Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

Некоторые из отчетов поражают своим объемом, обстоятельностью, а иногда и глубиной. Примером может служить отчет профессорского стипендиата МДА 1909/10 уч. г. Василия Виноградова: на 312 страницах проведен критический обзор важнейших сочинений по теории гомилетики католических и протестантских ученых, учебных курсов, монографий, журнальных статей, выделены и систематизированы методы их исследований, высказаны предположения по использованию этих достижений в православной гомилетической науке. Автор определил «центральную ось» всего процесса развития проповеди – пастырство, поэтому включил в свое изучение и отчет, и труды по истории и сов ременному состоянию пастырского богословия на инославном Западе[622]. Эта подготовка была целенаправленной, а специалист – востребованным, ибо в МДА была вакантной кафедра пастырского богословия и истории гомилетики, и Василий Виноградов по прочтении двух пробных лекций был определен на нее в звании и. д. доцента.

Интересен отчет профессорского стипендиата МДА 1896/97 уч. г. по кафедре церковного права Владимира Тихомирова, представлявший подробный сравнительный анализ наиболее значимых научных систем и учебных курсов русских канонистов с выделением характерных черт каждого, оценкой тех или иных авторов, определением места каждого курса в истории русской науки церковного права[623].

Однако не всегда стипендиаты справлялись с тем заданием, которое формировали для себя с помощью научного руководителя. Так, например, профессорский стипендиат МДА 1914/15 уч. г. по кафедре истории Греко-Восточной Церкви Александр Плотников в своем отчете честно сознавал, что его планы – углубленного изучения источников по истории иконоборческого периода – остались неосуществленными. Причины состояли и в обширности литературы по теме, объем которой не совсем адекватно оценил сам стипендиат, и в недостаточно свободном владении новогреческим и английским языками, на которых была написана часть интересовавших его научных исследований[624]. И хотя научные руководители обычно милостиво оправдывали своих подопечных и неизменно признавали занятия в течение года употребленными «с пользой для своих ученых занятий», а самих стипендиатов «очень способными и трудолюбивыми», Советы академий делали выводы. Эти выводы периодически формулировались: необходимо более продуманно планировать работу стипендиатов на год и внимательнее курировать ее в течение этого срока.

При подготовке новой реформы духовных академий во второй половине 1890‑х гг. отчеты профессорских стипендиатов и отзывы научных руководителей на эти отчеты подверглись внимательному анализу. Профессор СПбДА А. И. Пономарев, давая отзыв об отчете профессорского стипендиата 1887/88 уч. г. Н. К. Никольского, отметил: «Отчет – образец для постановки программы занятий оставляемых при академии профессорских стипендиатов. Он делает честь не только на учному руководителю, но и целой корпорации профессоров академии, сумевших так широко поставить изучение наук»[625].

Таким образом, отчеты профессорских стипендиатов и отзывы на них профессоров-руководителей представляют собой специфический, но очень важный вид научно-богословских и духовно-учебных источников.

Распределение профессорских стипендиатов. Идеальным вариантом завершения стипендиатского года было избрание на кафедру, соответствующую профилю его подготовки. Так, например, готовили в МДА упоминаемых выше И. С. Петровых (будущего иеромонаха и архимандрита Иосифа) на кафедру библейской истории, Н. Л. Туницкого – на кафедру русского и церковнославянского языков (с палеографией) и истории русской литературы, В. П. Виноградова – на кафедру пастырского богословия и истории гомилетики. Но, конечно, это случалось не так часто, причем многие из этих случаев были специальной подготовкой кандидата, заранее предназначенного на кафедру.

Так как в стипендиаты избирались лучшие студенты, академии были заинтересованы во включении их в состав корпораций, даже если профиль их подготовки не совпадал с открывшейся вакансией. Этим подрывалась сама идея: профессорские стипендиаты, выбиравшие для подготовки одну кафедру, оставлялись после стипендиатского года, но для замещения другой кафедры. Так, например, профессорский стипендиат МДА 1888/89 уч. г. Павел Соколов писал кандидатское сочинение и специализировался в стипендиатском году по философии[626]. При завершении его стипендиатского года открылась вакансия по кафедре психологии, и П. Соколов был оставлен в качестве и. д. доцента по этой кафедре. Но, хотя выпускное кандидатское сочинение П. Соколова было признано достойным представления после соответствующей доработки в качестве магистерской диссертации, это так и не было реализовано. Специализация по кафедре потребовала специальных занятий, и П. П. Соколов защитил магистерскую диссертацию много лет спустя (в 1906 г.), по психологии[627].

Такая же ситуация была с профессорским стипендиатом той же академии 1904/05 уч. г. Анатолием Орловым, специализировавшимся в течение года по патристике, причем ранней, II–IV вв., что соответствовало теме его магистерской диссертации. Он был оставлен и. д. доцента по кафедре истории и обличения западных исповеданий в связи с историей Западной Церкви от 1054 г. до настоящего времени[628]. Хотя в этом случае была определенная связь: темой диссертации и стержнем работы в стипендиатский год были западные богословы, хотя и раннего периода, – это было особо отмечено в отзыве на отчет А. Орлова профессора по кафедре патристики И. В. Попова[629].

Бывали и менее связанные со специализацией назначения на кафедру. Так, профессорский стипендиат СПбДА 1887/88 уч. г. Н. К. Никольский, усердно готовясь в течение года при кафедре истории Русской Церкви и усиленно изучая источники синодального периода, был избран доцентом по кафедре гомилетики и истории проповедничества. Ему пришлось срочно изучать источники византийской, западноевропейской и русской учительной литературы[630]. Профессорский стипендиат МДА по кафедре церковного права 1893/94 уч. г. И. М. Громогласов по окончании стипендиатского года стал и. д. доцента по кафедре истории русского раскола[631]. Профессорский стипендиат МДА 1889/90 уч. г. Н. Н. Глубоковский через год по окончании стипендиатского срока был приглашен в СПбДА на кафедру Священного Писания Нового Завета. Во всех этих случаях фраза Устава 1884 г. об определении профессорских стипендиатов на кафедры, «соответственные их приготовлению», понималась расширенно, с учетом определенного единства всех богословских кафедр[632].

Конечно, и в том случае, когда «профессорская» специализация и занимаемая кафедра не соответствовали друг другу, годовая подготовка не была бесполезной: вырабатывалось умение работать с источниками и научной литературой, осваивалась методология общенаучных и специально-богословских подходов, расширялся кругозор, повышался общий уровень богословских знаний. Дорабатывалась магистерская диссертация, что было немаловажно. Но углубления в конкретную область богословия и тем более подготовки к чтению лекций в таком случае не получалось. Первый научный труд – магистерская диссертация – в этих случаях также не служил научным основанием для преподавателя-специалиста.

Наконец, был третий вариант судьбы стипендиата – определение на службу в одну из семинарий. Уставы 1884 и 1910 г. оговаривали такой вариант, но указывали «соответствующую кафедру». Но, как и в случае распределения выпускников-специалистов при Уставе 1869 г., запросы не всегда соответствовали специализации стипендиатов. Так, профессорский стипендиат МДА 1900/01 уч. г. Александр Платонов, занимавшийся сношениями Русской Православной Церкви с Востоком и писавший диссертацию по паломничеству, в сентябре 1901 г. был распределен на должность преподавателя обличительного богословия, истории и обличения русского раскола и местных сект в Красноярскую ДС[633]. Стипендиат СПбДА 1891/92 уч. г. по кафедре общей истории Церкви А. И. Бриллиантов, любимый ученик В. В. Болотова, продолжив свою специализацию вплоть до апреля 1893 г., был определен в Тульскую ДС преподавателем истории и обличения русского раскола и западных исповеданий, а одновременно и епархиальным миссионером[634]. В этой должности ему пришлось заниматься борьбой со старообрядцами-беспоповцами поморского согласия, ведущими в Тульской епархии в 1897–1898 гг. активную пропаганду, старообрядцами-поповцами австрийской иерархии, а также сектами, распространившимися в деревнях епархии. И хотя добросовестность, усердие, общебогословская подготовка, церковно-историческая эрудиция, методические приемы и умение писать первого студента курса и профессорского стипендиата помогли А. И. Бриллиантову преуспеть и в этом деле, его специальные знания по истории Церкви и богословию IV–IX вв. были не востребованы[635].