Наследники - Олег Юрьевич Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему нет, отдадим, конечно. Но не сейчас, понимаете? – Арина отвела фотографию от тонких пальцев, убрала в прозрачный файл, а тот сунула в дежурную папку, которая, в свою очередь, отправилась в задний карман рюкзака. Лара наблюдала за ее манипуляциями, затаив дыхание. – И еще, – добавила Арина, застегнув наконец все кнопки и все молнии на рюкзачном теле. – Вы не могли бы завтра ко мне в следственный комитет подойти?
Лара опустила руку, посмотрела на нее слегка удивленно. как на чужую, пошевелила зачем-то пальцами, тряхнула коротко головой – отмерла:
– А… что такое? Зачем? Я же не знаю ничего.
– Вы мне так толком и не рассказали про Гусева. Ну что вы его видели у Нины Игоревны незадолго до ее смерти. Мне нужны официальные ваши показания.
– А вы думаете он как-то сумел… да нет, не может быть!
– Я ничего не думаю. Но все детали нужно прояснить. Понимаете?
– Ну… да, конечно. Я понимаю.
Попрощавшись с Ларой, они все-таки вернулись в квартиру костюмерши. Проверили еще раз все стеллажи, все шкафы и шкафчики, в том числе кухонные, Стрелецкий даже на антресолях пошарил.
Никаких альбомов с фотографиями в квартире не было. Ни одного.
* * *
– А, чтоб тебя!
Человек и ворона шарахнулись в разные стороны. Человек пошатнулся, но удержался, схватившись за торчащую из стенки вентиляционного короба железяку. Если бы свалился, подумала ворона, отскакивая за наклонную крышу чердачного окна, был бы обед. Хороший был бы обед! Она никогда не пробовала мертвечины. Откуда городской-то вороне? Да только не свалится же, крыша плоская, как тротуар. Даже спьяну не сверзишься. А этот еще и не пьян. Пьяные опасны, это она знала. А может, и пьян, отсюда не понять. Не понять даже, тот ли это верзила, что время от времени вылезает на крышу и в небо глядит – чего на него глядеть-то? Или другой? А и ладно, обед у нее есть. Отличная связка из двух свиных ребер и куча мяса промеж них. Еле дотащила. Теперь надо забиться подальше да поглубже и можно поесть спокойно. Человек не помешает, люди не отнимают еду у ворон. Разве что вовсе с ума сошел. Вон, сам с собой разговаривает.
– Ты чего-то совсем уж не в себе.
– А ты мне кто? Нянька, что ли?
– Я тебе, мил друг, главный партнер.
– Зачем?
– Чего – зачем? Зачем тебе партнер? Да кому ты без меня нужен будешь?
– Нужен! Я не могу! Я в полицию пойду! Пусть…
– Да кто тебя слушать станет? Ты же никто! Мразь, подонок, ублюдок… – говоривший вдруг рассмеялся, странно после ругательств-то.
– Заткнись! Это все ты! Я не хотел! Я не хотел так! Я думал, им просто память отшибет! Я даже не знал, что они умерли! А они начали ко мне приходить! Я их вижу!
– Может, хватит себя накручивать? В полицию он собрался, дурак. Все отлично.
– Зачем все это?
– Так отлично же вышло! Скандал на весь мир, практически сенсация.
– Отлично вышло! – это прозвучало совсем рядом, так что ворона едва не выронила только что отклеванный кусочек мяса.
Вот еще! Неловко, вприпрыжку, она оттащила свою недоеденную добычу подальше, за выпирающий из крыши непонятный короб, за которым громоздилась непонятная куча тряпья, от которой пахло совсем не тряпьем, а так, как пахнут некоторые блестящие коробки в мусорном баке. Или вот еще пластиковые флаконы. Дрянной запах, совсем несъедобный. И не тряпье это вовсе, а еще один человек. Да что ж это за невезение-то! Ворона потащила свою добычу еще дальше.
И не видела, как темная фигура, на мгновение застыв на фоне бледного, как всегда в городе, ночного неба, полетела вниз.
Вторник, 28 мая
* * *
Включив запись, Арина произнесла все положенные формулы и повторила:
– Значит, Иллария Александровна Лисина… Красивое имя. Редкое… Не знаете, почему вас так назвали?
– Красивое имя, – повторила Лара не то с недоумением, не то с испугом.
Арина решила, что – с испугом.
– Действительно, красивое. И – редкое. Очень редкое. У нас на весь город, то есть чуть не на полтора миллиона населения, Илларий всего четверо. Было пять. Иллария Трофимовна Максимович умерла чуть меньше полугода назад. Это не в ее честь вас назвали?
– Почему это?
– Иллария Трофимовна заведовала родильным отделением областной больницы, раньше это был роддом номер три. Вы ведь именно там на свет появились. И роды у вашей мамы принимала именно Иллария Трофимовна. Удивительное совпадение, вы не находите? Или не совпадение?
– Может, и так. Мне откуда знать!
– А мне кажется, все вы знаете, – Арина улыбнулась, внимательно разглядывая сидящую напротив девушку.
Глаза у нее были все-таки карие. Очень темные, блестящие. Как переспелые вишни. Вот что смутило Арину в том снимке из квартиры покойной костюмерши: глаза старших Лисиных. Веселые, ярко-голубые, как видный над садовой зеленью кусочек неба. Голубые! А у Лары – темные. Будь наоборот, еще возможны были бы варианты: светлые глаза – ген рецессивный, так что у темноглазых родителей теоретически может родиться голубоглазый ребенок. Но не наоборот! Какие там линзы! Нет там никаких линз!
– Лара, вы приемная?
– Что? Почему вы… Да нет же! – девушка явно растерялась.
Неужели и вправду – не ожидала таких вопросов? Неужели думала, что никто до ее тайн не докопается? А ведь похоже, и впрямь именно так она и думала.
– Тогда, простите, быть может, ваш отец не был вашим отцом?
– Да как вы смеете!
Арина едва заметно усмехнулась. Тут Лара была права. Хранила ли Валентина Максимовна Лисина верность своему супругу, вопрос открытый. Но похожа-то Лара не на какого-то неведомого «проезжего молодца», а на фотографию Марины Сулимовой в молодости. И как похожа! Было бы забавно, если бы Лисин-старший с Мариной Сулимовой погуливал. Но – вряд ли. Очень и очень вряд ли. Так гулять, чтоб жена и любовница родили чуть не одновременно? С интервалом в полчаса. Нет, не тот персонаж.
– Кстати, Иллария Трофимовна Максимович как практикующий акушер почти тридцать лет работала в постоянной связке с Татьяной Ильиничной Стрешневой. Той самой, которой звонила ваша соседка незадолго до своего… до своей смерти. Помните, я вас спрашивала?
– Я вам уже сказала, что не в курсе, с кем Нина Игоревна дружила.
– Она с Татьяной Ильиничной не дружила, – сообщила Арина равнодушно. – Более того, они даже знакомы не были. А
