Картер побеждает дьявола - Глен Голд

Картер внимательнее вгляделся в афишу. Качество печати безупречно.

– Ты хочешь сказать, это литография? Отпечатано с клише?

– С твоих клише. Я только что проверил. Они исчезли.

Картер медленно дышал, принуждая себя к спокойствию.

– У нас в труппе шпион.

Такое время от времени случалось. У него крали реплики и трюки – как правило, это означало, что нужно искать вора среди своих.

– Карло, – закончил Картер.

У Карло было много подружек по всему миру, которых он одаривал жемчугами и серебряным безделушками. Джеймс занес ручку над именем Карло в блокноте.

– В конце сезона мы всех уволим и снова наймем с осени, а для Карло места не останется.

– Да, отлично. Ой нет, погоди.

– Прибавить ему жалованье?

– Нет, – сказал Картер. – Припугни Далтона, а в остальном будем вести себя так, будто ничего не случилось. Шпион в труппе – то, что нам надо. Мы говорим Карло, что осенью собираемся на гастроли в Антарктиду, после чего Далтон, Джордж и иже с ними наперегонки бросаются нанимать рыбачьи лодки, чтобы поспеть туда прежде меня. Джеймс, ты сообщил отличную новость. Спасибо.

– Н-да? – Джеймс взглянул на брата, как будто тот немного не в себе. – И еще. Я получил телеграмму. Вот она, на подносе.

Телеграмма была адресована «Джеймсу Л. Картеру, импресарио Великого Картера» неким «Томасом Брисоном, эск., поверенным мадам Зора». Картер никогда не слышал о Томасе Брисоне, но поскольку его телепатка на самом деле звалась Тельма Брисонски и славилась невероятной скупостью, предположил, что поверенным выступает кто-то из ее родственников.

Прочитав телеграмму, Картер сказал:

– Джеймс, с чего она взяла, что мы удвоим ей жалованье?

– Она уверяет, что на выступлении, на котором присутствовал Гардинг, предсказала его смерть.

– Разумеется, нет. Я бы уволил ее на месте.

– Профсоюз поддерживает ее требование.

– Вот пусть профсоюз ей и платит. – Картер бросил телеграмму на груду бумаг в холодном камине и сказал голосом Ледока: – До свидания, вы уволены.

– Тогда тебе нужна новая телепатка.

Картер задумался: в спиритическом сеансе он предполагал демонстрировать в том числе и чтение мыслей. Как бы убедительно смотрелось, если бы новая телепатка была слепой!

– Ау, ты где?

– У меня идея.

Джеймс доел печенье, но не спросил, какая идея. Даже взрослым он остался всё тем же упрямцем.

– Я думаю… Джеймс, пойми, я хочу зарабатывать деньги. – Так в детстве взбираются по веревочной лестнице в шалаш на дереве, надеясь, что другие мальчишки тебя впустят. – Да, прежде я не очень следил за своими финансами, но хотел бы знать, как распорядиться средствами. Распорядиться ими хорошо.

– Отлично. Замечательно. Я кое-что тебе покажу. – Джеймс подошел к письменному столу и вернулся с афишей. Развернув ее на полу, он сказал: – У меня есть свой человек в типографии Отиса, и он передал мне это.

Афиша сообщала о шоу Тёрстона, с которым тот выступал последние пятнадцать сезонов. На всех прежних афишах была изображена знаменитая «исчезающая пожарная машина». Однако в этом сезоне Тёрстон превзошел самого себя: призрачные девушки в полупрозрачных платьях парили вокруг нарисованного во всех подробностях автомобиля, который показался Картеру гораздо менее эффектным, чем пожарная машина, пока он не прочел вслух: – «Исчезающий шестицилиндровый «виллис-уиппет». Взгляните на этот роскошный седан с изготовленными вручную кожаными сиденьями и приборной доской красного дерева»…

– Надо же, даже условия покупки сообщаются, – заметил Картер, дочитав мелкий шрифт.

– Я мог бы организовать тебе что-нибудь в таком же роде.

– Только если я усажу мадам Зора на заднее откидное сиденье и материализую автомобиль под ногой у Таг.

– Они платят ему по пятнадцать тысяч в сезон за то, что он использует их автомобиль.

– Я совершил четыре мировых турне, выступал во всех крупнейший театрах мира и никогда не брался рекламировать…

– Еще один такой успешный сезон, и тебе останется в лучшем случае показывать карточные фокусы матросам в порту. – Джеймс завязал пояс на халате. – Чарли, мне казалось, что ты хочешь зарабатывать деньги.

– Брать деньги у Форда – не заработок, а самоубийство.

– Так что ты задумал?

– Совершенно новое шоу. Такое, что все лопнут от зависти! – Это было сказано с чувством, но в пентхаузе Джеймса прозвучало довольно жалко. Картер вспомнил «Потешную ферму», свое собственное мерило плохой актерской игры.

Джеймс выбрал маленькую булочку с корицей и до половины засунул ее в рот, прежде чем поймал на себе взгляд брата. Он протолкнул в рот всю булочку и склонил голову набок, словно спрашивая: кому-то здесь не нравятся мои простые удовольствия? Картеру стало обидно. Мысленным взором он видел, как семилетний Джеймс забирается в ванну, не желая больше иметь ничего общего с магией. Неужели его, Картера, призвание всегда будет их разделять?

– Джеймс… насчет твоего предложения. Я подумаю.

– Отлично. Теперь рассказывай про свои приключения всё без утайки.

Картер спросил:

– С чего начать?

Он рассказал Джеймсу, как выступал перед президентом Гардингом, как разыграл побег за границу, и закончил визитом агентов и попыткой неизвестных проникнуть в дом. Вся история заняла десять минут, в течение которых Джеймс доел остатки батона. После этого Джеймс еще минуты две, глядя в потолок, молча допивал кофе.

– Ну, – сказал он наконец, обратив лицо к брату, – какая она собой?

– Кто?

– Феба Кайл.

– Прости, ты, кажется, плохо слушал.

– Не думаю.

– Ты слышал про президента?

Джеймс пожал плечами.

– Она тебе нравится?

– Ты невыносим, – пробормотал Картер. Он посмотрел на потолок, потом на персидский ковер, потом в окно, потом на стену, ища, на чем бы остановить взгляд, и наконец выбрал ярко-синюю с золотом акварель Климта. На большого Климта – квадратный, очень золотой и очень осенний пейзаж – смотреть не хотелось, уж слишком точно в тон была подобрана одинокая орхидея в вазе под картиной. И вообще Картера раздражало, как безупречно гармонируют картина, ваза, цветок и стол. Если бы он попытался сделать такое у себя дома, ничего бы не вышло.

– Не знаю, что мне делать. – Картер подался вперед, сжимая и разжимая кулаки.

– По поводу мисс Кайл?

– Нет. Но она… – Картер сложил ладони домиком и теперь смотрел на свои пальцы. – Она очень приятная. Мы толком не познакомились.

– Ты ее еще увидишь?

– Она забыла у меня перчатки. Я даже не заметил, что она их сняла.

Джеймс рассмеялся.

– Изобретательная особа.

– Ты не понимаешь. Она такая свежая… как это сказать…

– Я понял. Как глоток свежего воздуха.

– Да.

– И что тут плохого?

– Я не такой. Не хочу ее отравлять.

Джеймс кивнул, но сказал:

– Не понимаю, о чем ты.

Когда Картер начал объяснять, Джеймс перебил:

– Знаешь, за что публика любит твои выступления?

– Да. – Картер помолчал, потом сдался: – Ладно, за что?

– Для людей это способ развеяться, и, когда они потом вспоминают твое выступление, им снова становится хорошо.

– Рад, – отвечал Картер, будто Джеймс и впрямь спросил, как он к этому относится.

– Значит, ты тоже должен развеяться.

Картер всё еще придумывал остроумный ответ, когда Джеймс заговорил снова:

– Мне правда нравятся артисты. Вот почему мы с Томом живем здесь, а не на Пасифик-хайтс. Куда веселее обедать с меццо-сопрано, чем с президентом банка. Однако, если честно, почему ты всегда такой мрачный? Знаю, то, что случилось с Сарой, тебя убило. Однако прошло уже почти десять лет. Думаю, тебе нравится быть мучеником. Что удобно, поскольку позволяет не увиваться за хорошенькими слепыми девушками.

Картер снова сложил ладони домиком. Обидно, когда младший, более богатый брат понимает тебя лучше, чем ты – его. Краем глаза он видел большого Климта – деревья, наполовину спрятанные в сплетении медной и золотой листвы. А что, хорошая иллюзия: ценное полотно находят вырезанным из рамы, искромсанным на кусочки и заляпанным грубой мазней. Картина безнадежно испорчена, реставрация невозможна. Появляется Картер, накрывает раму платком, убирает его: картина чудесным образом восстановлена. Аплодисменты. Можно сделать.

Картер прочистил горло.

– Я более или менее готов… в самое ближайшее время… задуматься на эту тему.

– Замечательно. Хвалю. – Джеймс бросил ему что-то – ключ, который Картер поймал, не глядя.

– Что это?

– Ключ.

– Когда-нибудь я тебя всё-таки убью.

– «Байерише моторен верке» – маленькая немецкая компания. Раньше они делали авиационные двигатели, теперь, по условиям Версальского мира, им это запрещено. Руководит компанией милейший Макс Фриц – вечно всем недовольный Макс Фриц. Они отчаянно пытаются сделать что-нибудь на экспорт, вот и построили автомобиль. Посмотри, может, пригодится.