Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Вот ты забыла прошлое, Беза. Может, это и к лучшему. Кто знает, что там случилось? Трагедия какая, лишения. Сейчас разум твой спит и не видит кошмаров. Радуйся. Пока с тобой енот-победитель, ничто не страшно!

Юла смеялась заразительно. Хриплый голос рассыпался дробью в воздухе, и на губах Безы появлялась тень улыбки. В последнее время она хоть на человека стала похожа: поправилась, румянец нет-нет да на щеках заиграет, улыбка появится. А до этого стоптанный сапог выглядел приятнее.

Юла ни о чём не расспрашивала. Да и Беза не рассказала бы ничего. Призналась однажды: провал, не помнит ни имени, ни прошлого. Очнулась однажды на постоялом дворе, в сарае с хаврами, и побрела, куда глаза глядят. Ничего толком не умела, голодала. Попрошайничать и то не научилась.

Юла заслонила её, когда не слишком вежливая ведьма пыталась огреть беднягу кнутом. Мешалась, видите ли, под ногами. Ведьма рассталась с кошельком, а Безымянка поплелась за Юлой вслед. А кто Юла такая, чтобы гнать? Идёт – значит надо.

С тех пор они и вместе. Правда, толку от Безы мало. Не умела она грабить. Разве что спину прикрыть, да и то неловко. Но Юла не жаловалась и не раздражалась. Чем-то Беза притягивала. Может, этой своей бесхитростностью и доверчивой чистотой.

Никогда не осуждала. Спокойно принимала вещи и еду, купленные за награбленные монеты. А это куда лучше деланного благородства. Жизнь прижмёт – неизвестно куда и принципы денутся у многих. Лишь стойкие готовы были сражаться с Обирайной. Беза предпочитала никогда не спорить с обстоятельствами.

– Поиздержались мы, – проникновенно посетовала Юла, сверкнув единственным глазом в сторону Безы. – Но ничего. Здесь очень хорошее место. Городишко близко, тракт наезженный. Чую, скоро прокатится обоз. Если не разживёмся монетами, то можем на худой конец едой припастись. Нападать и грабить не будем. Присоседимся, понимаешь? Пока до Спирейта дойдём, глядишь, чем и разживёмся. Нюх у меня хороший. Удача с нами – не сомневайся.

– Холодно, – пожаловалась Беза простуженным голосом, обнимая себя за плечи.

– Верю, – согласилась Юла. – Потерпи немного. Как присоседимся, будет еда. А как рассоседимся – будут монеты. Купим тебе в Спирейте хороший тёплый плащик.

К счастью, острый нюх и в этот раз не подвёл: вскорости вдали показался не просто обоз – целый обозище, караван из повозок и фургонов. Такой жирного куска давно не перепадало. Юла сладострастно прижмурила блестящий чёрный глаз и взъерошила и без того стоящие кудрявым маревом кирпично-красные волосы.

– Пошли, – скомандовала она, – самое время выползти на дорогу и уныло плестись вперёд. Когда они нас догонят, либо сами предложат подвести, либо попросимся в попутчики.

Безу дважды уговаривать никогда не приходилось. Подхватила Юлу под локоть.

– Не надо, – вырвала ворчливо руку. – Лучше заплечную суму помоги надеть.

Беза проворно продела её руки в лямки и поправила тощую котомку за спиной, чтобы лежала ровнее. То же самое привычно проделала и со своей нехитрой поклажей.

Они и впрямь поиздержались. Кроме вещичек походных почти ничего не осталось. Не нужно было транжирить монеты в предыдущем селении, но Юла не могла удержаться. Грела только мысль, что деньги ушли на благое дело, а не улетели в пустоту: при всей лёгкости характера, енот, живущий у неё внутри, любил делать запасы и не терпел излишнего мотовства.

Тяжело опираясь на костыли, Юла сделала первый шаг. Ноги привычно не слушались, но она привыкла не обращать внимания на боль и неудобства. Потихоньку, увязая в снегу, они с Безой двинулись вперёд.

Через несколько шагов Юла обернулась. Кинула взгляд через плечо. Скоро, очень скоро можно будет сидеть на телеге и крутить головой по сторонам и забыть на время про снег, негнущиеся и слабые, почти бесполезные ноги.

Они шли, а цепочка возов приближалась. Как приятно, шаракан побери, видеть добротные повозки, полные всякого добра! Нет, Обирайна к ним сегодня явно благоволит. А нюх, как всегда, действует безотказно и не подводит!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ренн

Сегодня он ехал впереди. Они негласно по очереди выполняли эту очень серьёзную работу: присоединялись к ведущей их Леванне Джи и зорко осматривали окрестности. Мало ли. После всех приключений хотелось избежать возможных ловушек.

Ренн удивлялся: чем дольше они двигались, тем больше становилась его сила. Росла, как пышное тесто. Он никому не говорил об этом, даже сестре. Наблюдал исподтишка за Риной и не мог понять, происходит ли подобное и с ней.

Они стали ближе и постепенно узнавали друг друга. Очень сложно быть всю жизнь одному и вдруг понять, что есть сестра, возможно, жива мать. Об отце запрещал себе думать, хотя нет-нет да и крутились в голове нежданные мысли.

Он хотел найти семью. Именно поэтому удрал с Острова Магов. Понял, что не безродное нечто и не сирота. Хотел посмотреть в глаза матери и спросить. Может, не имел права, но ему нужно было знать: что толкает женщин отдавать своих детей на откуп незнакомцам?

Может, она продала его, чтобы спасти жизнь себе и Рине? Может, боялась, что не справится с мощной стихией, живущей в нём? А может, её обманули?

Ренн ни за что не признался бы себе, что мечтает услышать: его украли, отняли, лишили семьи, а матери и сестре подправили память. Последние события и рассказы Рины давали ему сладкую возможность очень глубоко в подсознании взращивать именно эту фантазию.

Он, взрослый и самостоятельный, с силищей огромной, хотел положить голову на материнские колени и забыться, чувствуя, как пальцы той, что его родила, перебирают его длинные волосы. Мечта недолюбленного мальчика, что грезил ночами о далёкой семье.

Бредущих впереди путников Ренн заметил издалека. Две тёмные точки на белом. Всего две, но он напрягся. Ничего не почувствовал особенного, просто насторожился, машинально охватывая цепким взглядом пустынную дорогу.

– Всего лишь бродяги, – тонко улыбнулась Леванна Джи, но он не разделял её беспечности.

– Лучше тебе придержать коня, – посоветовал он ей и кивнул Леррану, что уже скакал вровень с Леванной. В последнее время хмурый бывший властитель неуклонно следовал за проводницей, словно привязанный невидимым канатом.

– Последи за ней, – то ли попросил, то ли приказал Ренн, вырываясь вперёд.

– Может, я всё же обойдусь без лишней опёки? – ударило в спину возмущение девушки, но он не стал оборачиваться и отвечать: споры сейчас ни к чему. Рядом застучали копыта горячего жеребца и мелькнул чеканный профиль Раграсса. Его помощь будет не лишней, если их ждут неприятности.

Фигуры на дороге обрисовались чётче. Женщины. Две женщины в утлых плащах бредут не оглядываясь. Какая-то обречённость в их неспешном передвижении.

На какой-то миг Ренн растерялся, когда понял: одна из них с трудом переставляет ноги, тяжело опираясь на костыли. Вторая – слишком худа и бредёт, сгорбившись под тяжестью довольно тощей заплечной сумы.

Бродяги, как и сказала прозорливая Леванна Джи. Вероятно, у проводников чутьё на подобных путников. Ренн почувствовал себя неловко, когда они с Раграссом заехали с двух сторон. Здоровые мужики на жеребцах и жалкие нищие.

Девушка на костылях повернула к нему лицо. Порыв ветра сорвал с головы капюшон. Бронзовая с золотым отливом кожа. Шапкой стоящие жёсткие пружинки тёмно-красных волос, выбритых на висках. Отчётливая синяя жилка справа, убегающая за нежное ухо и прячущаяся под чёрной повязкой. Единственный чёрный, как уголь, глаз смотрит весело и немного насмешливо.

– Что, маг, не нравлюсь? – спросила девица неожиданно низким, с хрипотцой, голосом и улыбнулась, скаля на миг показавшиеся маленькие клыки. Не трансформация, нет. Всего лишь строение зубов, часто встречающиеся у хищных мохнаток.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ренн всматривался в необычное лицо и почему-то думал, какой зверь сидит внутри немощного тела. И сидит ли: искалеченные мохнатки нередко теряли свою вторую ипостась.

– Нравишься, – ответил твёрдо и мазнул взглядом по второй фигуре, возле которой гарцевал на коне Раграсс.