Стилист - Александра Маринина

– Володя, перестань, – с досадой откликнулась Настя. – Ну как это будет выглядеть, если я одна буду расхаживать вдоль ваших домов? Кому я должна буду объяснять, что не пришла сюда с нехорошими намерениями, а просто вышла прогуляться, потому что целый день разбирала бумаги одного из жильцов? После того, как здесь целые сутки сновала милиция, каждое новое лицо будет раздражать людей и пугать. Ты хочешь, чтобы меня останавливали у каждого дома и допрашивали, кто я такая и что здесь делаю?

– Я не пойду на улицу, – упрямо повторил Владимир.

Настя молча пожала плечами и снова ушла в кабинет заниматься бумагами Соловьева, на этот раз не архивными, а деловыми. Детский сад какой-то, честное слово. Он не может допустить, чтобы его инвалидную коляску везла женщина. Ах ты боже мой! Тоже мне, Казанова.

В маленьком сейфе лежали паспорта – российский и заграничный, свидетельство о браке, о смерти жены, банковские книжки, документы по оформлению инвалидности, книжки для оплаты коммунальных услуг и документы на владение домом. Одним словом, обычный набор бумаг, который можно встретить в любой квартире в ящике письменного стола, в закрытой секции мебельной стенки или просто в специальной шкатулке. В основном бумаги в этом сейфе были «малоформатные», единственное исключение составляла красивая кожаная папка, которая сразу привлекла Настино внимание своей чужеродностью. Среди «малоформатных» бумажек она выглядела монументально и дорого.

Ничего особенного, похоже, и здесь Настю не ожидало. В папке оказались аккуратно подобранные в хронологическом порядке издательские договоры Соловьева. Настя пробежала глазами самый первый договор. Обычный юридический текст, не очень грамотный, но вполне внятный. Настоящий договор заключен на срок с… по… Издательство имеет право издания и распространения произведения… Автор обязан представить рукопись не позднее… Порядок расчетов… За каждый день просрочки… Итого четыре листа.

Она машинально листала договоры, на всякий случай проверяя хронологию и поэтому внимательно глядя только на первую страницу каждого договора. От мелких букв, на которых она ломала глаза уже третий день, побаливала голова, поэтому Настя, глянув на первую страницу договора, зажмуривалась и следующие три страницы перелистывала вслепую, на счет «четыре» снова открывая глаза. Раз, два, три, август 1994-го, раз, два, три, декабрь 1994-го, раз, два три, апрель 1995-го, раз, два, три, сентябрь 1995-го, раз, два, три… А это еще что такое? В каком-то договоре оказалось не четыре листа, а пять? Во всяком случае то, что она увидела, открыв глаза, совершенно не напоминало первую страницу следующего договора. Но, надо признать, последнюю страницу предыдущего это тоже напоминало мало. То есть просто совсем ничего общего.

Это был оригинал факса, на котором сверху стояли реквизиты издательства «Шерхан», дата – 16 сентября 1995 года, а ниже шли названия книг, которые издательство готовило к выпуску в октябре 1995 года. Судя по всему, послание направлялось дилерам издательства для своевременного формирования заказов на тиражи. Ну и что? Что эта замечательная бумажка здесь делает?

Настя вытащила договор из папки и стала рассматривать его со всех сторон. Лист с текстом факса был скреплен вместе с договором при помощи степлера. На договоре дата – 16 сентября 1995 года. А сам договор не оригинал, а в отличие от факса ксерокопия. Настя даже улыбнулась – настолько явственно представила она себе, как все получилось. Соловьев приехал в издательство, там подготовили договор, согласовали с переводчиком сроки работы, размеры гонорара и порядок его выплаты, вписали все недостающее, подписали у автора и у руководства «Шерхана» и сделали ксерокопию с подписанного экземпляра, вместо того чтобы брать новый бланк договора и вписывать туда все, начиная с имени переводчика и кончая его паспортными данными. Век прогресса. Вероятно, ксерокс стоит там же, где и факс, и на столе, на котором скрепляли откопированные листы договора, лежал и листочек с посланием дилерам. И попался под руку, точнее, под степлер.

Вполне вероятно. Она еще раз пробежала глазами список книг, предполагаемых к изданию в октябре 1995 года, и вдруг насторожилась. Книг было много, но два названия показались ей знакомыми. Она их видела совсем недавно в бумагах Соловьева. В его договорах.

Настя быстро перелистала содержимое красивой кожаной папки. Да, вот одна из книг, с простеньким названием «Честь самурая», договор заключен 4 апреля 1993 года сроком на один год, в течение которого издательство «Шерхан» имеет право издавать и распространять роман. Но год истек 4 апреля 1994 года. Как же «Шерхан» может издавать книгу в октябре 1995 года? Никак не может. Права не имеет. А вот и второе название, такое же оригинальное: «Смерть самурая». С фантазией у этого японского писателя все в порядке, это уж точно. Да, но перевод романа «Смерть самурая» был сдан в издательство 1 сентября 1993 года, и в этот же день был заключен точно такой же годовой договор, который благополучно истек 1 сентября 1994 года. Ах, мошенники!

Она вспомнила купленный на площади у трех вокзалов роман «Клинок», пахнущий свежей типографской краской. То-то Соловьев был уверен, что книги давно нет в продаже, а она лежит себе на прилавках, однако же не залеживается.

Да, в поисках этой бумажки руководители «Шерхана» очень даже могли быть заинтересованы. Потому что, попадись она на глаза Соловьеву, он сразу же сообразит, что переиздавались книги незаконно. Уж он-то лучше, чем кто бы то ни было, помнит сроки по всем своим договорам. И вздумай Соловьев устроить скандал, последствия могли бы быть катастрофическими для издательства, вплоть до лишения лицензии.

Глава 13

Раскрывать карты перед издательством «Шерхан» оперативники не торопились. Кирилла Есипова для начала пригласили на Петровку побеседовать о Соловьеве – единственном на данный момент реальном подозреваемом в двух убийствах. Настю при этом строго-настрого предупредили: сидеть в кабинете и по коридорам не шастать. Есипов видел ее на дне рождения Соловьева, и не нужно, чтобы у него возникли сомнения в роде ее занятий. Другой вопрос – кто должен с ним беседовать. Генеральный директор издательства – не какой-нибудь уголовник, которого нужно прижимать в угол и демонстрировать ему силу. Судя по найденному Настей документу, речь пойдет о финансовых и налоговых нарушениях, выявлять и доказывать которые российские правоохранительные органы пока не очень-то умеют. Поэтому и тональность разговора, и его тактика должны быть совсем иными. Полковник Гордеев решил взять беседу с Есиповым на себя.

– Насколько я понимаю, – начал Виктор Алексеевич, – в последние годы вы тесно общались с Соловьевым. Судя по уединенному образу жизни Владимира Александровича, возьму на себя смелость утверждать, что основной круг его общения замыкался на вашем издательстве. Я прав?

– В известном смысле, – согласно кивнул Есипов. – Во всяком случае, в последние два года он действительно общался в основном с нами. После болезни он с головой ушел в работу и занимался только ею.

– Кстати, а чем Владимир Александрович заболел? – невинно поитересовался Гордеев. – Что с ним случилось?

– Вы знаете, он не любит об этом говорить. Дело в том, что у него трагически погибла жена и после этого сын полностью отбился от рук, связался с дурной компанией. Владимир Александрович очень остро это переживал, и его болезнь имеет невротическое происхождение. Понятно, что он, как мужчина самолюбивый, не хочет об этом говорить.

– В какой больнице он лежал?

Есипов развел руками.

– К сожалению, не знаю.

– Но ведь он пробыл там достаточно долго, – заметил полковник. – Неужели вы ни разу его не навестили?

– Ну, у нас отношения были на тот момент не настолько близкие, – улыбнулся Кирилл. – Он ведь один из наших переводчиков, а не личный мой друг. Он связался по телефону с Семеном Воронцом, это наш главный редактор, и сообщил, что заболел, так что перевод, над которым он в то время работал, будет закончен позже, чем планировалось. Вот, собственно, и все.

– Однако вы приехали поздравить его с днем рождения. Разве это не свидетельствует о более личностных связях?

– Что вы! – засмеялся Есипов. – Мы умеем работать с переводчиками и авторами, обязательно поздравляем их с днем рождения и со всеми праздниками. Мы так относимся не только к Соловьеву.

– Это похвально, – одобрительно кивнул Виктор Алексеевич. – Расскажите мне о нем все, что знаете. Я хочу понять, кто мог проникнуть в его дом и застрелить помощника и любовницу. У вас нет никаких предположений?

– Абсолютно! – горячо откликнулся Есипов. – Ни малейших предположений. Ни одной догадки. Ума не приложу, кому мог понадобиться Андрей. Да и Марина тоже. Может быть, ее отвергнутый возлюбленный? Выследил, пришел ночью, принял Андрея за хозяина и убил обоих.