Девочка со скрипкой. Все мы платим за чужие грехи… - Ольга Алейникова

– Ты опаздываешь. Удачно порепетировать, девочка со скрипкой, – говорит мне Джос.

– Откуда ты знаешь про репетицию? – спрашиваю я и тяжело вздыхаю. Глупый вопрос. Он знает обо мне всё. Джос не отвечает, лишь улыбается. Натянуто и нервно. Я понимаю, что не выдержу и минуты больше в его компании. – Спасибо, что подвёз. Увидимся на биологии.

– История раньше, – слышу я прежде, чем захлопываю дверь.

Я сжимаю кулаки до тех пор, пока ногти до боли не впиваются в ладони. Я чувствую, как сильно бьётся сердце, как ускоряется дыхание. И я не могу понять, что именно служит для этого причиной. Ненависть к Джосу и к его отцу или то, насколько близко он сегодня был в машине.

Я стараюсь прийти в себя и настроиться на нужный лад. Впереди полтора часа репетиции, полтора часа любимой скрипки.

Я захожу в дом к Джесси. Она играет на клавишах и ненавидит, когда кто-то опаздывает. Я смотрю на часы. Ровно четыре.

– Ты успела в последний момент, – улыбается мне Джесси.

Я достаю скрипку из футляра, провожу рукой по гладкой поверхности, беру смычок. Я могу поклясться, будто слышу запах осенней листвы. Именно тогда, осенью, на заднем дворе нашего дома, папа впервые дал мне в руки скрипку. Он застелил землю пледом, принёс из дома горячий чай и свой футляр.

– Любой инструмент тоже имеет свои чувства, как бы абсурдно это ни звучало, – сказал он мне тогда, и я понимающе кивнула. Мне было семь, но я всегда серьёзно относилась ко всем словам отца.

Он вложил мне в руку смычок, и мне почудилось, будто я сжимаю в ладони волшебную палочку. Настолько всемогущей я себя чувствовала тогда. Хотя на самом деле я ничего не могла сыграть. Но это был день, когда папа открыл для меня свою тайну, впустил в свой мир, и я навсегда запомнила этот момент.

Теперь каждый раз, когда я беру в руки скрипку, я вспоминаю запах той самой листвы, мягкость пледа и папину улыбку после того, как я смогла сыграть правильно пару нот.

Полтора часа проходят незаметно, я полностью погружаюсь в мир музыки, окунаюсь с головой в звуки и мелодии, в ноты и паузы, в сказку. Сколько бы я ни тренировалась, сколько бы окружающие ни хвалили меня, я всегда знала и буду знать, что на самом деле я никогда не смогу играть так же, как папа. Так завораживающе, так волшебно. В его руках смычок уж точно превращался в волшебную палочку. Казалось, что весь мир замирал, что вся музыка принадлежала лишь ему одному. Я так не умею. Моя игра – лишь жалкое подобие его величия, лишь дань его памяти.

Когда заканчивается репетиция и я выхожу на улицу, то на мгновение останавливаюсь на крыльце дома. Я смотрю по сторонам и, удостоверившись, что машины Джоса нет поблизости, облегченно выдыхаю. Я расслабляюсь, хотя в глубине души понимаю, что вру самой себе. Выходя из дома, я надеялась увидеть здесь его машину, а вовсе не боялась.

Пока иду домой, снова размышляю о словах Хикса, пытаюсь принять решение. С одной стороны, предложение брата подлое и низкое. Нельзя втереться человеку в доверие, стать его другом, точнее притворяться, только ради информации. Но, с другой стороны, мне может и правда понравиться с ним общаться, и получится, будто я вовсе и не обманываю. К тому же, это единственный способ выяснить хоть что-то. Даже если Джос сам ничего не знает о деле отца, дружба с ним приблизит меня к его семье, а после, может, и сам Джос решится мне помочь.

Когда я подхожу к дому, то уже точно решаю послушаться Хикса, хотя меня всё ещё и переполняют противоречия. Я решаю позвонить брату, чтобы хоть кому-то выплеснуть свои эмоции.

Кузен берёт трубку не сразу. Голос у него весёлый, на заднем фоне слышна тихая музыка и женская речь. Я чувствую укол в районе солнечного сплетения, на пару мгновений полностью погружаюсь в злость на брата, но тут же привожу себя в норму. В конце концов, это его жизнь, и он вправе делать всё, что захочет. Общаться с кем хочет, спать с кем хочет. Я сама не замечаю, как сильно впиваюсь пальцами в телефон.

– Мэли, что-то случилось? – спрашивает он встревоженно. – Ты молчишь мне в трубку уже пару минут.

– Ничего, – бросаю я в ответ. – Ты занят, перезвоню позже.

– Да перестань. Подожди минуту, – торопливо говорит брат. Я слышу, как он куда-то идёт, после скрипит дверь, на заднем фоне становится тихо. Видимо, вышел в коридор. – Всё, могу говорить.

– Боже, ты там хоть одет? – шуткой спрашиваю я. – Распугаешь всех.

– Остроумно, – я слышу, как Хикс улыбается в трубку. – Рассказывай.

– Просто хотела сказать, что ты придурок, Хикс. Только придурок может оставить машину напротив дома, а сам лезть в окно, чтобы мама не заметила, – говорю я ему, а кузен смеётся.

– Прости, не подумал сначала. А потом не хотелось уходить. Ты знаешь, как я рад нашим редким встречам. Всегда скучаю, – шепчет мне брат. Мне приятны его слова, но злость снова овладевает мной. Этот шёпот выводит меня из равновесия.

– Ой, да прекрати, – резко бросаю я ему в ответ. – Сейчас твоя подружка услышит и заревнует. Слишком громко шепчешь.

– Какая подружка, Мэли, ради Бога, не нужно этого. Иначе я подумаю, что ты ревнуешь, – я слышу в словах брата насмешку. Это больно меня ранит.

– Хотела поговорить с тобой о Джосе. Сказать, что ты был прав, и я решила пообщаться с ним поближе. А ещё хотела посоветоваться, но тебе не до меня. Давай перезвонишь, когда в твоей комнате не будет голой девки, хорошо? – говорю я ему как можно спокойнее и бросаю трубку. Хикс не перезванивает. Он знает моё отношение к его мимолётным увлечениям и бездумным отношениям.

Никогда не понимала, почему у него не было постоянной девушки. Мой кузен хорош собой, даже очень. Он весёлый, интересный, он не беден, его ждёт светлое будущее, я уверена. Да и девушек вокруг хоть отбавляй. Но Хикс никогда не принимал ни одну из них всерьёз.

Я злюсь на саму себя, что нагрубила брату. Он ведь мой единственный друг. Знаю, что ревность в наших отношениях вещь странная. Но я всегда знала, что любит он меня, пусть и как сестру. И мне было страшно делить его с другими девушками, словно я боялась его ухода, исчезновения. Естественно, одно не исключает другого. Он может встречаться с кем угодно, жениться, завести детей. Это не значит, что он должен будет бросить меня, но я всё равно боюсь.

Следующие пару дней тянутся медленно. Хикс не перезванивает, репетиций нет, Джоса я не встречаю. Я умираю от тоски и от нетерпения одновременно. Я спешу начать воплощать свой план в действие, но в глубине души страшусь того, что Джос может понравиться мне по-настоящему. Что бы там ни было, нельзя в него влюбляться. Ни в коем случае.

В среду первая история. Я смотрю на часы и понимаю, что до начала урока ещё полчаса. Думаю, что успею прийти в класс и немного успокоиться, а после настроиться на разговор с Джосом. Не знаю, каким он будет, но то, что он состоится, – несомненно.

Я захожу в класс и замираю на входе. Джос сидит за своей партой. Про себя я вспоминаю все виды ругательств. Прохожу по классу, сажусь на своё место, раскладываю вещи. Я решаю, что не заговорю с ним первая, но Джос и сам не спешит говорить со мной. Он сидит за партой и что-то пишет в своей тетради. В той самой, которую я видела у него в руках на стадионе. Мне становится интересно. Ещё пару минут я борюсь сама с собой, а после встаю и подхожу ближе. Как только я оказываюсь рядом с Джосом, парень ставит точку и закрывает тетрадь. Я снова ругаюсь про себя. День явно не задался.

– Привет, – говорит он мне просто, я вздрагиваю.

– Что ты пишешь? – решаюсь спросить я.

– Не твоё дело, – отвечает Джос, но я отмечаю, что голос звучит дружелюбно. Ни капли злости и вчерашнего смятения.

– Очень по-дружески, – отмечаю я. Джос смотрит мне прямо в глаза и хмурится.

– По-дружески? С каких пор мы друзья? – спрашивает он, и я понимаю, что сказала чушь. Не могу подобрать слова. Мы оба молчим.

– Если хочешь, можем стать, – тихо говорю я наконец. Джос удивляется, искренне. Я и сама удивляюсь себе.

– Будем рассказывать друг другу тайны и давать советы о том, как пережить несчастную любовь? – спрашивает Джос. Мои щёки моментально вспыхивают.

– Узкий же у тебя кругозор. Не хочешь, значит, не морочь мне голову, – говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, но Джос меня останавливает за руку. Не хватает ещё, чтобы нас заметили и начали распускать слухи. Я выдергиваю руку и вопросительно смотрю на Джоса.

– Не злись, – тихо говорит он. Я отмечаю, что голос так же ласков, как и в первый день на крыше сарая. – Я не сказал нет. Мы могли бы для начала пообщаться, не торопясь и не ненавидя друг друга. Хорошо?

– Что ж, ты знаешь, где меня найти, – говорю я спокойно, намекая на крышу.

– Это ты знаешь, где меня найти, – улыбается Джос. – Я же говорил – это моё место.

Я смеюсь, парень тоже. Я понимаю, что это первый момент, когда мы действительно не ненавидим друг друга. Я возвращаюсь на своё место, сажусь и пытаюсь перестать краснеть. И всем своим телом жду вечера, когда пойду на крышу сарая, где мы с Джосом найдём друг друга. Впервые, как друзья.