Доктор гад - Евгения Дербоглав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она говорила, ты сегодня выходной, но, наверное, ждала, что ты всё равно явишься – хотя бы проведать Парцеса, он должен уже прийти в себя после дурмана…
Рофомм молча поставил на столик стакан воды и уселся напротив неё. Почему-то ничего в нём не ёкнуло, не встревожилось, когда Эдта рассказала про сестру. Раз она в руках Равилы – значит, все в порядке, в порядке. А вот упоминание Парцеса отозвалось какой-то едкой горечью. Если б не Парцес, понял вдруг он, от него бы не ушла жена. Это он притащил в себе тёмную дрянь, что разрушила площадь, это всё он. Но Парцес помог маме, от него шло тепло. Но из-за него ушла Эдта. Думать стало неприятно, и он впервые за долгое время вытащил коробок.
– …чтобы оформить всё у законника… Рофомм, да прекрати же ты! Убери, пожалуйста, спички, – она раздражённо цокнула коготками по столу, он подчинился. – Восемьсот союзных в терц – можешь? Я не хочу выписывать их из наследного фонда Зироммы, будут постоянные ревизии на предмет моей добросовестности…
– Восемьсот – это мало. Столько даже младшие фельдшеры на Больничной дуге не получают. Две тысячи вполне…
– Побереги, пожалуйста, ценности, – она гордо вскинула подбородок, и за высоким воротом мундира показалась её шея. Вот бы снова увидеть всю её статную шею. – Тебе ещё предстоит репатриация. Ты же собираешься, верно?
Он ещё не собирался, но уже крепко задумался. Репатриация «мозгов и крови» была идеей нового Принципа, как и все мечтатели при власти, довольно деспотичного типа. Правда, оммерия Реб-да-Норнеи, которой когда-то владели его предки, находилась не в столице, хотя и близко к ней, как следовало из названия, на побережье. Омма Барлуса из посольства показала ему пейзаж с имением, которое за триста лет, пока линия Ребус находилась в иммиграции, превратилось в весьма живописную развалину. Принципат выделит средства на восстановление, но денег на проведение канализации не предполагалось. Зачем-то заставили подписать согласие на генеалогическое расследование – если с его отцом все понятно, то Лирна Сироса была неизвестного происхождения. Нового Принципа Малдомма Коруса очень заботило происхождение подданных, а то, что Рофомм метис, намекнула Барлуса, ему чести в глазах венценосного родича не делает.
– Уеду, буду барином, – он пожал плечами. – Буду держаться подальше от Коруса.
– Тот ещё демон, – Эдта закивала, и Рофомм вдруг вспомнил, как же хорошо с ней было сидеть по утрам и листать газеты, поливая грязью публичных персон. – Берлар намекал, что Корус… ну, из этих.
«Из этих» могли быть только Джер и его коллеги, Эдту Урномм Ребус научил, что на извращение имеют право только проклятые артистизмом люди. А Корус и без сплетен был жутким человеком – начал своё правление с семейных чисток, выявил браки с явным селекционным мезальянсом и заставил людей развестись, организовав публичные процессы. А ещё лицемерно отрубил головы нескольким любителям своего пола за «преступление против всемирной семейственности». И если раньше Корус ему просто не нравился, то теперь Рофомм вдруг почувствовал тошнотворную, разъедающую сердце ненависть. Вот бы и Его Совершенство так разъело. Пусть ложью своей растворится – где-нибудь в кислоте. Доктор не знал, что в прошлых его жизнях Корусу сильно не поздоровилось от дальнего родственника. Он не успел стать Принципом в первый раз, потому что террорист Рофомм Ребус скинул его в кислоту, да и во второй тоже – принципарная семья после государственного переворота, который устроил Народный представитель Рофомм Ребус, была вынуждена искать убежище в Конфедерации. И хоть доктор Рофомм Ребус знать этого не мог, тень его темнела от ненависти, пока Эдта делилась сплетнями.
– На неофициальной части венчания на княжение он прошел-таки испытание публичным соитием, но закончить так и не смог. Говорят, то ли порошка из нарывников принял, то ли ещё что. Вместо любовницы – нет у него любовницы – ему положили наперсницу, которая отвечает за церемонии. Бедная бабёнка, терпеть на себе…
– Быть придворным – значит терпеть, – скривился Рофомм. – Тионна уже уехала туда с мужем, а так как дама она хоть и с родословной, но без герба, им осталось только добиться места при дворе. Писала мне тут, что скоро её Лоннелу дадут белый герб. А ведь если оба будут себя хорошо вести, то однажды их внуки или даже дети на этом гербе что-нибудь нарисуют.
– Червяка, – хихикнула Эдта, а Рофомм встал, сделав карикатурный придворный поклон.
– Эр номинно, Ваше Совершенство, я состряпал припарки для вашей серебряной задницы…
Эдта задрала голову назад, хохоча, из её причёски выпала волнистая прядь волос и затерялась где-то за воротом, щекоча бледно-оливковую кожу. И он понял, что если не будет слышать её смеха каждый день, то попросту обратится даже не змеёй – пустотой, вот чем. Что-то дёрнулось в нём, и мир вдруг обрёл краски – элегантный диван нежно-жабьего цвета, блеск витражных стёкол в двери, даже завихрения тумана за окном, а главное – смеющаяся женщина у него в гостиной. Эдта почувствовала на себе его пристальный взгляд и умолкла, неловко кашлянув.
– Только вот вопрос, – он подсел к ней на диван, она отползла, чтобы между ними было больше места. – На кого я всё тут оставлю? Полиция… закрыла дело об убийстве Тейлы, представляешь? Повесили всё на какого-то местного пьяницу, не стали это никак связывать с тем, что на нас наседает Подкаблучник, – он умолк и призадумался, рассказать ли ей о двух трупах. Но решил не рассказывать. – Продай-ка ты это всё, положи ценности в контору роста и поезжай со мной в Принципат. Сестре там будет лучше…
– На каких это основаниях я должна с тобой ехать? – Эдта приподняла изящную густую бровь. – Я всего лишь опекунша, а не родственница, и не имею права на гражданство с тех пор, как мы развелись…
– Это ты со мной развелась, – жёстко проговорил Рофомм. – Я с тобой не разводился.
– Да плевала я, что ты там думаешь! – прошипела чиновница. – Ты вообще предлагаешь всё продать и сбежать – что бы на такое твоя мать сказала? Это я и сама могу, а мужчина у нас, вообще-то, ты.
Плевала она, что я думаю, надо же, говорил певучий голос в него в голове. Как ехать с ним, так они больше не семья, а как не может сама справиться – Рофомм, помоги, ты
