Солнце полуночи - Стефани Майер

Удастся ли мне просто сохранить это состояние; всего-то ожог — ничто более. Вот только яд вновь заполнил мой рот, и мои мускулы, в ожидании напряглись, словно я охотился…

Мне необходимо держаться подальше от таких мыслей. И я знал то, что отвлечет меня.

— Теперь, — я сказал Белле, и страх перед ее ответом, пресек мою агонию. — Твоя очередь…

Глава десятая

Теория

— Могу я задать еще один вопрос? — поинтересовалась она вместо того, чтобы выполнить мою просьбу.

Я был встревожен до крайности. Но как привлекательна была возможность продлить этот момент. Удержать Беллу около себя еще хоть на пару секунд. Я вздохнул над этой дилеммой и ответил, — Один.

— Ну, — замешкалась она, будто раздумывая какой именно вопрос задать, — Ты сказал, что знал, что я не пошла в книжный магазин, и что я пошла куда-то на юг. Мне просто любопытно, как ты это узнал.

Я уставился в ветровое стекло. Это был еще один вопрос, который никак не помогал узнать ее, а вот мои секреты раскрывал сполна.

— Мы, кажется, договорились быть откровенными, — сказала она, в ее голосе слышались неодобрение и разочарование.

Как она так легко уклонялась от темы, даже не прилагая усилий?

Что ж, она хотела, чтобы я был честен, а весь этот разговор все равно не приведет ни к чему хорошему.

— Ладно, скажу, — ответил я, — я шел по твоему запаху.

Я хотел взглянуть на ее лицо, но боялся реакции, которую мог на нем увидеть. Вместо этого я прислушался к ее дыханию, которое резко стало чаще, но потом пришло в норму. Когда она вновь заговорила, ее голос был более спокоен, чем я ожидал.

— Ты не ответил на мой первый вопрос… — напомнила она.

— На который?

— Как ты читаешь мысли? — спросила она, повторяя вопрос, заданный в ресторане, — Ты можешь читать мысли кого угодно и где угодно? А кто-нибудь из твоих родственников так умеет?…

Она внезапно оборвала себя и снова замолчала.

— Вообще-то это уже несколько вопросов, — сказал я.

Но она просто смотрела на меня и ждала ответов.

Отчего же не сказать ей? Она почти уже догадалась обо всем сама, а говорить именно об этом было гораздо проще, чем о том, что еще предстояло обсудить.

— Нет, так умею только я. И я не могу слышать всех и где угодно, мысли удобнее читать вблизи. Но чем знакомее «голос», тем с большего расстояния я могу его слышать. Но не более чем в радиусе нескольких миль, — я задумался над тем, как попонятнее объяснить ей это. Надо было найти аналогию, которую она легко бы поняла, — Это немного похоже на то, будто находишься в большом зале, где полно народу и все разговаривают одновременно. Просто негромкий гул, шум, звучащий гдето на заднем плане. Мне надо сосредоточиться на конкретном голосе, чтобы четко его услышать. Когда этот шум начинает меня раздражать, я просто его отключаю. Гораздо проще казаться «нормальным», — сгримасничал я, — когда не отвечаешь на чьи-то мысли вместо заданных вслух вопросов.

— А почему ты не можешь услышать меня? — поинтересовалась она.

Я снова ответил правду и привел еще одну аналогию.

— Я не знаю, — признался я, — Могу только предположить, что твой разум устроен иначе, чем у остальных людей. Будто твои мысли текут на ультракороткой волне, а я способен ловить только длинные.

Я понял, что эта аналогия может ей не понравиться. Я улыбнулся, ожидая ее реакцию. Она меня не разочаровала.

— У меня мозги набекрень? — спросила она, в голосе промелькнула досада, — я ненормальная.

Опять иронизирует.

— Я слышу голоса в своей голове, а ты переживаешь о своем психическом здоровье, — засмеялся я. Она вникает в каждую мелочь, но самое главное до сих пор ускользает от нее. Как всегда неправильная реакция….

Белла кусала губу, а морщинка на переносице стала глубже.

Не переживай, — уверил я ее, — это просто теория…

Была еще одна гораздо более важная теория, которую надо было обсудить. Меня тревожила эта необходимость. Каждая проходящая секунда лишь ненадолго отдаляла неизбежное.

— Что возвращает нас к твоей теории, — сказал я, разрываясь между тревожностью и абсолютным спокойствием.

Она вздохнула, все еще кусая губы — как бы не навредила себе. Она посмотрела мне в глаза, ее лицо было обеспокоенным.

— Разве мы не договорились, что будем откровенны? — напомнил я тихо.

Она взглянула вниз, борясь с какими-то внутренними противоречиями. Вдруг она замерла, и ее глаза широко распахнулись. Страх впервые за все это время отразился на ее лице.

— Ты с ума сошел! — закричала она.

Я запаниковал. Что она увидела? Чем я напугал ее?

И тут же она крикнула, — Сбавь скорость!

— В чем дело? — я никак не мог понять причину ее ужаса.

— Ты гонишь 160 километров в час! — орала она на меня Она взглянула в окно и отпрянула от темных деревьев, проносившихся мимо.

Вот эта мелочь, толика скорости, заставила ее вопить от страха?

Я закатил глаза, — Расслабься, Белла.

— Ты хочешь нас убить? — спросила она высоким рассерженным голосом.

— Мы не разобьемся, — пообещал я ей.

Она коротко вздохнула и заговорила более спокойным тоном, — Куда ты так несешься?

— Я всегда так езжу.

Я взглянул ей в глаза удивленный шоком на ее лице.

— Смотри на дорогу! — крикнула она.

— Белла, я ни разу не попадал в аварию, даже штрафов не платил! — я усмехнулся ей и постучал себя по голове. Абсурдность того, что я мог шутить с ней о чем-то таком запретном и странном, добавляла комизма — У меня здесь встроенный радар!

— Очень смешно, — саркастично сказала она, будучи более испуганной, чем рассерженной, — Чарли полицейский, помнишь? Я была воспитана на уважении к закону. К тому же если ты разобьешь Вольво в лепешку, ты, скорее всего, просто встанешь и пойдешь дальше.

— Вполне вероятно, — согласился я, а потом горько усмехнулся. Да, в случае аварии последствия для нас будут очень разными. Она имела право бояться, не смотря на мои водительские навыки, — Но ты так не сможешь.

Со вздохом я чуть сбавил скорость — Довольна?

Она взглянула на спидометр, — Почти.

Она все еще считала, что скорость высока?

— Ненавижу ездить медленно, — проворчал я, но позволил стрелке спидометра сползти вниз.

— Это, по-твоему, медленно? — спросила она.

— Хватит комментировать мою езду, — сказал я нетерпеливо. Сколько раз она уже избегала ответа на мой вопрос? Три раза? Четыре? Неужели ее предположения так ужасны? Я должен был знать — немедленно, — Я все еще жду, когда ты расскажешь свою последнюю теорию.