Последнее поколение - Юлия Федотова

К счастью, дурные предчувствия его не оправдались. Трассу миновали благополучно. И скоро в правом своём ухе Гвейран услышал очень тихий, приятный писк. Ожил микродатчик, имплантированный под кожу около козелка. По мере приближения к цели он звучал всё громче, не настолько, чтобы стать неприятным либо слышимым снаружи, но достаточно, чтобы не сбиться с курса.

… И вот он настал, победный миг! Писк перешёл в приветственную трель! Свершилось! Гвейран отключил сигнал ментальным импульсом, и сбросил на кочку поклажу.

— Привал? — равнодушно спросил цергард, и лёг в траву прежде, чем получил ответ. Тапри последовал его примеру.

— Нет, не привал! Пришли!

— В смысле?! — они в тот день плохо соображали.

— В прямом. Мы на месте! Больше никуда не надо идти! — и для пущей торжественности, он изрёк фразу из старинных, глуповатых американских кинолент. — Мы сделали это!

Часть 3

Измена

Нет, не так он это себе представлял, не так об этом писалось в книгах. Воображение рисовало, как выныривает из чёрной грязи болотного окна летучая сфера — серебристо-белого цвета, девственно-чистая, абсолютно чужеродная их родному искорёженному миру. А вылезло медленно, с противным хлюпом и скрежетом нечто — крупное, но не огромное, размером действительно с автозак, грязное до предела, да ещё будто бы обугленное. Поднялось и стало на попа. Формой больше всего напоминало неразорвавшийся авиационный снаряд, и посреди топи смотрелось удивительно органично, будто тут и есть самое его место, всю жизнь стояло.

— Фу-у — разочарованно протянул лежащий рядом Тапри. — А я-то думал… — уточнять, что именно, он не стал, потому что в отличие от командира своего, современную фантастическую литературу знал плоховато, и о том, как именно должны в идеале выглядеть корабли пришельцев, никакого мнения не имел. Просто эта грязная, безобразная штука никому понравиться не могла, и на продукт высшего разума не походила катастрофически.

— А вы что хотели увидеть? Летающую тарелку? — усмехнулся пришелец.

— Сферу! — мрачно признался цергард. — Серебристую и прекрасную. Из самоочищающегося драгоценного сплава.

— А ты когда-нибудь слышал такое слово — «маскировка»? Ладно, чем богаты, тем и рады. Прошу! — он сделал широкий приглашающий жест, и будто в ответ на него два нижних листа обшивки разъехались в сторону, образовав неширокий проход. Из него услужливо выехал трап.

— Как же вы им управляете, снаружи? — полюбопытствовал Тапри.

— Ментально, — пояснил Гвейран. И пояснил, заметив недоумение на лице адъютанта, — то есть, мысленно.

Тот кивнул, немного обиженно, досадуя, что его уличили в непонимании, и нехотя поплёлся по трапу следом за цергардом.

Изнутри корабль производил впечатление более благоприятное. По крайней мере, тем, что было чисто. Хотя обстановка всё-таки казалась излишне скромной, и здорово смахивала на довоенный городской автобус: светлые гладкие поверхности стен, пола и потолка. Несколько глубоких кресел с подголовниками и ремнями. Место пилота, отделённое прозрачной переборкой. Панель управления с рычагами и кнопочками вместо традиционного руля — вот и всё отличие. Хотя, нет. В конце помещения имелось ещё два… объекта. Образованному цергарду они напомнили гробы со стеклянной крышкой — в таких до войны хоронили представителей аристократических родов. Но пред топью все стали равны, и у юного Тапри, имевшего крайне скудные представления о прошлой жизни, странные предметы никаких ассоциаций не вызывали.

Пришелец сразу направился к пульту. Церангары в замешательстве остановились у кресел. Цергард осторожно потрогал светло-серую обивку. Она оказалась мягкой, чуть ворсистой, очень приятной на ощупь. Садиться на неё грязными, заляпанными тиной штанами не хотелось.

— У вас тут не найдётся, что подстелить? — неуверенно спросил цергард Федерации. Может, тряпочка какая? Или газетка?

— Что? — удивился Гвейран. — Зачем тебе газетка?

— Да кресло жалко! Не отстираете потом после нас.

— Вот нашёл проблему! — рассмеялся носитель высшего разума. — И потом, вам не в кресла. Вам вот сюда! — он подпихнул спутников к «гробам», откинул прозрачные крышки. Залезайте и ложитесь.

Это были разгрузочные капсулы для транспортировки раненых и больных. Гвейран не был уверен, что ослабленным спутникам его пойдут на пользу стартовые перегрузки, и решил подстраховаться.

Церангары топтались каждый перед своим ложем, как кони перед оковой. Потому что если кресла были серыми, то внутренность «гробов» сверкала ослепительной белизной.

— Мы всё изгваздаем. После нас можно будет выкидывать! — сообщил цергард убито.

— Ложись, ложись! — настаивал пришелец. — Скажите, чистюли какие! А кто на антикварном покрывале в сапогах валялся?!

— Так я же не знал! — нахмурился цергард, посчитав упрёк незаслуженным. — Я его уже в музей сдал!

Сбросил на пол упомянутые сапоги, верхнюю одежду и сердито водворился в капсулу. И сразу почувствовал, как ровная тканевая поверхность под ним зашевелилась будто живая, принимая форму его тела. Сразу стало хорошо и удобно.

— … И в тех гробах был уготован

Им мирный вековечный сон…

— довольным голосом процитировал он из хрестоматийной поэмы Фрага «Герои и вдовы».

— Типун тебе на язык! — фыркнул Гвейран, опуская крышку.

— А мы что, сейчас уже полетим? Так сразу?! — вдруг всполошился Тапри. Конечно, ему приходилось уже летать по воздуху. Но самолёт — это одно, корабль пришельцев — совсем другое! Это страшно до невозможности!.. Не хватало ещё, чтобы пришелец заметил, как он испуган! И, собрав волю в кулак, он уточнил более спокойно, даже как-то деловито: — В Арингор?

— Нет, — возразил Гвейран. — Арингор подождёт. Полетим на головной корабль. Надо привести себя в порядок. Поесть хотя бы.

Час от часу не легче!

— Что, В КОСМОС ПОЛЕТИМ?!

Глаза у агарда сделались огромными и белыми. Он старался не поддаваться страху, но это у него плохо выходило. А начнёшь успокаивать — ещё хуже, будет мучиться стыдом… Гвейран молча запихнул его в капсулу. Он замер, вытянувшись в напряжённой позе, закусил губу. Наверное, был уверен, что минуты его сочтены.

А рядом, в соседней капсуле, лежал цергард Эйнер, и вид у него был такой беспечный, будто всю жизнь только тем и занимался, что бороздил космические дали. Он давно разучился бояться за себя.

— Обалде-еть! — такова была их первая реакция. Выдохнули хором, не сговариваясь, сражённые окружающим великолепием. От недавнего разочарования не осталось и следа.

Что и говорить, производители межгалактических «Стайеров» последнего поколения постарались создать для своих потребителей обстановку максимального комфорта! Если перелёт длится несколько недель, он не должен быть в тягость, считали они.

Гвейран хорошо помнил старые, двадцатилетней давности «Сатурны». Это были добротные, функциональные машины, удобные в эксплуатации, но без излишеств, порядком напоминающие студенческие общежития. Простые, практичные интерьеры. Стандартный набор жизнеобеспечения: небольшие спальные отсеки на две-три койки, очень редко на одну — для командного состава, санузлы чаще общие, столовая, рекреация, маленький тренажёрный зал, информационный кабинет (по старинке его ещё называли «библиотекой»), лаборатории, медотсек.

О бассейнах, комнатах психической релаксации, экосистемных оранжереях, обзорных залах, антигравах (развлечение для тех, кому приятно состояние свободного полёта) тогда и речи не шло. Потому что люди понимали разницу между научным транспортником и круизным лайнером. А теперь перестали понимать. И Гвейрана это раздражало. Незачем приучать к роскоши того, кому предстоят долгие месяцы, а то и годы работы в полевых условиях, кого ждёт жизнь, полная лишений. Человек должен уметь довольствоваться малым. Излишний комфорт разлагает, пример тому — неприспособленные, исстрадавшиеся обитатели камеры 7/9.

Так считал наблюдатель Стаднецкий, но если бы он поделился своими мыслями с юными церангарами, они не захотели бы его понять. Они были в восторге! Они были похожи на детей, которым показали игрушку столь великолепную, что они даже помыслить не могли, чтобы стать её обладателями. Ни вожделения, ни зависти — чистая радость! И об усталости, и о голоде позабыли!

— Можно мы не полетим сегодня обратно?! — дрожащим голосом прошептал агард Тапри. — Хоть на денёчек задержимся? Так хочется посмотреть! Вдруг больше не доведётся…

Как же был благодарен ему за эту просьбу цергард Эйнер! Ведь если бы не адъютант, пришлось бы просить самому!

Несколько часов они рыскали по кораблю и восхищались. Технические достижения далёкой цивилизации их почему-то не занимали вовсе. Гвейрану даже стало немного досадно, что не удивляют его гостей ни огромные голографические мониторы бортовых компов, ни сенсорные панели, ни предметы обстановки, трансформирующиеся по ментальному сигналу. Но — ах, цветочек красный, травка зелёная! Ах, весь космос в окно видно! Ах, какая чудесная одежда, всю жизнь бы такую носить! Ах, вода в бассейне голубая, можно мы поплаваем?