Рассветники - Юрий Никитин

– Это… что?

– Твой кабинет, шеф, – сообщила она непривычным для нее щебечущим голосом, явно имитируя или пародируя секретаршу. – У тебя он должен быть… весьма!.. Это мебель, как можешь догадаться даже ты, это вид на старую Москву, но по щелчку твоих вельможных пальцев превратится в экран…

Я сказал ошалело:

– Да, без хай-тека никак, это я обожаю, побольше, побольше… но на фиг этот камин?.. А это что за подсвечник? Что в нем?

– Свечи, – ответила она.

– Как свечи? – перепросил я. – Простые свечи? Церковные?.. Как в прошлом веке?

– И как в позапрошлых, – пояснила она. – Свечи ничуть не церковные. Они для освещения…

– В Средневековье, – отрезал я. – Сейчас оно уже уходит, хотя астрологи еще рулят, но ведьм уже не жгут… к сожалению.

Она спросила деловито:

– Убрать?

– Конечно, – сказал я твердо. – И свечи и… все эти атрибуты.

– Камин придется оставить, – возразила она. – Он вделан в несущую стену, все рухнет.

– А что за отделка стен? – спросил я с отвращением. – Я что, в лесу живу?

– Не нравится дерево? – спросила она. – Поправим…

Она изящно повела в воздухе кистью правой руки, мореный дуб моментально превратился в сдержанно блистающий металл, словно я в новеньком звездолете, даже светильники исчезли, а огнем вспыхнул весь потолок.

– А-а, – сказал я озадаченно, – ну, тогда пусть…

– Этот стиль?

– Нет, – сказал я сердито, – пусть уж лучше дерево. Только не такое помпезное, мне из простой вагонки можно. Ну, не вагонки, а из… скажем, ясеня.

– Светлого?

– Да…

– Пожалуйста, – сказала она.

Я постоял, оглядел, набычившись, изменившийся интерьер, в самом деле посветлело, похрюкал недовольно, повернулся к выходу.

– Посмотрим, что в остальных.

– Еще не все оборудованы, – сказала она почти виновато. – В первую очередь нужно делать главное! А главное у нас, конечно…

Я прервал:

– Будешь язвить, придушу!

Она посмотрела очень серьезно:

– Язвить? Это мое самое стойкое убеждение, что самое главное на свете это ты, Григорий.

– В самом деле придушу, – пригрозил я.

– Если получишь кайф, – сказала она с готовностью, – то хоть сейчас.

Я огрызнулся:

– То будет одноразовый кайф. А я буду придушивать тебя каждый день. Дам чуть отдышаться и снова придушу. А что за теми дверьми?

– Эта вот комната для твоего личного отдыха, – объяснила она. – Если вдруг вздумаешь в разгар рабочего дня вздремнуть… Там постель и все необходимое для. А это второй твой кабинет для переговоров, он в стиле хай-тека, вдруг будешь проводить переговоры с представителями нового поколения бизнесменов.

– А эти диваны? – спросил я и посмотрел на нее с подозрением. – Зачем такие… помпидурные?

Она отрезала:

– Совсем не затем, на что намекаешь. К тебе будут приходить важные и значительные люди, привыкшие к достатку. Они и здесь должны видеть то же самое. Бедная обстановка, должен понимать, не расположит к взаимности, а тебе очень важно, чтобы доверили тебе деньги. Эти вот дорогие кресла, предупреждая твой следующий вопрос, для той же цели.

– Понял, – ответил я со вздохом. – Но только эта маркизовость, на мой взгляд, сработает совсем иначе. Вот, мол, берет наши деньги и роскошествует… А на свою науку забил!

Она сказала с некоторым нажимом:

– Ученые-бессребреники в наше время весьма подозрительны. Надеюсь, объяснять не надо почему?

– Не надо, – согласился я, – что в том крыле?

– Пойдем смотреть, – предложила она. – Пока еще пусто, но подскажешь, что там расположить…

Интернет-издание «Новости науки» запросило у меня что-нибудь по нашей работе, я быстро набросал статью, в которой высказал предположение, что Сверхсущество растет, как и сам человек. Сперва у него был долгий период инстинктивного существования, хотя за это время человек открыл огонь, сделал колесо и научился бросать камни, потом младенчество, когда возникали и рушились древние царства, затем детство, мы его знаем как Средневековье, когда были заложены вчерне все институты, которыми руководствуемся и доныне.

В начале эры на земле проживало триста миллионов человек, а за следующую тысячу лет увеличилось всего на шестьдесят миллионов, то есть стало триста шестьдесят миллионов, еще через тысячу лет – шесть миллиардов! Налицо абсолютное совпадение роста численности и взрывного роста открытий. Сейчас на земле семь миллиардов, научно-технический прогресс несется с нарастающей скоростью.

Возможно, для начала заселения планет нужно будет, чтобы численность землян возросла еще на пару миллиардов. Среди людей это будет расцениваться как перенаселение и толкать к необходимости завоевывать соседние планеты, но на самом деле это просто взросление Сверхсущества и его способностей решать более сложные задачи, недоступные ранее.

Предположение, что даже то, что сейчас мы начинаем смутно догадываться о существовании Сверхорганизма, это аналогично нашему первому интересу к тому, что у человека внутри. Первые лекари, так сказать. И не мы его открыли, а Сверхсущество это позволило…

Я закончил статью, отправил и тут же передал Эльвире, что сейчас поток желающих поговорить со мной и поспорить резко усилится, пусть отсекает таких существ на этапе, как только оно откроет рот и скажет: «А…»

– Будет сделано, шеф, – отрапортовала она, на экране ее лицо выглядело таким же живым и надменно величественным, как и в реале. – Кстати, там внизу тебя уже ждут.

Я спросил испуганно:

– Хто?

– Не пугайтесь, – сказала она успокаивающе. – Новые сотрудники.

Меня передернуло, как током.

– Господи!

Она посмотрела на меня свысока.

– Я здесь. Что хочешь?

В просторном холле, что больше похож то ли на зал ожидания дорогой парикмахерской, то ли на зону отдыха и расслабления работников крупного банка, на диване под дальней стеной сидят и тихо общаются три женщины.

Я не подумал даже, что речь о них, Эльвира сказала о работниках, а при этом слове у меня никаких ассоциаций с женщинами, однако женщины разом встали, как только увидели нас, а женщины в обычных условиях не встают при появлении мужчин даже в наше время абсолютного равенства.

Шаг мой замедлился, мозги накалились, надо срочно придумать, как отказать вежливо, но твердо. Все трое достаточно типичные с виду, хотя все трое, можно сказать, в числе лучших в своих классах.

Крайняя слева – милая кошечка, необременительная, простая и ласковая, с нею никаких проблем, она будет смотреть тебе в рот и смеяться всем твоим шуткам, причем – искренне. Поигравшись, ее можно передать другу, а потом через некоторое время забрать обратно, она почти не заметит разницы, потому что все мужчины – умные, сильные, сами все решают, потому с ними со всеми хорошо, а без них плохо.