Разрушенные - Кристи Бромберг

Но я не могу не быть здесь. Потому что я держу свои обещания. И потому что я не могу смириться с мыслью, что он где-то там, не зная, все ли с ним в порядке. Да, мы не разговаривали, были сбиты с толку и страдали, но это не значит, что я могу отключить свои чувства.

Рев мотора снова отвлекает меня от мыслей. Моя тревога и необходимость быть здесь ради него, ради себя, своей души, заставляет меня ставить одну ногу вперед другой. Дэвис встречает меня на окраине пит-роу и кивает, когда я пожимаю его руку в знак приветствия, прежде чем он ведет меня туда, где работает команда Колтона.

Останавливаюсь, когда вижу машину, изгиб шлема Колтона, сидящего за рулем в капсуле, Бэккета, склонившегося над ним, собирающегося затянуть ремни, как только Колтон ему это позволит. Заставляю себя сглотнуть, но понимаю, что глотать нечего, потому что мой рот будто забит ватой. Ловлю себя на том, что от беспокойства хочу покрутить кольцо, которое я больше не ношу, но привычка все еще осталась, и мне приходится довольствоваться тем, что я сцепляю руки.

Дэвис ведет меня вверх по лестнице к смотровой вышке, похожей на ту, в которой я сидела, наблюдая, как машина Колтон выходит из-под контроля. Каждый шаг вверх напоминает мне тот день — звук, запах, спазмы в животе, абсолютный ужас — каждая ступень — это еще одно воспоминание о моментах после того, как машина врезалась в ограждение. Мое тело хочет развернуться и убежать, но сердце говорит мне, что я должна быть здесь. Я не могу его бросить, когда он во мне нуждается.

Звук двигателя меняется, и мне не нужно поворачиваться и смотреть туда, чтобы знать, он медленно едет по пит-роу по наклонному асфальту трассы. Я стою в башне рядом с несколькими членами экипажа, сосредоточенных на приборах, считывающих показатели электроники автомобиля, но в момент, когда я там нахожусь, я чувствую энергию нервозности, чувствую, что они так же обеспокоены тем, что Колтон находится в машине, как и я.

Слышу на лестнице позади себя шаги и знаю, это, должно быть, Бэкс. Прежде чем успеваю что-либо ему сказать, звук мотора ослабевает, и мы оба смотрим в сторону конца пустого пит-роу. Через мгновение двигатель снова начинает урчать, и машина медленно выезжает на трек.

Бэккет быстро смотрит на меня и протягивает наушники. Его взгляд говорит мне, что он так же взволнован и обеспокоен этим, как и я, и маленькая часть меня испытывает облегчение. Он наклоняется ближе, и, прежде чем я надеваю наушники, говорит:

— Он не знает, что ты здесь.

Я просто киваю, глаза говорят ему спасибо, губы произносят:

— Думаю, это к лучшему.

Он кивает в сторону стула впереди башни, но я решительно качаю головой. Ни за что на свете я не смогу сейчас сидеть. Меня охватывает нервозность, и я вышагиваю вперед и назад, в то время как душа остается скованной страхом.

Двигатель мягко урчит на первом повороте, и я разворачиваюсь, чтобы следить за Колтоном, хотя мне хочется закричать, чтобы он остановился, вышел из машины, вернулся ко мне. Автомобиль начинает разгоняться, входя во второй поворот.

— Вот так, Вуд. Тихо и спокойно, — уговаривает Бэкс ласковым голосом. Все, что я слышу в наушниках — это темп двигателя и тяжелое дыхание Колтона, но ответа от него нет. Прикусываю губу и смотрю на Бэккета, мне не нравится, что Колтон молчит. Могу только представить, что творится в его голове.

— Проклятье, Бэкс! — впервые за неделю слышу его голос, то, что в нем звучит — страх, переплетенный с гневом — заставляет меня крепче схватиться за наушники. — Машина — дерьмо! Я думал, ты все проверил. Она…

— С машиной все в порядке, Колтон. — Ровный голос Бэкса звучит громко и отчетливо, он оглядывается на другого члена экипажа и слегка качает головой.

— Чушь собачья! Она дрожит как сучка и развалится, как только я разгонюсь на ней. — Вибрации, обычно присутствующей в его голосе от тяги движка, нет, он даже не выходит из второго поворота достаточно быстро, чтобы это могло на него повлиять.

— Это новая машина. Я проверил каждый сантиметр.

— Ты не понимаешь, о чем, черт возьми, говоришь, Бэккет! Проклятье! — кричит он в машине, останавливаясь на дальней части трека между вторым и третьим поворотами, его разочарование резонирует по радио.

— Это другая машина. На треке никого нет, чтобы врезаться в тебя. Просто веди ее тихо и спокойно.

Ответа не следует. Ничего, кроме отдаленного гула двигателя на холостом ходу, который, я уверена, скоро заглохнет, и тогда им нужно будет запускать его на трассе, чтобы начать все снова. Больше времени для Колтона на то, чтобы посидеть, подумать, вспомнить и вновь пережить катастрофу, парализующую его.

Время идет и мое беспокойство о любимом мужчине усиливается. Несмотря на то, что здесь все мы его поддерживаем, я знаю, там он чувствует себя одиноким, изолированным от всех в металлическом гробу на колесах. Мое сердце сжимается, паника и беспомощность начинают удушать.

Бэккет вышагивает взад и вперед, руками теребит волосы, не зная, как уговорить своего лучшего друга слезть с карниза, когда тот уже ничего не хочет слушать. Снова ерзаю — неровное дыхание Колтона — единственный звук в радиоэфире — и я больше не могу это терпеть.

Подхожу к Бэккету.

— Убери всех из эфира. — Он смотрит на меня и пытается понять, что я делаю. — Убери их, — Говорю я спешно и в моей просьбе сквозит отчаяние.

— Всем отключить радиосвязь, — приказывает Бэккет, как только я подхожу к стойке с микрофоном впереди башни. Сажусь на сиденье и жду кивка Бэккета, как только он понимает, что я делаю.

Шарю в поисках кнопки включения микрофона, Дэвис наклоняется и жмет на ту, что мне нужна.

— Колтон? — мой голос дрожит, но я знаю, он слышит меня, потому что я слышу, как он дышит.

— Райли? — мое имя — одно лишь слово — но надрыв в его голосе и уязвимость в том, как он его произносит, вызывают слезы на моих глазах. Сейчас он говорит, как один из моих мальчиков, когда они просыпаются от страшного сна, и мне жаль, что я не могу выбежать на трек, чтобы обнять его и успокоить. Но я не могу, поэтому делаю то, что в моих силах.

— Поговори со мной. Расскажи, что происходит в твоей голове. На связи никого нет, кроме нас с тобой. — Тишина тянется какое-то время,