Калейдоскоп вечности (СИ) - Евгения Кострова

Фраус очнулся от раздумий, когда в его сторону хлынула сильная волна ветра, отчего полы его плаща взметнулись вверх, а шезлонги носилок, в которых перевозили досточтимых господ оборваться, унося изящные ткани в небо, девушки, служившие в монастырях, обычно посещающие торговые лавочки целыми группами, придерживали широкие цветные шляпки и недовольно восклицали из-за связок украшений, запутавших в длинных волосах. К горлу подступил кисловатый комок, мешающий сделать полноценный глоток воздуха, словно мышцы сковал парализующий яд. Знакомое предчувствие, пугающее и будоражащее. Все было как прежде — люди, связи и отношения, но весь окружающий мир в секунду лишился глубинного содержания. Он не смел пошевелиться, силясь отыскать в разуме ответ, что заставило его так встрепенуться.

Неожиданно до его ушей донесся детский плач. Ребятня окружила мальчика, который, не переставая, продолжал кашлять громко и надрывисто, хватаясь одной рукой за плечо поддерживающего, а другой за шиворот хлопчатой голубой рубашки, комкая и разрывая удушающую материю. Из уголков глаз его текли слезы, и кожа возле век моментально приобрела болезненный темно-бардовый оттенок, а приступ кашля ни на секунду не прекращался, все усиливаясь.

— Позовите лекаря, — закричали старшие с пристани, принимая обессилившую фигурку с взволнованных рук детей, все так же преданной стайкой окружавших пострадавшего.

— В чем дело? — подбегали другие, в панике перешептываясь. Постепенно возле южной стороны моста старого города собирались жители, оставляя свои хлопоты и бросая повозки с провизией и лавочки с товаром. Мокрая от воды одежда превратилась в горячую, его тело бил озноб и лихорадка, и изо рта выхаркивалась тягучая кровь.

— Что произошло? — допрашивали взрослые. — Он ударился? Когда в последний раз проходил оздоровительный осмотр в центре? Где родители?

— Он просто наглотался сырой воды, а потом стал жаловаться на резкую боль в горле, — дрожащим голосом отвечала маленькая девочка лет шести, хватаясь за штанину самого высокого юноши, пряча покрасневшее и заплаканное лицо, который был сам белее мела и бумаги, — братик умирает, — добавила она со свойственной ребенку уверенностью в безысходности. Страдальческий тон ее голоса приводил в оцепеняющий ужас.

Все нарастал шквал криков, судорожных вздохов, а любопытное брожение среди умов разжигалось, как пламя, поедающее тонкие листы старых книг. Люди были неравнодушны к чужой беде, даже те, кто явно выдавал себя внешностью и богатством одежды не роптал и не сочувствовал с гримасой упрека и бесполезности, безучастия, а отдавал строгие приказы подручным, чтобы те поскорее доставили ребенка в ближайшие центры помощи. Всеединство и добротное отношение к нуждающимся слоям общества, потрясало Фрауса. Подобные связи, образующиеся крепкими путами между людьми, были только следствием присутствия Рефери или было что-то еще? Это походило на театральную сцену утопической саги. Места, откуда он был родом, были совершенно другими. При одном воспоминании лицо его пересекла гнетущая тень, и тело его обожгло палящее солнце — жар, испепеляющий кожу и оставляющий багряные волдыри; раскаленные цепи на запястьях рук и лодыжках ног; темнеющий мир, переходящий из одной иллюзии в другую. И его молитва, что он кричал в часы дождя, когда по лицу бежали леденящие капли, спускающиеся по плечам и пояснице, никогда не оставляла его.

— Сейчас тебе некогда наблюдать за посторонними проблемами, если у тебя, конечно же, нет ответного желания им помочь, — посторонний голос вывел его из раздумий, возвратив в реальность, и обернувшись в сторону, уносимого ветром звука, он увидел стоящего возле себя юношу четырнадцати лет с длинными волосами, затянутыми на макушке в тугой конский хвост, с которого спускались золотые цепочки с изумрудными камнями на кончиках. Глаза цвета плавящегося золота были направлены прямо на него, стойкий и непоколебимый взгляд ребенка, что душою и сердцем был гораздо старше своих лет.

— Я уже приобрел все, что ты заказывал, партия новых копий прибудет в шестом часу к пагоде. Я договорился со слугами, чтобы к этому времени все посторонние покинули нашу территорию, — прокомментировал юноша, опуская подбородок на каменный мост, смотря, как гамм возле пострадавшего мальчика постепенно утихал — прибыли медики, осторожно укладывающие его на носилки. — Дети слишком долго играли в игры? — поинтересовался он у Фрауса с выражением наделанного равнодушия.

— Это неплохо, когда есть воспоминания, переполненные весельем и радостью, и я бы пожелал каждому, чтобы у того было множество ярких фрагментов, которые бы составили в совокупности идеальную жизнь. Пусть вот такую и небогатую, — ветер тронул его волосы, когда он тяжело вздохнул, чтобы окончательно успокоиться, отвернувшись от злостных и черных мыслей. — Похоже, — с легкой насмешкой бормотал он, — что не успел мой день начаться так, как я о том мечтал, как все пошло в другом направлении.

— Я думал, вы с Деей отправитесь на прогулку за покупками. Не ожидал застать тебя в таком месте, ведь торговые ряды в противоположной стороне, а ты уже решил перебраться на противоположную сторону реки.

— Противоположную сторону? — задумчиво произнес Фраус, оглядываясь на высокие белоснежные здания, похожие на мираж в пустынных долинах, настолько прекрасны были дворцовые сооружения из белого камня и мрамора с золотыми готическими украшениями, высотные башни которых были скрыты за сизо-розоватой дымкою вдали. Иной мир, невиданный и зовущий. С завтрашнего дня начнется их история, и Фраус уже будет записан в ней, навсегда. Его имя будет среди тех, кто станет до последней капли крови, не жалея жизни и совести души, сражаться за свои желания. И эти мечты воспарят над миром, как птица, летящая в проливной дождь над городом, обнесенный стенами, прочь из человеческой клетки. Внезапная догадка, просветленная мысль достигла его сердца, когда он счастливо засмеялся, легко развернувшись на каблуках сапог, и обхватил низкорослого мальчишку за плечи, бросив на него загадочный взгляд.

— Я знаю, где она, — пророчески прошептал он, не переставая улыбаться.

— Правда? — заинтересовано спросил юноша с ноткой страха в голосе, волнительно ожидая следующих действий своего компаньона. Когда дело касалось Деи, этот человек становился вольнодумствующим и порочным, его не волновала ни мораль, ни поступки, он словно терял рассудок. И мальчик все ждал, когда же колени охватит судорогой в преддверии новых беспорядков, потому что в последний раз, когда Фраус потерял в многолюдной толпе свою спутницу перед отъездом с западных границ, то своими необдуманными действиями остановил целый крейсер с несколько тысячами пассажиров. После этого инцидента, за задержку воздушного корабля им пришлось выплатить восемьсот золотых ли, и они почти остались без сбережений.