Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов

Те, кто следит за современной исторической литературой, посвященной сталинскому периоду, наверняка усвоили ее тренд: мол, в 1936–1938 годах из вооруженных сил вычищались троцкистские кадры. Те, кто сделали карьеру при нарковоенморе Троцком. Пусть так, но тогда получается, что взамен Сталин выдвигал и расставлял свои кадры. Тех, кто встретил войну 22 июня и допустил немцев до Москвы, Ленинграда и Кавказа, тех, кто поставил государство на грань поражения. После чего выбирались из искусственной трясины всем миром, ценой колоссальных жертв. Выходит, он в них ошибся? Но что показательно: до того он в вопросе кадров почти не ошибался. Они помогли ему выиграть все баталии с оппозицией и закрепить его в роли нового вождя, провести коллективизацию и индустриализацию, посадить на скамью подсудимых соратников Ленина, заставив их признаться в шпионаже и предательстве, но как только дело дошло до военных – на тебе, провал за провалом. А если предположить, что в действительности никаких провалов не было и выдвинутые Сталиным кадры сыграли свою, строго предназначенную им роль, как это было с чекистами Ежова, Берии и Абакумова? А потом их, в зависимости от сценария, ждала награда или пуля?

Пример. На будущего «героя» 1941 года командующего Западным округом Д. Павлова был «крючок»: с 1916 по 1918 год он находился в германском плену. Понятно, что при желании Павлова можно было обвинить в том, что его завербовала немецкая разведка. Но Сталин оказал комбригу высокое доверие, за три года выведя его на самые верхи Красной армии. Взамен же, естественно, требовалось безусловное послушание.

Некоторые биографы генерала Павлова утверждают, что в 1939 году Сталин показал Дмитрию Григорьевичу досье НКВД с доносами и показаниями подследственных на него, а потом заверил, что доверяет ему. Если такая встреча имела место – а это вполне возможно, – можно представить, насколько счастлив был Павлов и как благодарен вождю. И вряд ли он понял, что то была психологическая обработка, насаживание на крючок, чтобы был послушен, а в послушании расторопен. И он, похоже, так старался, что перестарался. Отсюда вопрос: не за то ли расстреляли Павлова, что он не сумел обеспечить имитацию борьбы с «немецко-фашистскими захватчиками», подобно другим командующим фронтами, которые отступали, ведя «ожесточенные бои»? Такое отступление не бросало тень на Сталина, тогда как быстрый разгром войск Западного фронта вызывал слишком недоуменные вопросы на тему: «Как это случилось?» и «Куда смотрел товарищ Сталин?».

«…В речи на ХХ съезде Хрущев так настойчиво и упорно говорил о всевластии Сталина, что это побудило меня начать разбираться – а как было на самом деле?» – написала сталинист Е. Прудникова[159]. Вот и я также: при Сталине было раскрыто столько заговоров, обнаружено столько шпионов в высших эшелонах власти, что это возбудило подозрение: а кто на самом деле был заговорщиком?

Сталин совершил немало странных действий. Так, в самом начале развертывания индустриализации организуется «дело Промпартии» (1928) и сотни инженеров и других технических работников, без которых эту самую индустриализацию проводить очень сложно, арестовываются.

В 1930 году принимается решение о перевооружении и усилении Красной армии и тут же организуется дело «военных вредителей». Арестовывается 3 тысячи офицеров.

Индустриализация начинается на базе перекачивания капиталов из деревни. Больше денег на заводы взять неоткуда, и тут же организуется такая коллективизация, в ходе которой умирают миллионы крестьян и огромное число продуктивных хозяйств разоряются под видом раскулачивания. Тем самым подрывалась база финансирования индустриализации. Та же ситуация со странностями в самый ответственный момент повторялась затем не одиножды (с разведкой и разведчиками, конструкторами, дирекцией оборонных заводов), пока на ровном месте не возникло «внезапное нападение» Германии на Советский Союз.

Шпиономания облегчалась подпольным прошлым большевиков. Провокаторов и осведомителей царских спецслужб в рядах подпольщиков хватало. Многие попадали в тюрьму и ссылку по доносам «товарищей». Имя Азефа (азефовщина) стало нарицательным. Но Евно Азеф работал в ЦК эсеров. Каково же было потрясение большевиков, когда после революции они узнали, что в их ЦК тоже был свой азеф – Малиновский. А ведь Ленин ему всецело доверял и защищал Малиновского, когда на него пало подозрение. Малиновского расстреляли, а урок остался, чем воспользовался Сталин. Все арестованные в 30-х годах соратники Ленина пошли на эшафот как шпионы и предатели-заговорщики. Последним в таком качестве, уже после смерти Сталина, был расстрелян Берия – как английский шпион и бывший агент мусаватистской (азербайджанской) разведки. Лишь Сталин остался чистым – вне подозрений. Непонятно только, почему, собственно, Сталин не мог быть еще одним Малиновским? Почему исследователи констатировали факты массовых расправ над коммунистами и специалистами народного хозяйства при Сталине, но всегда объясняли это в «извинительных» выражениях – подозрительностью его характера, сложностью международной и внутренней обстановки, борьбой за власть в среде партийной верхушки… Но почему сложная обстановка и постоянные споры с коллегами по партии не вынуждали Ленина прибегать к расстрелам, равно как этого не делали послесталинские руководители? Почему-то все сосредоточилось на одной личности.

Сталинисты написали десятки книг с утверждениями о заговорах, начиная с бывших вождей вроде Троцкого или Зиновьева, и далее в список заговорщиков попали наркомы госбезопасности и маршалы с генералами, члены политбюро и секретари обкомов, разномастная интеллигенция и критически настроенные студенты. Заговорами увлеченно занимались сотни тысяч. Но по законам детективного жанра так и должно быть: в круг подозреваемых попадают все, имеющие хоть какие-то мотивы к убийству. Вот только истинным преступником обычно оказывается тот, на кого трудно было подумать. А еще по законам жанра преступник обязан оставлять следы. Сталин оставил их? Не просто оставил, а наследил так, что не заметить их невозможно. Другое дело, что историки-«исследователи» изо всех сил стараются отвести подозрения от того, кто наследил. Какие именно следы? Напомним лишь один, но очень яркий след.

В предвоенных событиях есть ряд эпизодов, не поддающихся логическому объяснению. Напомним историю с мехкорпусами. В 1939 году ударные объединения расформировали. Наследство Тухачевского было уничтожено. Однако успехи германских танковых групп во Франции вынудили Сталина дать согласие на восстановление механизированных корпусов. Но сделано это было странным образом. Корпуса расформировали под предлогом, что ими трудно управлять. А уже на следующий год штаты вновь создаваемых объединений были увеличены вдвое – с 550 танков до 1024! Дальше – больше. В марте 1941 года было принято решение сформировать одномоментно сразу 20 новых мехкорпусов. Для того чтобы найти для них 20 тысяч танков и прочей техники, были расформированы все танковые бригады, призванные поддерживать пехоту. И это в самый канун войны! Разумеется, монстры оказались неуправляемы и были разгромлены в первые же недели войны. Колоссальная силища в виде 20 тысяч танков почти не сыграла оперативной роли, превратившись в металлолом. Понять эти шаги руководства невозможно, если не посчитать, что Сталину не нужны были ударные соединения, способные разгромить германскую армию. В этом случае перестают быть тайной и причины расстрелов 1937–1938 годов. Убирались те, кто хотел и был способен свершить «мировую революцию». Их Сталин заменил на людей другого сорта – на тех, кто мог допустить врага в глубь страны. Вероятнее всего, размеры катастрофы превзошли его ожидания, и Сталин думал, что отступление остается в рамках Первой мировой войны, Красная армия отойдет примерно до границы 1939 года, после чего начнутся позиционная война и Великая Отечественная одновременно. А дальше можно будет «переформатировать» СССР в обычную империю. Но в этой игре расклад пошел не по замыслу. С Великой Отечественной получилось, но у Гитлера с его армией оказались козыри, которых Сталин не предусмотрел. Спустимся на «этаж» ниже и посмотрим, что именно и как это получилось.

Когда надо переходить на всеобщую воинскую обязанность?

Нашумевший в свое время В. Суворов любит открытия. И хотя, по нашему мнению, он редко когда дает верную оценку событиям, но верно указывает на его замаскированную значимость. Так, в книге «Разгром» делается сенсационное открытие. Оказывается, «в августе 1939 года Сталин начал тайную мобилизацию Красной армии. Помимо прочего, количество стрелковых корпусов за неполных два года увеличилось с 25 до 62. А количество армий – с 2 до 28»1. Короче, полный ужас и наглядное свидетельство подготовки к агрессии! Одно непонятно, как выпускник военной академии и разведчик не смог уяснить смысл приведенных им цифр. Что значит 25 корпусов? Каждый корпус обычно объединяет три дивизии. Это значит, в августе 1939 года в СССР было 75 кадровых дивизий и 2 армии. И это на всю огромную страну! Возьмем Дальний Восток. Там произошло два военных конфликта – у озера Хасан (1938) и реки Халхин-Гол (1939). Причем с каждым годом масштабы военных действий возрастали – от пограничного конфликта с участием нескольких полков до столкновения группы дивизий, танковых бригад и сотен самолетов в следующем году. Значит, можно было ожидать в недалеком будущем перерастание локальных конфликтов в полномасштабную войну. Протяженность дальневосточного театра военных действий (от Монголии до Тихого океана) – 2,5 тысячи километров. По Уставу стрелковая дивизия должна занимать фронт не более 15 километров. Полоса армии – до 100 километров. Спрашивается: сколько потребно корпусов и армий для защиты линии такой протяженности? А западная граница СССР – от Финляндии до Румынии – еще почти 3 тысячи километров. Даже если махнуть рукой на границу с Ираном и Турцией, все равно 25 корпусов и 2 армии – это манная каша, размазанная по тарелке. И даже 62 корпуса – немного. Это 186 дивизий на всю страну. К слову, для войны с Германией не хватило и 300 дивизий. Так при чем здесь «тайная мобилизация» в условиях возможной войны с Германией, Японией и их союзниками?