Зелёная земля - Евгений Клюев

Пора, пора от спячки к рыси и галопу:

идёт огромный бесконечный карнавал…

а в общем, это – ко всемирному потопу,

который, вроде бы, давно как миновал.

40

Я осторожно перешёл одну границу,

потом ещё… и все границы перешёл.

Но это были не границы, а страницы -

я их исписывал простым карандашом.

Начнут испытывать – огнём, мечом и прочим,

искоренять пристрастье к чтенью и письму -

в конце концов всё будет славно, но не очень,

и, если честно…

Впрочем, честно – ни к чему.

«Вот розмарин – это для памятливости: возьмите,

дружок, и помните. А это анютины глазки:

это чтоб думать.

<… >

Вот вам укроп, вот водосбор. Вот рута.

Вот несколько стебельков для меня.

Её можно также звать богородицыной травой.

В отличие от моей, носите свою как-нибудь

по-другому. Вот ромашка. Я было хотела дать

вам фиалок, но все они завяли, когда умер

мой отец. Говорят, у него был лёгкий конец».

1

Вот резеда – резедой резеда.

Стало быть, так… раскрошить и не думать,

но всё равно добавлять иногда

то, что случайно приходит на память:

детские тайны, чужие слова,

пару подробностей вздорного быта…

есть ещё, вроде, такая трава -

правда, названье её позабыто.

Да, хорошо бы добавить чернил -

синих… но лучше, конечно, зелёных,

фразу (из тех, что вчера сочинил)

или слезу (не из самых солёных),

или две-три из нелепых острот

здесь выступавшего летом паяца

(он получил от ворот поворот) -

и всему этому дать настояться,

чтоб принимать натощак – через год,

нет, через час… хоть чуть-чуть рановато.

Можно и прямо сейчас – только вот

прямо сейчас эта смесь ядовита.

2

Лист душистого горошка,

капля мёда, хлеба крошка

и немножко помешать -

плюс, конечно, сок из вишни

(это никогда не лишне!)…

сколько – вам самим решать.

Этим лечатся: тревога,

ожиданье, вера в Бога

и отсутствие гонца

с парой строк в пустом конверте,

и желанье скорой смерти,

и уныние лица.

Продолжительность приёма -

месяц, проведённый дома,

и ближайшие пять лет,

дозировка – по привычке,

можно внутрь, можно – примочки,

можно в петлю, можно – нет.

Если в петлю не по силам,

то верёвку смазать салом:

так оно пойдёт верней.

Пусть гонца с пустым конвертом

принесёт восточным ветром -

через пару дней.

3

А это будет веточка тимьяна…

тимьян – полукустарничек такой

эфирный: он всегда бормочет пьяно

и гладит вас дрожащею рукой.

Так вот… тимьян хорош против увечий -

посредством мыслей, ранящих чело, -

и от последствий речи человечьей,

обрушившейся не пойми с чего.

К нему не нужно никаких добавок:

в кувшин поставить да налить воды…

Да, он ещё хорош против булавок

и прочей смертоносной ерунды -

как то: знакомых и полузнакомых,

являющихся на дом кто когда,

всех обоюдоострых насекомых,

всех «нет», произнесённых вместо «да»,

и прочее, и прочее… а впрочем,

когда им – ни названья, ни числа,

есть смысл удалиться к горным кручам,

развеяв там эфирные масла.

4

Вот тут сцелларии – звездчатки -

полурассыпанные чётки:

свернуть их в маленький клубок

и растолочь до звёздной пыли,

и ты увидишь Бога – или…

или тебя увидит Бог.

Но прежде надо приготовить,

во что бы пыль собрать, не то ведь

поразнесёт – и все дела…

Лови потом по свету склянкой

в слезах пылинку за пылинкой,

покуда жизнь ещё цела!

Или тогда уж в склянку сразу

накапай слёз, но до отказу,

запасливо и делово…

Когда доходишь до предела -

там Богу до тебя нет дела,

да и тебе не до него.

5

Наперстянка… не знаю к чему.

(Говорят, что к чужому уму,

говорят, что к чужому добру,

говорят: никогда не умру,

а потом умирают всегда.)

Если есть дождевая вода -

капель десять-двенадцать – и яд…

это надо смешать, говорят,

но в пропорции сто к четырём -

и рассыпать (потом соберём)

бусы или, допустим, колье

прямо по полу или земле.

Выбрать зёрна помельче – как сор,

погрузить, значит, в этот раствор,

а потом уж добавить саму

наперстянку – не знаю к чему.

И вот эту-то, стало быть, смесь

надо выпить потом… или съесть.

И следить, как судьбы колесо

грузно кружится дальше. И всё.

6

Безвременник осенний – от весны:

чтобы весна к вам в кровь не проникала

ни злым вином из крепкого бокала,

ни… чем-нибудь ещё, со стороны.

Запретных снов и непристойных сцен

вы будете избавлены навеки,

он из Колхиды, в нем есть колхицин -

и поздние об этом знали греки.

Вдохнёте – и проснётесь мотыльком,

то есть почти совсем уже без тела,

и поглядите, как душа взлетела -

отныне не печалясь ни о ком:

без времени, без места, без себя,

без всех этих далёких категорий -

сухою струйкой воздуха сипя

и направляясь в сторону предгорий.

Но это будет после – а пока

нет ни покоя вам, ни потрясений.

…Да, пурпурный безвременник осенний

сначала надо высушить слегка.

7

Вот, к примеру, ноготки,

или перышки жар-птицы -

чтобы чем-нибудь плениться

и сойти с ума с тоски:

тут любое что-нибудь

ускользает прочь сейчас же!

Разомни их в тонкой чаше,

ноготки-то, и забудь…

Через десять-двадцать лет

будешь брать по полщепотки

и лечиться от чахотки

и других подобных бед.

А погибнешь или нет -

кто же может поручиться…

если очень изловчиться,

разозлиться на весь свет,

грозно повести плечом,

отогнать пустые мысли…

Впрочем, и погибнешь если -

ноготки тут ни при чём.

8

Это дафна – коли жизнь не удалась.

Неудавшуюся жизнь спасает дафна…

Жалко, выяснилось это лишь недавно:

жизнь тогда уже давно оборвалась!

Но запомнить не мешает всё равно -

так, на будущее… вдруг да состоится:

взять соцветье, общипать все небылицы -

и оставшееся выбросить в окно.

Вот и весь тебе рецепт: и много лет

будешь жить, как будто так оно и надо,

а в особенности – если два-три взгляда

или если два-три вздоха бросишь вслед,

и в особенности – если бросишь вслед

всё, что кончилось так глупо и внезапно.

Неудавшуюся жизнь спасает дафна,

и в особенности – если дафны нет:

если горсточка лиловых лепестков

на ладони твоей празднует погибель

о ту пору, как прекрасный тонкий стебель

долетел до мостовой – и был таков.

9

Пучок бересклета – от злого навета -

взлохмачен, запутан и густ,

не пренебрегайте пучком бересклета:

он всё же не куст (хоть и куст) -

он ангел: таким уж на свет уродился,

вот только крыла не видны -

созданье воздушное цвета редиса,

приветствие с той стороны!

Кладут бересклет по ночам под подушку -

поближе к тяжёлой душе,

в гостях – под рогожку, в пути – под одёжку

и не вынимают уже.

И там он кустится – пока нам гостится,

идётся ли, дремлется нам -

и что на хвосте ни носила бы птица,

летая по разным делам,

неважно всё это: пучок бересклета

отводит и сглаз, и навет -

куда – неизвестно, но с этого света

на тот… – говорят, тоже свет!

10

Спасительный цветок болиголов,

весь состоящий из тупых углов,

хорош тогда, когда нет смысла думать,

когда есть смысл легко на свечку дунуть

и прекратить Сегодня навсегда -

и то сказать… невелика беда!

Вот тут-то и прими болиголова -

желательно, чтоб было полвторого,

без четверти, а также без пяти,

а также без прощай и без прости…

вот тут-то и прими болиголова -

желательно, конечно, не сырого,

но вываренного в семи водах

(и выращенного в былых годах

одним счастливым нищим возле башни -

в знак благодарности за день вчерашний).

Прими немного, меру или две:

болиголов – он сильное лекарство!

А мысли… им ведь свойственно коварство

с утра опять гнездиться в голове.

11

Вот олеандр – заваривать чай.

Лечит: чужие кончины,

случаи веры в искусство врачей,

смех и печаль без причины.

Пить: две-три ночи, при свете лампад,

в чистом каком-нибудь поле,

после чего – поступать невпопад,

как и всегда поступали -

ровно полгода. Потом поменять

всё, исключая привычки,

и постепенно начать применять

к каждому слову кавычки,

чтобы не плакать уже никогда

и никогда не смеяться…

да, курс диеты: простая вода

и аскетичные яства.

Через полгода сказать себе: «Штандр -