Стеклянный город - Мария Сергеевна Руднева

тайными ходами и темными коридорами. Меган подумала, что, пройди они напрямую через дворец, было бы быстрее — куда бы господин мэр не держал путь. Мгновением позже ее пронзила мысль: а если они не возвращаются во Дворец? Если Дроссельфлауэр выведет ее тайными путями за город и бросит со стены, как пушку Шалтай-Болтай? Или устроит из нее приманку для черных птиц в одном из пустующих гнезд? Стоило девушке подумать об этом, как на нее накатила удушающая паника.

— Скажите, куда мы идем?! — крикнула она, схватившись за стену.

— Вам плохо? — Дроссельфлауэр тут же оказался рядом и заботливо ее поддержал. — Не бойтесь. Недалеко. Наш путь всего лишь к часам.

— К часам? — недоуменно переспросила Меган и только потом вспомнила.

Часы.

Башня.

Изобретение мастера Гануша.

У Меган засосало под ложечкой от отвратительного предчувствия.

* * *

Ночь Хью и в самом деле провел с Талассом у него дома. У Долл не осталось вещей, которые надо было бы забрать, а потому они сразу поехали к двухэтажному особняку, отделанному сине-зеленой мозаикой. Резные ворота вели в небольшой дворик, припорошенный снегом, над входной дверью тускло горел красновато-рыжими всполохами стеклянный фонарь.

— Вот здесь я живу, — улыбнулся Таласс, пропуская Хью в дом.

Хью с интересом огляделся. Впервые он попал в простой марблитский дом. У Гвендолин или Джима-Стеклодува он был только в рабочих помещениях, а место обитания тетушки Долл было слишком роскошным, чтобы можно было предположить, что так живут все. Или хотя бы многие.

И в этом он был прав: Таласс жил гораздо скромнее.

На первом этаже располагались прихожая и обеденная зала. Вся мебель — темного дерева, явно старинная. Прямо напротив двери висело роскошное зеркало в медной раме.

Хью подошел к нему и заглянул в глаза своему отражению. На него смотрели синие-синие глаза, и он казался себе новым, красивым, счастливым — совершенно другим человеком. Свободным.

Таласс подошел со спины и обнял его за плечи.

— Как ощущения? — мягко спросил он.

— Замечательно! — честно признался Хью, расплываясь в широкой улыбке. — Как будто с меня кандалы сняли. И цепи.

— А что есть тень, кроме как кандалы и цепи? Теперь тебя ничего не держит и ничего не тянет назад, мальчик мой.

— А у вас, господин Таласс, тень есть? — спросил Хью, запрокинув голову ему на плечо.

Таласс ответил:

— У меня — есть. Но я хорошо ее выдрессировал, и она мне совсем не мешает. Человек может находиться в гармонии со своей тенью, или быть ее врагом — с каждым случается что-то свое. Тебя спасло только полное освобождение. Завтра утром начнется твоя вторая жизнь. Новая жизнь, Хью.

— Что у меня будет в этой жизни… кроме вас? — спросил Хью.

— Дом, — убежденно ответил Таласс. — Дело, которым интересно заниматься. Жизнь, в которой никто не сможет указывать тебе, что делать, а что нет. Свобода — в ее истинном понимании. И исполнение самых заветных снов. Того, о чем ты не мог даже и мечтать.

— Никогда не решался мечтать: все равно не сбудется, — помолчав, признался Хью.

— Значит, пришло время начинать, мой мальчик. Пришло время.

Хью кивнул.

Новое время пришло.

Наутро они вместе отправились к мистеру Глассу. Хью сам предложил это: мало с кем успев познакомиться, именно к мистеру Глассу он проникся наибольшей симпатией. К тому же ему было очень интересно обучиться профессии стекольщика. Вдруг он именно этим хочет заниматься в Марблите ближайшие пару-тройку лет? Хью рассмеялся. Сейчас он и за завтрашний день не мог ничего сказать — но впервые за последнее время его это не тревожило.

До дома мистера Гласса они шли пешком. Ночью — видимо, в совсем уже поздний час — пошел снег и припорошил мостовые, отчего ботинки оставляли четкие следы на никем нетронутой земле. Точно город еще спал и даже не думал просыпаться, впав в зимнюю утреннюю негу.

По дороге Таласс успел заскочить в незаметную черную дверь и трижды постучался. Из заваленного всевозможным хламом помещения выглянул веснушчатый рыжий человек и пробормотал:

— Опять вы в такую рань, Таласс… С другой стороны, кто кроме вас. Как обычно и покрепче, жаворонок вы наш ненаглядный?

— Один как обычно, один с молоком, — широко улыбнулся Таласс.

Разноцветные шарики из его ладони перекочевали в ладонь рыжеволосого человека.

— Вы не один? О… — Тут он, наконец, заметил Хью и взгляд его округлился. — Ох, как такое возможно?

— Доброе утро, меня зовут Хью! — поспешил представиться Хью, хотя понятия не имел, что так взволновало человека.

— О, вот как? Хью, очень приятно. Я Генрих. Господин Таласс всегда по утрам покупает у меня кофе. Просто потому, что больше не у кого, — он хихикнул. — Больше никто в такую рань не встает. Так что господин Таласс мой любимый клиент.

Хью отчего-то ощутил резкий приступ антипатии к Генриху. Однако протянутый им кофе взял и сразу же попробовал: вкусно.

— Ходить по морозу без теплого напитка — вредно! — сказал Таласс, легко спрыгивая с крыльца.

Генрих наполовину высунул из дверей свое тощее тело, провожая их:

— Тут вы правы, господин Таласс! А куда вы направляетесь в такую рань?

— Сначала к Глассу. Потом еще по некоторым делам…

— А, знаю, знаю, — закивал Генрих. — Вы уже, конечно, слышали?

Таласс резко остановился и повернулся к Генриху лицом.

— Что слышал?

Генрих заморгал:

— Да, в самом деле, не слышали, похоже! А что за дело у вас тогда к мистеру Глассу?

— Личное, — хмуро бросил Таласс. — Так что все разговоры потом. Или сам прикрывай лавку, и встретимся у него. Там, по крайней мере, никто не помешает разговору.

Хью вновь стало неприятно.