Истинный облик - Галина Дмитриевна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот как?
– Согласно записям предков, камень Многоликого был закреплен в специальной оправе и подвешен над картой мира. И он начал пульсировать над Эрландом.
– Эрланд, – поморщился император.
Неудобная страна. И далеко, и никаких с ней отношений нет, ни торговых, ни дружеских. Зато Эрланд дружит с Картеном, а уж Саймон позаботился, чтобы шагренцев в Эрланде не любили. Проклятый дикарь!
Но разве отступят храбрые шагренцы?
– Можно ли узнать точнее, где сейчас этот человек?
– В Эрланде можно будет провести ритуал, описанный нашими предками, и воззвать к Многоликому. И Он укажет своим потомкам дорогу.
– Что ж, тогда надо отправить команду чернозубых в Эрланд[41].
– Мой император?
– Я непонятно изъясняюсь?
– Мой император, они будут заметны в Эрланде…
Император только возвел очи к небу.
Многоликий! С какими идиотами приходится иметь дело! Может, все-таки казнить этого тупого жреца? Или подождать чуточку?
В конце концов, военные операции это и не его дело, свое он сделал. Не упустил появление потомка, нашел все необходимое в библиотеке, доложил императору. А планы строить лучше с тем, кто поумнее.
– Иди, жрец. Я доволен тобой. И позови мне главнокомандующего Ишуро.
– Да, мой император!
– И принеси мне все, что ты нашел в библиотеке…
– Мой император, я приказал сделать выписки, если ты позволишь…
– Позволю. Давай их сюда.
Жрец с почтительным поклоном протянул императору свиток и, после милостивого кивка, почти вылетел за дверь.
Мушаши пробежал глазами по ровным строчкам иероглифов.
Все то же самое, что он и предполагал. Все то же самое…
Так что главнокомандующему Ишуро он приказ отдавал уже намного жестче. Но главнокомандующий и не растерялся.
– Мой император, я прошу разрешения на ложь.
– Ложь круглоглазым, утратившим веру, и так не может считаться ложью.
– Это так, мой император. Но нашим людям, возможно, придется сказать, что они бежали из Шагрена, спасаясь от твоего гнева.
Мушаши обдумал этот вопрос.
– Пусть так. Я заранее прощу им любую ложь, если они привезут мне дитя Многоликого.
– Я понял, мой император. Если ты позволишь, я пойду отдавать приказы. И дам отчет, когда все будет готово.
– Иди, Ишуро. Иди и помни, второго шанса у нас не будет.
– Я помню, мой император. И готов отвечать своей жизнью и душой.
– Жизнью своего рода, Ишуро.
– Да, мой император.
Ишуро отдал честь, развернулся и вышел. А Мушаши приказал никого не пускать, спрыгнул с трона и заходил по комнате.
Свиток он теребил в руках.
Были вещи, о которых знали только император и храм. Были.
Одну из этих вещей тщательно скрывали от обычных шагренцев, потому что она могла пошатнуть их мировоззрение. Вся суть Шагрена строилась на повиновении. Младший повиновался старшему, нижестоящий – вышестоящему. И первым был император Шагрена.
Это был порядок, благословенный Многоликим, Им дарованный и утвержденный.
Но…
В храмах молчали о том, что народ Шагрена долгое время был лишен благословения Многоликого! Был лишен, сейчас лишен, и это продолжается.
По преданиям, во времена оны император Шагрена сделал что-то такое, за что его покарал Многоликий. Явился к императору и отнял свое благословение.
Ладно-ладно, император Мушаши знал, и что было сделано, и зачем, и искренне считал, что цель оправдывает средства. Все для величия Шагрена.
Видимо, Многоликий считал иначе.
С тех пор поля Шагрена неплодородны, воды вокруг Шагрена бедны рыбой, а люди…
Император знал, что происходит. Народ Шагрена вымирает. Просто – вымирает. Из года в год у них рождается все меньше детей, из года в год население Шагрена сокращается.
Это проклятье Многоликого.
Но есть способ и его снять.
Только для этого нужно Дитя Многоликого. Первый за столько времени человек с Его благословением! Он должен быть принесен в жертву совершенно особым образом, и тогда проклятье можно будет снять, а Шагрен воспрянет и возродится. И займет, наконец, подобающее ему место.
Об этом знали все императоры.
Только вот повезло Мушаши. Если все сделать правильно, именно при нем Шагрен начнет возрождаться! А он войдет в историю как Мушаши Возрождающий! Или Мушаши Обновитель!
Впрочем, это уже потомки придумают.
А он, как император, позаботится, чтобы они были. И для этого принесет в жертву кого угодно. Сколько угодно!
Хоть сто человек!
Неважно, ребенок это, женщина, мужчина – этот человек стоит между Шагреном и его величием. Значит, у него только одна судьба…
Мушаши смотрел в окно и думал о своем грядущем величии. Или о величии Шагрена. Впрочем, для императора это было одно и то же.
* * *
Кто бы сомневался, не успела Мария в свои покои зайти, а кто-то уже сказал королю. И тот прислал слугу.
– Ваше величество, его величество приказывает вам явиться к нему.
– Когда?
– Сейчас, ваше величество. Незамедлительно.
Мария осмотрела себя.
Какая она умница!
Можно сидеть и гордиться собой, потому что Мария настояла на ма-аленькой такой задержке. На два часа, в таверне под самыми стенами Рента. Чтобы все поели спокойно, а она еще и искупалась, и волосы уложила, и платье поменяла. Они же по столице поедут, и по дворцу пойдут, и по закону подлости кто-то их увидит… это ж классика жизни!
Идешь ты чучундрой похмельной, мусорное ведро с утра выкидывать – тут тебе и бывший любовник на «мерседесе» встретится. Или прекрасный принц рядом проползет! Обязательно.
А вот когда ты в норковой шубке, накрашенная и хорошенькая донельзя – куда только этих гадов мимо проносит? Нет ответа…
А потому Мария выглядела хорошо. За полчаса проезда по столице с ней ничего страшного не случилось, и алое платье не запылилось, и белое нижнее платье ни единого пятнышка не получило.
Из зеркала на нее смотрела красотка… Мария себе дала бы лет тридцать. Может, и поменьше. Вот что значит отдых, прическа и одежда!
Какая уж там была прежняя Мария, неизвестно, но вот со вкусом у нее было… сложно.
Мария поняла это, когда просмотрела унаследованный от предшественницы гардероб. С такой внешностью а-ля Кармен надо было носить сочные и яркие цвета, а не бледные и нежные пастельные оттенки, которые делали ее кожу печально желтой и тусклой. Нашлось только два платья, которые ей по-настоящему были к лицу. Вот это, цвета густой пьяной вишни, и второе, темно-лиловое, расшитое золотом. Ну, золото было лишним, но платье Марии шло. И алый цвет тоже.
Мария подошла к зеркалу, покусала губы, чтобы те были поярче, и поправила маленькую золотую корону, закрепленную в волосах.
Хороша?
