Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи - Нурали Латыпов

Вот откровенный, недвусмысленный ответ на вопрос: как же так вдруг оказалось, что до самого 1998-го года ельцинская власть, «прихватизировав» почти половину российской промышленности (в первую голову её экспортную составляющую – нефтедобычу и металлургию), выручила всего 8 миллиардов долларов. Они, оказывается, не экономические реформы проводили, они боролись с коммунизмом!

В Интернете после публикации чубайсовских откровений поднялась буря обсуждений. Вот один из самых характерных комментариев:

«Вы, господа жулики, уничтожили не коммунизм, так как не было такой общественно-экономической формации, а миллионы людей, погибших в региональных конфликтах, войнах, от террористических актов, бандитских разборок за собственность, в результате суицида, от левой водки и суррогатов, от недоедания, от несвоевременной медицинской помощи или неоказания её вообще. Это намного превосходит показатели так называемых сталинских репрессий, которые были раздуты во многом благодаря ЦРУ и нашим диссидентам типа Солженицина».

Гиммлер перед нападением на СССР на совещании с высшими чинами СС назвал одной из главной задач истребление 30 миллионов «унтерменшен» – славян. В Нюрнберге эти слова явились доказательством геноцида, преступного ведения войны, за что почти все главари рейха были повешены.

Гражданин Чубайс открыто сказал в начале реформ, что для их проведения ему не жаль принести в жертву миллионы соотечественников. Почитайте, например, книгу Шутова «На руинах великой державы, или Агония власти». Но ему всё сошло с рук. Пока сошло. Слишком близко – и длительное время – этот горе-реформатор находился к телу Ельцина.

И тут выстраиваются явные исторические параллели с некоторыми зловещими фигурами нашего недавнего прошлого. Вспомним хотя бы Льва Захаровича Мехлиса (1880.01.13–1953.02.13), на чьей совести тоже немало загубленных жизней (даже если не вспоминать репрессий – к ним он также приложил руку).

Во время Отечественной войны – особенно в первые годы – он, будучи заместителем наркома обороны и начальником Главного политического управления, постоянно вмешивался в решения командиров. Мехлис требовал от профессиональных военных руководствоваться идеологическими соображениями независимо от реальных задач фронта.

Именно Мехлис – главный виновник провала Керченско-Феодосийской десантной операции в мае сорок второго[23]. Константин Симонов, непосредственный очевидец событий, вспоминал: «Я был на Керченском полуострове в сорок втором году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армией и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую. Три армии стояли на фронте шестнадцать километров, дивизия занимала по фронту шестьсот – семьсот метров, нигде и никогда потом я не видел такой насыщенности войсками. И всё это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал безумец…»

Самодурство Мехлиса допекло в конечном счёте самого Сталина, который хотя и ценил его личную преданность, всё же отстранил провинившегося от должности и понизил в звании аж на две ступени.

Как-то несколькими годами позднее министр здравоохранения СССР Смирнов предложил Сталину, зная о близости к нему Мехлиса, поставить последнего во главе одной из правительственных комиссий. «Кого вы назвали?» – спросил Сталин, приложив руку к уху, делая вид, будто не расслышал. Смирнова удивила эта реакция, поскольку у «отца народов» был прекрасный слух. Он повторил предложение о назначении Мехлиса. И тогда, как вспоминал Смирнов, Сталин захохотал, вытирая слезы. «Да разве Мехлиса можно назначать на созидательные дела? – сказал Сталин. – Вот что-нибудь разрушить, разгромить, уничтожить – для этого он подходит. Вам же нужно положительное решение?»

Нам в начале 1990-х годов тоже архиважно было положительное решение. Но к власти в стране пришли почти сплошь разрушители, и во многом благодаря им мы и находимся сейчас всей страной известно там, где… Неудобно озвучивать это «место».

Так чем же, скажите, Анатолий Борисович Чубайс, действовавший со своей командой из идеологических соображений, лучше Льва Захаровича Мехлиса, точно так же действовавшего из идеологических соображений представителя той системы, которую реформаторы, по их словам, мечтали похоронить? Разницы между ними не заметно никакой.

Стратегический тактик

Збигнев Бжезинский ставит мат собственной стране

«Спуск красного флага в Кремле был уже формальностью, за которой было приятно наблюдать».

Что можно сказать по поводу злобного высказывания одного из ключевых архитекторов американской стратегии времён холодной войны, прозванного «Киссинджером Джимми Картера»?

«Величайшая геополитическая катастрофа XX века» – по выражению Владимира Владимировича Путина – формально случилась потому, что мы сами десятилетиями разваливали страну. С одной стороны – строили, с другой – разваливали. Как в школьной задаче: из трубы А втекает, из трубы Б вытекает.

Вот Сталин: труба А – ликбез, индустриализация, модернизация армии; труба Б – варварская коллективизация, ГУЛАГ, Лысенко, кибернетика, генетика. Хрущёв: труба А – массовое жилищное строительство, демилитаризация – спасение экономики; труба Б – гонения на модернизм во всех видах искусства, безудержное очернение всего сделанного предшественником, управление хозяйством страны наугад. Брежнев: труба А – международная разрядка, объединение планового и рыночного управления, героизация прошлого; труба Б – замена многих собственных разработок и производств импортом, разложение советского и партийного аппарата, широкомасштабная коррупция, апофеоз стратегических просчётов – Афганистан. Про горбачёвские А и Б красноречиво говорит сам Бжезинский: «Говорить о перестройке и гласности было легче, чем ответить на вопрос, что сделать с ленинизмом. Его правление ускорило кончину империи. Он не провёл никаких существенных экономических реформ и, сам того не желая, вытащил на поверхность национальные вопросы. Гласность служила отличным прикрытием для проявления антирусских настроений. Украинский писатель мог, не указывая пальцем на великороссов, назвать Сталина преступником за уничтожение украинской культурной элиты и голодную смерть миллионов украинцев. Прибалты могли собираться, чтобы почтить память жертв сталинских ссылок, и требовать большей автономии, не высказывая категорического осуждения русских. А Горбачёв не мог одновременно говорить о гласности и запретить подобные манифестации». Как видно не только из этой оценки, Горбачёв оказался всего лишь пигмеем, не способным удержать зашатавшегося гиганта.

Но без Ельцина красный флаг всё равно вряд ли выжил бы. Ельцин был не одиночкой. Ельцин в широком смысле – это вся разложившаяся федеральная и региональная верхушка СССР. Им всем стало выгодно разрушение страны, они все при этом «хапнули» кто что мог из общенародной собственности.

Советский Союз строился как единое производство – нечто вроде громадного комбината со множеством цехов, завязанных в единую систему взаимодействий. На любом предприятии есть не только директор, но и множество начальников цехов и служб, бригадиров и прочих управленцев разного уровня. Но подбор всех этих управленцев, выдача им производственных заданий, контроль исполнения – задачи директорские. На театре говорят «короля играет свита», но в жизни свиту отбирает сам король.

При «директоре» Брежневе начальники «цехов и бригад» обогатились настолько, что стали подумывать о новых возможностях вроде превращения казённой собственности, управляемой ими, в частную с легитимным правом её наследования. Отсюда неизбежное мысленное следствие: зачем оставаться бригадиром на большом предприятии – лучше стать самостоятельным директором маленького цеха.

«Обиженный» бригадир Ельцин вообще был готов избавиться даже от «цеха» РСФСР, хотя и выразился аккуратно: «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить» (с намёком на возможность подавиться при неумеренном аппетите – что и случилось впоследствии в Чечне). Для него главной оказалась возможность сесть в старом директорском кабинете – Кремле. Это, пожалуй, уже патология: обычному русскому человеку трудно даже представить себе, как может такой же русский отказаться от значительной части наследия многих поколений русских. Увы, жажда власти зачастую перерастает в манию и, как всякая мания, искажает представления обо всём мире.

Пятая колонна вызревала в рядах номенклатуры. Взять того же Ельцина. Например, печально известный дом Ипатьева, где в обстановке варварской паники расстреляли отрекшегося императора с семьей, не тронули даже при Сталине. А вот Ельцин холуйски выслужился – снёс. Причём никакой НКВД над ним не висел и ничего подобного не требовал. А через полтора десятка лет сам же Ельцин лил крокодиловы слезы над прахом царской семьи. Типичный советский перевёртыш. И такой перевёртыш возглавил так называемую «новую Россию» (читай: малую), предварительно предав и продав «старую Россию» (читай: великую) – Советский Союз. Злорадство ястреба Бжезинского вполне объяснимо. Непобедимые русские сами сделали то, чего не смогли Наполеон и Гитлер, не говоря уж о всяческих Трумэнах.