Дипломатия Симона Боливара - А.Н.ГЛИНКИН

В свою очередь, Вашингтон, зная позицию английской дипломатии, развернул активное противодействие объединенной мексикано-колумбийской освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико.

По дипломатическим каналам Белый дом обратился к России и другим европейским державам с предложением гарантировать Испании неприкосновенность ее островных владений в Карибском бассейне, если Мадрид согласится на примирение со своими бывшими колониями. Одновременно Вашингтон оказывал сильное давление на Мексику и Колумбию, добиваясь их отказа от организации освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико. Соответствующие представления делались мексиканским и колумбийским дипломатическим представителям в Вашингтоне. В декабре 1825 года государственный секретарь США

Г. Клей направил «энергичную» ноту по этому вопросу правительству Колумбии [333].

К этой кампании дипломатического давления присоединился также Лондон. Оказывая давление, правительство США не скупилось и на посулы, обещая помочь примирению Мексики и Колумбии с Испанией, если план освободительной экспедиции не будет осуществлен.

Шумная кампания велась в Конгрессе США. Сенатор Дж. Холмс заявил, что освобождение Кубы и Пуэрто-Рико явилось бы «угрозой нашему спокойствию» [334]. Незадолго до открытия Панамского конгресса президент Дж. К. Адамс в послании Конгрессу США 15 марта 1826 г. заявил, что «статус Кубы и Пуэрто-Рико является вопросом первостепенной важности, который прямым образом влияет на настоящие и будущие интересы нашей страны». Судя по заявлениям президента и других государственных деятелей США, они связывали это влияние с тремя основными обстоятельствами: стратегическим положением островов, важностью американо-кубинской торговли и возможным воздействием на рабовладельческий Юг США освобождения рабов-негров на Кубе и Пуэрто-Рико. Имея в виду усилия Мексики и Колумбии по организации освободительной экспедиции, Адамс подчеркнул, что позиция США преследует цель «сохранить настоящее положение вещей» [335]. Это была так называемая политика «зрелого плода». Смысл ее состоял в том, чтобы Куба и Пуэрто-Рико до поры до времени оставались во владении слабой Испании. В соответствии с этой линией были составлены инструкции представителям США на Панамском конгрессе.

В данном документе, предназначенном для служебного пользования, государственный секретарь Клей куда более откровенно, чем президент в своем послании Конгрессу, излагал принципиальные установки политики «зрелого плода». По существу кубинского вопроса он писал: «Ни одна держава, даже сама Испания, не имеет столь огромного интереса в отношении будущего этого острова, как США… Мы не желаем никаких перемен. Ни перехода Кубы в руки другого государства, ни изменения существующего на острове политического режима. Мы не будем безразличными наблюдателями, если Куба перейдет от Испании к какой-либо европейской державе. Мы также против того, чтобы Куба была передана и включена в состав одного из новых государств Америки» [336]. Государственные деятели США приравнивали экспедицию по освобождению Кубы к «завоевательной войне». По дипломатическим каналам они дали понять Мексике и Колумбии, что не остановятся перед применением вооруженной силы для пресечения попытки освободить Кубу и Пуэрто-Рико от ига Испании [337]. По мнению колумбийского историка X. Ф. Уррутиа, эти шаги США убедительно показывали, «насколько твердым было стремление правительства Колумбии направить освободительную экспедицию на Кубу и Пуэрто-Рико и насколько жестким было противодействие этой акции со стороны правительства Вашингтона» [338].

Американские посольства в Мехико и Боготе выполняли роль форпостов дипломатической атаки Вашингтона против планов Мексики и Великой Колумбии. Правительство США в марте 1825 года решило назначить на пост посланника в Мексике опытного специалиста по латиноамериканским делам, известного мастера «силовой дипломатии» Джоэла Пойнсетта. Ему поручалось провести переговоры о заключении торгового договора между двумя странами, аналогичного американо-колумбийскому торговому договору, и довести до сведения мексиканского правительства, что США «вполне устраивает, чтобы Куба оставалась в зависимости от Испании». Государственный секретарь Клей предписал Пойнсетту «осуществлять тщательное наблюдение за всеми мероприятиями, направленными против Кубы» [339]. Пойнсетт развернул в столице Мексики бурную деятельность, направленную на укрепление консервативной оппозиции правительственной политике. Столь бесцеремонное вмешательство американского дипломата во внутренние дела страны вызвало недовольство мексиканской общественности. В конце концов мексиканский президент Висенте Герреро был вынужден обратиться с письмом по этому вопросу к главе Белого дома, в котором предупредил президента США о том, что мексиканское правительство может объявить Пойнсетта персоной нон грата и выслать его из страны, если государственный департамент не примет решительных мер. Вскоре после этого предупреждения Вашингтон отозвал Пойнсетта, заменив его другим дипломатом.

Такую же политику давления, выполняя инструкции Вашингтона, проводил американский посланник в Боготе Андерсон, настроенный в целом лояльно к Боливару. Конфиденциальные послания Андерсона Клею о ходе подготовки мексикано-колумбийской экспедиции напоминают скорее разведывательные донесения, чем дипломатические ноты. Очень красноречива в этом отношении нота Андерсона, направленная в Вашингтон из Картахены 10 ноября

1825 г.: «Несомненно, здесь происходит подготовка к военной экспедиции за пределы Колумбии. Всем известна ее цель, но никто не знает точно конечного пункта ее маршрута. Однако, поскольку вражеские владения в водах, омывающих Американский континент, практически ограничены двумя островами, Кубой и Пуэрто-Рико, не боясь ошибиться, можно предсказать, что экспедиция отправится на один из них. Почти весь военно-морской флот республики сконцентрирован в этом порту». Далее Андерсон перечисляет основные боевые корабли колумбийского флота, давая точную характеристику вооружения и общего состояния каждого корабля: «Фрегат «Венесуэла», 8 пушек, находится в весьма плачевном состоянии. Корвет «Ла Серес», 38 пушек, – очень хороший корабль. Фрегат «Бойака», 32 пушки, – в отличном состоянии. Канонерка «Ла Opera», 32 пушки, и канонерка «Боливар», 12 пушек» [340].

Из Боготы Андерсон сообщал в Вашингтон в феврале

1826 года результаты своих бесед с новым колумбийским министром иностранных дел Хосе Рафаэлем Ревенгой, сменившим на этом посту Гуаля, назначенного главой делегации Великой Колумбии на Панамском конгрессе. Как следует из текста ноты, Ревенга в весьма энергичных выражениях заявил американскому посланнику о том, что ни Великая Колумбия, ни Мексика не собираются аннексировать Кубу или Пуэрто-Рико. Освобождение от Испании этих двух островов необходимо, чтобы гарантировать мир в Карибах. Следующая нота Андерсона Клею помечена 9 марта 1826 г. По мнению американского посланника, союзники, Мексика и Колумбия, «имеют достаточно сил, чтобы осуществить задуманное». Андерсон выражал в ноте свои сомнения относительно эффективности предпринятых Вашингтоном шагов, так же как и переданного им колумбийскому правительству мнения президента США относительно кубинского вопроса [341].

Колумбийская дипломатия вела полемику с государственным департаментом США и его представителями относительно несостоятельности официальных аргументов, выдвигавшихся Вашингтоном для оправдания своей политики поддержки Испании в вопросе о Кубе и Пуэрто-Рико. Освободительная экспедиция никоим образом не могла помешать попыткам США и европейских держав предложить Фердинанду VII посреднические услуги для урегулирования отношений между Испанией и ее бывшими колониями. Такая экспедиция не угрожала и торговым интересам США, поскольку американцам было бы значительно проще и выгоднее торговать со свободной Кубой, чем преодолевать запретительные барьеры, воздвигнутые Испанией в своей колонии. Однако Вашингтон не внимал голосу разума и усиливал давление на Великую Колумбию по всем каналам. Сантандер в письме Боливару 6 марта 1826 г. сообщал о настойчивых требованиях правительства США отложить военную экспедицию для освобождения Кубы и Пуэрто-Рико [342]. Об этом же писал в своих депешах колумбийским посланникам министр иностранных дел Ревенга. В конце концов Боливар был вынужден принять решение приостановить подготовку освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико и вынести этот вопрос на обсуждение Панамского конгресса. Колумбийское правительство поставило в известность американского посланника Андерсона о принятом решении.