Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы стали обсуждать мою ногу. Ганс, немецкая скотина, погнал что-то про паразитов, которые проникают через рану и выжирают всё до самых костей. При виде моей распухшей ноги его так и разбирал хохот. Не пойму, что в этом весёлого. Напившись, он с гордостью признался, что какой-то там его прадед кромсал русских во Вторую мировую. Я проверил в кармане кусунгобу, но сдержался. С такой ногой… кто знает, кем были эти парни в своём забытом прошлом. Простые пацаны в Легион не идут: убийцы, отморозки, — это запросто. С такими надо быть начеку.
Роберт не лез в наш разговор, а потрошил старый шкаф. Дверь не поддавалась, и тогда он выбил её ногой. На пыльный бетонный пол посыпались книги и журналы. Не особо разбираясь, он выудил из кучи пару журнальчиков и с ловкостью заядлого картёжника метнул их на стол: один мне, другой фашисту: «Успокойтесь, парни». Я открыл на середине, и, довольный, что можно отвлечься от немецкой болтовни, начал читать…
Лифуй
А. Жарков
Деревянная дверь скрипнула и закрылась. Нутро старого дома встретило людей дрожащим светом единственной лампочки. От ее желтизны неровные стены казались скользкими, а пол грязным. Грязней, чем он был на самом деле.
— Лифт не пашет, надо по лестнице, — сказал Лифуй, проходя мимо лифта.
Он соврал: лифт работал, просто ему хотелось поиграть.
— На седьмой? — девушка заглянула в глаза, он кивнул, немного смущенно, с досадой поджав губы, будто сам был виноват в этой поломке.
Лестница поднималась спиралью, цепляясь за стены вокруг взятой в сетку лифтовой шахты, в которой едва покачивались жирные лианы высоковольного кабеля. Лифуй пропустил девушку вперёд, а сам спустил с поводка голодный взгляд, которым теперь жадно облизывал её спину и бёдра, и все такие волнительные изгибы её тела, манящие и возбуждающие очертания стройной фигуры, небрежно завёрнутой в лёгкую куртку и штаны, похожие на армейские, в тонких складках и с карманами на выпуклой попе.
— Так вот, эти паразиты, — Варвара продолжила тему, начатую ещё на улице, до того, как они вместе зашли в этот подъезд, — удивительные твари, они существуют за счет жертвы, угнетают её, но при этом сами же её и убивают. Вот скажи, — она остановилась и обернулась, — если бы ты был паразитом, ты бы разве стал убивать своего хозяина?
— Эм… если б я был паразитом? Странный вопрос, нет, наверное…
— Конечно, по необходимости, чтобы размножиться, — она двинулась дальше, он вскинул от удивления брови и улыбнулся, — ну или ещё чего, расширить область обитания… но просто так? Зачем? Странно, правда? И вообще, оказывается, паразиты, они же на самом деле очень древние существа, одни из самых первых жителей на планете, и они тоже эволюционируют… это какой? Четвёртый?
— Третий.
— Фух, высоко ты забрался. Так вот, они тоже развиваются, и те, что старше, уже не убивают свою жертву, а стараются жить незаметно… так им распространяться проще… чтобы никто не догадывался об их существовании. А со временем они могут так срастись с хозяином, что вместе, представь себе, порождают новый вид. Становятся новым существом. Многие, кстати, считают их одним из основных эволюционных двигателей… Ты знаешь… оказывается, большинство людей, и не только в отсталых странах, в Африке там… или где… но и в развитых странах, в Европе, например, процентов девяносто людей живут с глистами. Представь, и все эти фрау и бюргеры даже не догадываются об этом! Эволюция привела паразитов к тому, что они становятся частью организма носителя… живут вместе с ним… как бактерии кишечника, например, которые, оказывается, тоже раньше были паразитами. Люди плохо относятся к паразитам, считают, что от них чуть ли не все болезни, такие вот прям козлы отпущения… Кстати, знаешь откуда пошло выражение «козёл отпущения»?
— Нет.
— Нет? Напомни, я тебе потом расскажу. Так вот, на самом деле… за счет паразитов усложняются почти все организмы, и, кстати, организм с паразитом называется бионтом… ты знал? Нет? Ну вот, а оказывается, что к ним не применима теория Дарвина… из-за паразита, фух… бионты развиваются как-то иначе… не так, как все остальные… потому что среда обитания паразита — не водная, не воздушная… и не земная даже, а биологическая… самая обширная… их среда обитания — жизнь. Этот?
— Не… следующий.
— Фууу, что-то мне прям душно стало.
— Извини, только вчера сломался, должны скоро починить…
— Ну ладно… так вот, знаешь ещё, что самое интересное?
— У?
— Ещё ни один организм за всю историю эволюции не перешёл от паразитического образа жизни к самостоятельному — только наоборот… то есть похоже… фух… будто цель эволюции любого вида — это паразитизм. Представляешь?
— Неужели…
Они подошли к двери, он достал из кармана ключ, тёплый, который сжимал всю дорогу вверх по лестнице, с каждым этажом всё крепче, открыл, зашёл, поставил на пол пакет с «Мартини».
Варвара вошла следом. Осторожно, недоверчиво, боязливо принюхиваясь. Он включил свет и вздрогнул. Прямо перед ними стояла старуха с кровавыми выпученными глазами. Она сделала шаг, размахнулась, и в Варвару полетела книжка, похожая на кирпич.
— Ой, мамочки! — девушка успела увернуться и, едва не упав, отступила за дверь. — Скотина! Ты наврал. Она опять! Ты же обещал!
— Стой, — закричал Лифуй.
Старуха двигалась вперёд, как танк, её бледное лицо покрывали красные пятна, руки тряслись, а губы дрожали, извергая оглушительный крик…
— Вооон!
Варвара побледнела, бросилась к лифту, заколотила по кнопке, всхлипнула, побежала по лестнице, по высоким ступенькам, вниз, шестой, пятый… на третьем она подвернула ногу и упала, ударившись головой о ступеньку. Варвара затихла. Через несколько минут на шум вышел мужик в белых пушистых шлёпанцах, недоверчиво обошёл варварино тело, наклонился, понюхал и на всякий случай вызвал скорую.
— Твою мать! Ты кто?! — Лифуй встал между дверью и старухой, схватил её дряблые руки и попытался отодвинуть, сжав их до мягких костей, будто губку.
— Воооон! Воооон!
— Ведьма! Ты откуда?! Что ты здесь делаешь?!
Он стоял и орал ей прямо в лицо, наконец собрался, отшвырнул в сторону, бросился за Варварой, увидел подъехавший лифт, заскочил в светлую кабинку и с хрустом вдавил кнопку «1».
Выбежав из подъезда, пытался разглядеть знакомое лицо на вершинах мрачных фигур, застывших, будто во сне, рванул к одному, к другому — тучные тела, бесформенные глыбы — нет, это всё не она. Её нет среди них.
Запыхавшись и расстроившись, он вернулся домой и вызвал полицию.
Наряд ждали молча: он нервно ходил по коридору, старуха сидела на стуле в прихожей и бросала укоризненные взгляды. Она перестала орать и вроде успокоилась, но продолжала тяжело и неровно сопеть. Стёкла лизнул синий свет, Лифуй метнулся к окну — скорая.
Дежурный с участковым появились минут через двадцать. Вошли в квартиру не разуваясь, огромные, как бегемоты, плюхнулись оба в тесную прихожую, расплескав прижившиеся здесь запахи, размешав их дурманом табака и казёнщины. Представились и попросили документы.
— Лифуй? — уточнил участковый. — Ваше имя? Ли-фуй? Китаец что ли?
— Нет, не китаец. Корпаткин.
— Что Корпаткин?
— Фамилия моя Корпаткин, там же написано.
— Написано, верно, — менты переглянулись.
— Так что у вас?
— Я не знаю эту старуху, первый раз вижу! Как она очутилась в моей квартире? Кто это такая вообще? Может, вы скажете? Заберите её отсюда, она вторглась в чужое помещение и это… мешает мне… — на мгновение он замялся, — жить.
Дежурный открыл второй паспорт.
— А по документам она проживает именно здесь, так же, как и вы.
— Нет, ну… как это? Я её не знаю.
Менты снова переглянулись, весело, но неразборчиво на поясе дежурного скрипнула черная блестящая рация.
— Корпаткина Мария Андреевна, — дежурный поднял вопросительный взгляд.
