Хромой Орфей - Ян Отченашек

Взрыв! Он долетел со второго этажа - там грянул смех, когда Алеш доканчивал свой рассказ:

- Ну, не в себе... если бы вы, милые, только видели... Ich... Ich stehe... Я думал - лопну...

Хохотали прямо до слез, потом кто-то из девушек заметил:

- Ты бы его пригласил...

- Кого?

- Да этого немца... Могло получиться славное перемирие. Генерал Лаудон едет через деревню...

- Зузка права. Я бы, может, завела свой собственный вермахт. Что скажете насчет свинга "Хорст Вессель"?

Знакомый голос позвал Войту. Он заморгал глазами, ослепленными электрической лампочкой над столом, и оглянулся; под локтем, на который он положил голову, засыпая, лежала раскрытая брошюра.

- Войтина!

Алена стояла, прислонившись к косяку, волосы у нее были растрепанные, глаза широко раскрыты. Он сперва испугался.

- Ты что?

- Пойдем наверх.

Она подошла, схватила его за руку.

- Я хочу, чтоб ты пошел со мной. Хочу, понимаешь?

Он попробовал освободить руку.

- Не дури. Что мне там делать?

- Если ты любишь меня, то должен пойти. Должен. Я так хочу. Хочу!

Был уже третий час ночи, и, судя по шуму наверху, вечеринка достигла своего апогея. Что это с ней? Пьяная, что ли? Она настаивала на своем, как избалованный ребенок, и изо всех сил тащила его от стола. Он больше не сопротивлялся, но сон на минуту опять сморил его.

- Должен!

Потом он сообразил, что она заплетающимся языком твердила ему что-то о сломанной радиоле.

Окончательно очнулся он уже на середине лестницы. Сумасшедшая, напилась до чертиков! Все его существо охватили отвращение и ненависть к тем, наверху, он ухватился за перила. "Не пойду дальше!" - "Нет, ты должен, должен!" И он послушался, пошел покорно. Все стало ближе, ближе: голоса, вой и рев радиолы, пущенной на полную силу, - ага, значит, она меня обманула, а я болван... Вот они уже в матовом полумраке прихожей; за стеклянными дверями кипело и клокотало, слышались стоны, как в застенке, звон стекла, топот, и над всем этим шелковисто-безучастный голос певицы, льющийся с пластинки. Мимо мелькнула мужская фигура, размахивающая руками в возбужденном монологе, кто-то другой дергал ручку уборной, где кого-то уже рвало.

Алеш! Он вынырнул откуда-то, взлохмаченный, с развязанным галстуком, но, по-видимому, еще вменяемый.

- Ты хоть понимаешь, что ты противна? - с возмущением набросился он на Алену.

- С дороги, голубчик! - в бешенстве закричала она и пошатнулась. - Это мое дело.

Пьяная, она становилась скандалисткой и несла бог весть что.

- Ты тут самый обыкновенный гость, не больше, так что не заносись! Посторонний. Понятно?

Она запрокинула голову и захохотала.

- Я могу приказать, чтоб тебя отсюда вы... вытурили... очень просто! Хоть ему. Тсс, я тебе вот что скажу: это ведь мой муж. И... дворник! Тсс! Тут нет ничего твоего: ни хибарки, ни меня. Войтнна, пошли!

Оба не успели опомниться, как Алена открыла дверь и втащила Войту в комнату.

- Ребятки, кого я привела...

Алену обозлило, что никто не слушает, она замахала руками как одержимая, но голос ее потонул в окружающем шуме.

- Пить! Дайте мне выпить!

Она опрокинула в себя рюмку и обеими руками оттолкнула Алеша, который безнадежно тряс ее. Затопала ногами:

- Тихо, идиоты!

Где я? Искаженные лица с вяло опущеиными углами губ, ощеренные зубы, неподвижные зрачки. Дым коромыслом. На Войту еще не обратили внимания, каждый ревел и орал свое, жестикулируя, слоняясь по комнате, занятый самим собой. Чьи-то руки дернули его сзади, заставив сесть на софу, под которой лежал навзничь худой парнишка с козьей мордочкой. Чье-то искривленное гримасой лицо приближалось к нему из дыма со стопкой зеленоватой жидкости... "Пей!" лепетал прямо в лицо пьяный голос.

Теперь Войту заметили и накинулись на него с дружескими воплями.

- Ты кто такой? Я тебя еще тут не встречала. По трубе спустился, что ли? Ура-а-а... детки, это черт!.. Признайся, ты черт! - верещал тоненький голос у самого его уха. - Так пей, чертяка, у вас там небось такого пойла нету. Глотни хорошенько!

Сперва Войта растерянно отнекивался, но его заставили опрокинуть бокал на брудершафт; ему страшно обожгло горло и перехватило дыханье, он весь передернулся.

- Ура-а-а-а! Черт пьет... Еще бокал! А скажи, чертяка, какие у вас там девчонки? Зна-а-атные, наверно... Поцелуй меня, я ни разу не целовалась с чертом. Хочу в ад, девочки. На небе страшная скука, сидят в этих безобразных ночных рубашках и поют всякое старье.

Что я делаю? После четвертого бокала ему все уже казалось смешным; пятый он осушил добровольно. Ребята, ну и хлещет! Он чувствовал, как в голове так чудно проясняется, успокаивается, лица удалялись, расплывались, и вот он оказался один в безопасном уединении, и вдруг все стало ему безразлично, потом он услышал, как сам бурно хохочет и несет околесицу; никогда не чувствовал он себя таким чудесно свободным и несказанно счастливым, а лица вокруг стали милыми, дружескими. Его смешило, как пианист храпит, свесив голову на клавиши, а другие поят контрабасиста водкой. Над головой у него ревела радиола, а танцующие пары потешно впились друг в друга. Умора! Когда же они примутся поедать один другого? Вон мужская рука там, за пальмой, кинула окурок в цветочный горшок и скользнула между округлостями девичьих колен, во тьму под юбками. Широкоплечий блондин ходит в ботинках по кушетке и страстно целует в живот голую бесстыдницу на картине - видела бы мама! - а этот, как слон, носит на плечах визгливую брюнетку с жадными губами, она колотит его пятками в бока - трах! - оба повалились на паркет, под ноги скачущим в свинге, а юнец с козьей мордочкой поминутно выныривает из-под стола и кудахчет: "Знаешь, что говорил Зара... Заратустра? Ни хрена не знаешь. Садись! Кол!"

- Тихо, павианы!

Он оглянулся на голос Алены и от испуга слегка отрезвел. Что она собирается выкинуть? Она добилась, чтоб ее слушали хоть несколько человек, поближе! Что это она показывает на меня? Пьяная в дым...

- Будет тебе! - услышал он голос Алеша.

Но Алена его даже не заметила, она закусила удила.

- Я обещала вам сюрприз. Вот он! В кресле сидит...

- Алена!..

- Позвольте представить - мой муж!

Шум, кто-то свистнул, все глаза обратились к Войте, но смысл сказанного не сразу дошел до них. А когда дошел, прорвался вопль восторга. Ура! Вот так номер, милые мои! Изумлению пирующих не было конца. Муж! Они отнеслись к этому как к курьезу, зазвенели рюмки, тут же жадно осушаемые.

Матушки! Значит, ты уже дама, девочка! И не скучаешь... Да не обижайся... Чего ж ты скрывала? Ведь это гран-ди-озно!.. По этому случаю надо сейчас же выпить, я умираю от жажды! Так это твой муж? Захмелел малость, а так парень что надо! Слышишь, Вратя, пьяное животное, это Аленин муж! Боялась, бедненькая, в девках засидеться, что ли? Известно. А как тебя зовут? Серьезно? Да это неважно, каждый должен как-нибудь называться. Послушай, это черт знает что. Тебе повезло.

Это ее рассердило, она трахнула рюмкой об пол, запустила пальцы себе в волосы.

- Нет! Я каж-дому могу доказать. И ему тоже... - Она указала на Алеша, стоящего в ожидании, что будет дальше. - Это мой муж, и он лю-ит... лю-ит меня! Скажи им, Войтина! Он не прохвост, не кретин, как вы все... Он рабочий... И каждому из вас с ходу морду набьет. Перестаньте ржать по-идиотски, а то велю всех вышвырнуть вон!

Это было невыносимо. Войта уставился в пространство, неспособный пошевелиться. Что она, с ума сошла? Надо уйти! Но как? Слишком поздно. Послушай, что они говорят.

- А я думала - черт! Эй, муж! По такому случаю как не выпить? Стакан мужу! Балда! Когда же была свадьба? А как насчет потомства? Алеш, тебе придется с этим примириться, бедняга... Кто бы мог подумать, что ее уведут у тебя прямо из-под носа...

- Уведут! - крикнула Алена, указывая на любовника пальцем.

Алеш сдерживался, он наблюдал холодно и пристально за ее беснованием, но в нем чувствовалось напряжение тигра перед прыжком.

- Этого не... не понадобилось, - продолжала она, давясь от хохота. - Он великодушный, понимаете? Весь в отца. Адвокат! Он был даже свидетелем... вот это... это называется преданность, а? Собой пожертвовал... и даже готов заменить в постели...

- Замолчи! - крикнул Алеш, хватая ее за плечи. - Ты пьяна!

- Не трогай меня! - Она вырвалась, чуть не потеряв равновесия, и показала ему длинный нос. - Ишь ты!.. Хочешь, чтоб я молчала? Герой!

- Алена, я предупреждаю! Подумай хоть о нем!

- Ах, ты о нем беспокоишься?..

Он тряс ее, и было видно, что сдают его превосходные нервы.

- Ступай ложись! Сейчас же. Ты мерзка. И невыносима. Я тебе приказываю!

- Шут гороховый! Паяц! Ты не имеешь права за него заступаться, подлец! Пусти меня, хам! Я буду об этом кричать... Он порядочный человек... Кто станет над ним смеяться - убью! У-бью! Он любит меня, вы даже не знаете, что это такое, потому что вы пьяная сволочь... Он один меня любит... и никогда меня не бросит...

Остальное заглохло под ладонью спортсмена, она ужом извивалась под этой ладонью и в конце концов укусила его за палец, так, что Алеш - шипел от боли. Потом раздался звук пощечины. И еще. Алена пошатнулась, лицо ее выразило испуганное изумление, но она не перестала кричать. Правда, хрипло, так что ничего нельзя было разобрать. Он шлепал ее по лицу тылом руки - не сильно, только чтоб замолчала...