Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6 - Эйдзи Микагэ

ДАЙЯ улыбается радостно, как невинное дитя.

КОКОНЕ улыбается в ответ.

КОКОНЕ (монолог) За это счастье я готова отдать все.

3. Берег реки, сумерки

КОКОНЕ входит в реку, не разуваясь.

КОКОНЕ (монолог) Мой мир был теплый. Теплый, как Дайя. Ласковый мир, в котором я жила; он слегка сверкал, как во французском фильме, который я видела когда-то. Я чувствовала, что меня окружает чистое блаженство.

Шаг за шагом КОКОНЕ заходит дальше в алую реку.

КОКОНЕ (монолог) Но я ошибалась. Я не понимала, что другие люди живут не в том ласковом мире, в каком я думала, что живу. Я не знала, что другие видят мир холодным, грязным, жестоким, и что от встречи с мирами этих людей мой мир тоже…

Какой-то мусор, плывущий по реке, касается мокрых ног КОКОНЕ.

КОКОНЕ (монолог) …станет грязным.

ДАЙЯ быстро заходит в реку следом за ней.

КОКОНЕ (монолог) Дайя… Не связывай себя тем своим обещанием любить меня вечно. Твое счастье для меня важнее, чем мое собственное. Я сделаю для тебя все, поэтому –

Такой же вымокший ДАЙЯ обнимает ее.

ДАЙЯ Коконе, не бойся. Я останусь с тобой.

КОКОНЕ дрожит в его влажных объятиях.

КОКОНЕ Ты холодный.

ДАЙЯ поспешно выпускает ее.

КОКОНЕ (монолог) Если я буду мешать тебе стать счастливым, тебе ведь будет легче отбросить меня, да?

◊◊◊ Кадзуки Хосино – 11 сентября, пятница, 22.15 ◊◊◊

Мы должны избегать [рабов] Дайи.

Все еще не представляя, что делать дальше, мы выбираемся из-под моста, чтобы не наткнуться на [рабов]. Оставаться здесь – плохая идея.

Ироху-сан мы оставили – у нас не было выбора. Конечно, мы не хотели, но, если бы мы потащили ее домой, фальшивая кровь вызвала бы слишком сильные подозрения; вдобавок мы потеряли бы драгоценное время. Жаль, что я вынужден так поступить; но ей всего два часа предстоит продержаться, а потом мы закончим эту битву.

Внезапно Харуаки произносит неуверенным тоном:

– …Эмм, Хосии, не уверен, что это стоит говорить, но…

– Мм? Что такое?

– У тебя сейчас такой страшный вид! Похоже, Дайя тебя серьезно достал, да? Оставить семпая под мостом логично, конечно, но ты с таким безразличным видом это сделал…

– Э?

Правда?

Я и не заметил… но, сдается мне, он прав. Что-то сейчас со мной явно не так – особенно если учесть, что я только что про себя обозвал Дайю слепым ублюдком.

– Наверно, ничего удивительного, что ты малость не в себе от того, что он украл у тебя Марию-тян, но если ты не успокоишься, то окончательно «поплывешь», нет?

– Да.

Успокойся, Кадзуки. Успокойся и придумай, как вернуть Марию.

– И, честно говоря, я по-прежнему хочу помочь Дайяну… хотя и знаю, что это будет непросто.

По правде сказать, спасение Дайи начисто вылетело у меня из головы. У меня все вылетело из головы, кроме Марии.

– …Угу.

Конечно, я тоже хочу спасти Дайю, если только это возможно, но при каждой мысли о Марии я невольно злюсь на него. И я не могу заставить себя не думать, что дешевая жалость мне будет только мешать.

С другой стороны – если я буду избегать думать о Дайе, это может закончиться моим поражением. Но да… прямо сейчас мне лучше бы подумать о чем-нибудь другом, о чем-то, что позволит забыть мою злость. И это будет –

– …Коконе.

Да.

В таком случае первое, что приходит в голову, – Коконе Кирино.

✵

Два дня назад, вечером 9 сентября, Коконе пригласила меня к себе в комнату.

Я там был впервые. Комната была обставлена в темных тонах и выглядела нарочито стильной. Однако на меня она произвела странное впечатление. Какая-то непоследовательность здесь чувствовалась; стиль выглядел ненатуральным. В общем, эта комната и Коконе не сочетались друг с другом. Я чувствовал какую-то искусственную необходимость, которая заставляла ее жить в такой комнате.

Ну, поневоле так подумаешь, если знаешь, что я сделал с Коконе.

Эта комната олицетворяет ее трансформацию.

И нужна она, чтобы – забыть Дайю.

– …Не нужно больше скрывать. Расскажи мне, что случилось с Дайей.

Коконе решила прекратить делать вид, что Дайи нет и не было никогда.

Первое, что я подумал, услышав это, было:

Слава богу.

Я все равно собирался рассказать ей про Дайю. Нет… у меня просто не было иного выхода. Пренебрегать Коконе или держать ее в неведении – в моем сражении с Дайей это просто недопустимо.

Так что я был признателен ей, что она собралась с мыслями и приготовилась сама, без посторонней помощи. Ведь мой предстоящий рассказ – на грустную тему; лично я бы предпочел об этом молчать.

…Ошибка, которую Дайя совершил в прошлом.

…Боль, от которой Дайя страдает в настоящем.

…Трагический конец, который ждет Дайю в будущем.

Это знание наверняка заставит ее винить себя.

Это знание наверняка расстроит ее.

Это знание наверняка будет терзать ее.

Но все равно я ей рассказал.

Я рассказал ей про Дайю все.

Коконе лишилась дара речи.

Когда я закончил свое объяснение, она молча стояла и смотрела в стену за моей спиной с совершенно ошеломленным видом.

Ничего не делала, лишь глубоко дышала. И я счел правильным уйти.

На следующий день она снова сказала мне прийти к ней. Когда мы здоровались, я заметил, что ее веки набрякли, но в остальном она выглядела как обычно.

Однако едва я закрыл дверь в ее комнату, Коконе принялась расстегивать блузку.

Это было так неожиданно, что я даже не смог правильно среагировать. Мне бы отвернуться, а я просто тупо стоял и смотрел.

С абсолютно непроницаемым лицом она сняла выше пояса все, кроме лифчика. Потом развернулась ко мне спиной.

– Смотри!

Я едва не спросил, на что именно мне предлагается смотреть.

Но заметил и без посторонней помощи.

Сперва я увидел отметину чуть ниже застежки лифчика.

Это был ожог – судя по всему, от прижатой к голой коже сигареты. И не один; по всей спине было столько темных, злых ожогов, словно кто-то выбросил здоровенное мусорное ведро на снежное поле.

И все эти ожоги вместе образовали осмысленную фразу – непристойную, из тех, что даже в самых грязных общественных туалетах непросто найти.

– …

Раздавлены.

Мои чувства были раздавлены.

Эти отметины подействовали на меня страшно.

– Уу… у…

Слезы сами собой побежали по моим щекам.

Мысли типа «Бедняжка Коконе, как же это больно, ожоги ведь никогда полностью не сойдут, видимо, поэтому они и расстались» пришли позже. А тогда при виде этих отметин у меня была одна реакция – я расплакался.

Коконе развернулась ко мне лицом. Не обращая внимания на мои слезы, она весело произнесла:

– Повезло тебе, Кадзу-кун, скажешь нет? Перед тобой такая секси с размером «Е», и в одном белье!

Коконе шутила как обычно и… плакала.

Дальше наш разговор проходил под обоюдные всхлипы.

– Это сделала моя давняя подружка Рино, – сказала Коконе, застегивая блузку. – Ты же знаешь, Дайя потрясно выглядел и отлично учился; он тогда был настолько классным, что его даже принцем звали в нашей школе. Он не всегда был таким букой, не красил волосы и не носил серьги. О, я с ним совершенно не сочеталась. Я выглядела просто убого со своими дурацкими черными волосами и здоровенными очками. В общем, совершенно никакая, средненькая девчонка. Ты бы просто ухохотался, если б я тебе фотку показала! …Мне, правда, не смешно было.

Я покачал головой.

– Хорошо или плохо ты с ним сочеталась, неважно! Я уверен, Дайе было плевать.

– Мм, он-то был совершенно не против! – Коконе кончила застегиваться и подняла глаза на меня. – Против были другие девчонки, которые запали на Дайю.

До меня начало доходить, откуда могли взяться те ожоги.

– …И эта девушка, про которую ты сказала – ээ, Рино – она тоже считала, что ты ему не пара?

– Ммммм, да не очень, я думаю?

– Что?..

– Эээ, давай расскажу все по порядку. Сперва кое-что насчет Рино: она на год младше меня и тоже дружила с Дайей с детства. В общем, она тоже долго была влюблена в Дайю, хотя я была первой. Но она отстала от него и начала встречаться с парнем по фамилии Камиути. С тем, которого… Дайя убил.

Вот это сюрприз. Я ничего не знал про эту историю. С учетом такого прошлого Дайя, пожалуй, довольно мягко общался с Кодаем Камиути в «Игре бездельников».

Но если принять во внимание исход – легко заподозрить, что это прошлое и подтолкнуло Дайю на путь убийства.

– Камиути сделал с Рино нечто ужасное, и я сама плохо понимаю, почему. Рино было очень больно, и, чтобы облегчить эту боль, она требовала внимания от Дайи.