Последний рубеж - Алексей Крупнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— За мной по одному! Жора, ты сзади, — скомандовал Казак. — Оружие за спину и смотрим под ноги.
Терминал был обесточен, и в некогда сверкающем здании царила кромешная темнота. Ярослав отчетливо слышал шаги идущего впереди Олега, и они были для него единственным ориентиром. Постепенно глаза привыкли ко мраку, и он уже был в состоянии различать контуры стен, предметов и временных сослуживцев. Снова коридоры, лестницы и двери, которые, словно герой боевика, с легкостью вышибал Казак. Он двигался быстро и уверенно, как ночной хищник, мгновенно ориентируясь в темных лабиринтах. И вот после очередного тесноватого туннельчика вся четверка очутилась на свежем воздухе. Ярослав жадно вдохнул. Изрядная порция озона вскружила голову, и легкий мандраж всецело овладел организмом. Ему казалось, что с десяток снайперских зрачков, не отрываясь от своих прицелов, со всех сторон наблюдали за опасной диверсионной группой. Будто видение, перед его глазами возникла фигура Атоса: вот он смирно сидит, но лишь мгновение — и мушкетер захлебывается собственной кровью, хрипя и корчась на полу. Ярослав почувствовал сильную дрожь, которая, словно песок, сбегала с головы ко всем его конечностям. Тело, будто не подконтрольное сознанию, повиновалось жестам Казака. Метр за метром — и вот та самая дорога, уводящая пассажиров в город. Еще метры, короткие перебежки и, наконец, стены многоуровневой парковки — той самой, откуда еще неделю назад отъезжал мерседес неумолкающего Бориса. Было тихо, а значит, неплохо. Тихий безмолвный вечер, почти ночь. Вдалеке догорали остатки зари, подсвечивая причудливые формы кучевых облаков. Будто далекие горные массивы, облака манили к себе, завораживали, гипнотизировали. Ярослав устало присел на бетон и залюбовался угасающим пейзажем. Тут, у западного подножия здания, сейчас было безопасно — в отличие от противоположной стороны, куда ушли два КамАЗа и где неподалеку ждал своего звездного часа кировоградский спецназ. Ярослав сидел и смотрел вдаль. Ему хотелось остаться здесь. Просто сидеть и не двигаться, пока не придет избавление. Но неугомонный Казак снова махнул рукой, и группа возобновила движение. Был ли у матерого боевика план, знал ли он пути отхода? — мелькало в голове у Ярослава. Так или иначе, альтернатив не было. Рывок за рывком, ловко обойдя здание парковки, они скрылись в каком-то сквере. Ярослав чувствовал сильную одышку, а сердце колотилось так, что пульсация отдавалась по всему организму. Он уже едва ли понимал направление, лишь послушно следовал за Олегом. Во рту ощущался незнакомый привкус горечи, в ритм шагов сзади по спине лупил автомат, а виски разрывались барабанной дробью. Ему хотелось остановиться, перевести дух, но замыкающий Жора не давал ни малейшего шанса. Ноги, словно в ночном кошмаре, отказывались нести вперед и предательски затрудняли движение. Эти нескончаемые сотни метров… Снова дорога, снова парк, но едва группа успела в нем скрыться, как раздались одиночные выстрелы. Затем последовали автоматные очереди. Что-то шлепало по земле, стригло листву деревьев. Казак вскинул автомат и присел у зарослей. Олег и Ярослав не успели ничего понять, как цепкие лапы Жоры утянули их в кустарник. Пули продолжали свои смертоносные забавы, бесцельно тревожа все вокруг.
— За мной! — едва слышно крикнул Казак и махнул рукой.
Снова перебежки, полумрак. Дерево за деревом, куст за кустом. Где-то совсем рядом свинец продолжал рвать листву и рыхлить землю. Казак и Жора не отвечали. Умело петляя по парку, они выводили группу из-под обстрела. Наконец стрельба прекратилась, и процессия пошла быстрее. Ярослав пребывал в предшоко-вом состоянии, но тишина давала надежды. Неужели ушли? — радостно гремел внутренний голос. Но не тут-то было.
— Лежать! — разорвал темноту истошный визг.
Будто тысячи кусков пенопласта проскребли по асфальту. За воплем снова затрещали автоматы, и ветви деревьев скопом посыпались вниз. Казак упал на землю, Олег и Ярослав за ним, кавказец последовал их примеру. И тут все вокруг внезапно озарилось, словно концертная сцена: лужайку, где распластались четверо заблудших путников, ярко осветили с десяток фонарей. Со всех сторон, топая, шаркая, бряцая оружием, прибывали и прибывали солдаты. Сверкая огнями, они окружали свою добычу.
— Лежать, не двигаться! Кто дернется — завалю, на! — завопил все тот же голос.
Глава 30
— Мерфи, с-сука… — прошипел сквозь зубы Ярослав, уткнувшись лицом в землю.
Случилось то, чего они надеялись избежать. Они не были готовы оказаться экстремистами, сепаратистами, террористами или кем-нибудь еще. Ярослав принялся судорожно придумывать алиби. Мысли путались в голове: «Что сказать, правду? Но почему тогда у нас за спиной оружие, а рядом двое повстанцев? Бред!»
— Ну що, сепарюги, добкалися! — завизжал уже знакомый голос. — В'яжггь ix, хлопщ, i за мною! Лiзуть, суки, як таргани[15].
Ярослав сморщился: тяжелый башмак грубо наступил ему на голову. Автомат был конфискован, нечто похожее на шнур туго стянуло запястья. Мерзкий голос радостно отрапортовал по рации о «перемо-ге»[16] и взятии четырех «колорадов». Двое сдернули с земли Ярослава, обыскали и, заломив связанные до боли руки, потащили его в неизвестном направлении. Фонари погасли, и внезапная тьма лишила его зрения. Скрюченный, сгорбленный, он лишь с трудом видел очертания своих семенящих ног, что несли его в направлении беды. «Чушь, черт побери. Я в плену.» — прошептал он сам себе. Неподалеку слышалось похожее шарканье — должно быть, вели его «подельников». Затем все те же силы небрежно закинули их одного за другим, словно мешки с картофелем, в кузов УАЗика, и четверка вновь воссоединилась. Это был бокс для перевозки задержанных, вероятно, какой-нибудь местной патрульной машины. Внутри было тесно, как в рыболовной банке с опарышами, которые бессмысленно копошились, пытаясь найти хоть какое-нибудь положение. Автомобиль скакал, его бросало в разные стороны, как внедорожник, участвующий в ралли-рейде. Скакали и пассажиры. Но вот колеса нащупали приличный асфальт, и салон УАЗика наполнил завораживающий гул покрышек. Пленники кое-как разместились в тесном отсеке. Свет уличных фонарей начинал пробиваться внутрь, и лица попутчиков засияли серебристым цветом. Ни Казак, ни Жора не выражали абсолютно никаких эмоций — словно двух дебоширов, пойманных на близлежащем хуторе, привычно везли в поселковый участок милиции. Двое других спокойствия не разделяли. Их испуганные лица в бледном свечении ночных фонарей напоминали физиономии оживших покойников, выбравшихся с местного кладбища. После последнего ускорения машина, свистя
