Последний рубеж - Алексей Крупнов

— Жить, — после некоторой паузы ответил Ярослав. — Просто жить…

— Да ну! Что ты такое говоришь? — съязвил Олег. — Хотя, конечно, там работа в Питере кипит, заказчики бесхозные где-то бродят. Помирать сейчас и вправду никак нельзя.

— Не ерничай, Олежек. Я смотрю, весело тебе?

— Да вот мне ни фига не весело, Славик. Что мы делать с тобой будем? Здесь жить останемся? — усмехнулся Олег.

— Не знаю, не в кондиции я сегодня, дружище, — пробормотал Ярослав и, словно умалишенный, стал слегка раскачиваться. — Отстойники вонючие кругом, блевать хочется. И вот копошишься в этом говне. Все воняет, и все воняют. По уши в фекал иях улыбаются друг другу.

— Эй, босс, ты в адеквате? Ты давай, соберись. За мою башку ты своей отвечаешь, мне тут невменяемые не нужны.

— Иди, Олег, ты свободен! Тебе же сказали. Выход из терминала ты знаешь — и прямиком к тете Люде. Это ты хочешь от меня услышать? — вспылил Ярослав. — Там все везде простреливается, и вряд ли кто будет разбираться, чьих хохлов ты будешь.

И замолчал. Он был растерян как никогда, и, наверное, первый раз во взрослой жизни ему хотелось просто завопить от неудержимо накрывающего бессилия. Это был уже не проект, не сотни тысяч и даже не миллионы денег в любой валюте. Это была жизнь. Своя собственная жизнь, жизнь рядом сидящего товарища и благополучие родных людей. Его зрачки судорожно двигались, он попытался сосредоточиться, но внезапно с шумом и грохотом в комнату ввалились Жора и Хохол. Кавказец отшвырнул в сторону винтовку и прыгнул к Хохлу. Украинец был ранен. Вся его штанина от ягодицы и ниже была полностью залита красным. Нога была крепко перетянута кус ко м какой-то ткани, но выше жгута, неистово пульсируя, продолжала выстреливать алая кровь. Хохол скорчил страшную гримасу:

— Сука, в дупу прилетыа![12]

— Цела тв-воя дупа, — перетягивая ногу раненого, успокоил кавказец.

— Вот дьявол! Как вас угораздило? — зарычал Казак.

— С-снайпер… Я вп-переди шел, з-за руки т-тащил Атоса. Он сз-зади з-за ноги. В-вот, бля, и п-подс-стре-лили.

— Тяжелый?

— А-а-арт-терия, в-в-выв-возить.

— Скорую сейчас вызову! На чем, на хрен, я его вывозить буду? — рассвирепел Казак. — Я такого раздол-байства еще не видел! Где этот Скиф, блядь, где все умники? Дьявол, двое из четырех… Еще эти на мою голову!

Он схватил рацию и принялся докладывать о тяжелом ранении бойца, но похожих новостей в эфире было достаточно. Готовился коридор для эвакуации раненых, а к аэропорту уже рвались с боями деблокирующие отряды ополчения. Казак с досадой сплюнул и заорал:

— Эй вы, бегом сюда! Кровь держите, аптечка в сумке. Жора, бери винтовку и смотри за периметром.

Его слова прозвучали весьма убедительно, и Олег с Ярославом, нелепо переглянувшись, мгновенно ринулись к раненому. Неуверенно расположившись около детины, они едва решались что-нибудь сделать. Кровь продолжала извергаться из плоти, а Хохол, скрипя зубами, мужественно терпел боль:

— На хуй меш цЕ. Здохну з ними[13], — застонал детина. — Спирту дайте.

— Что вы уставились на него, как бараны! Вы что-нибудь, блядь, делать умеете? — снова заорал Казак.

Ярослав принялся нервно вытряхивать содержимое полевой аптечки. За этим снова последовала короткая заминка.

— Вы что, недоразвитые? Помрет же щас! Один жгут вместо тряпки затягивает, а второй на рану бинт потуже, ясно? И спирту ему дайте. Там же в сумке бутылка есть.

Олег и Ярослав, будто собирая на скорость головоломку, начали колдовать над раненым. Их руки тряслись, и под чутким руководством Казака тремор только усиливался. В этот момент их бледные лица с трудом напоминали сами себя. Еще вчера подобная картинка, должно быть, показалась бы им кадром из фильма или эпизодом чужой жизни, такой далекой от их успешного бытия, не предполагавшего крови, лишений и опасностей. Но теперь вдруг все было иначе.

Тем временем в радиоэфире делал важные заявления некий Искра. Старшие групп собрались где-то внизу для очередного совещания. Начиналась эвакуация двухсотых и трехсотых, и бойцы с телами убитых и раненых должны были спешно прибывать туда, к месту отправки.

— Я пойду нашего учителя в последний путь отправлю. А после за Хохлом вернусь, — спокойно сказал Казак, осматривая ослабшего бойца.

Затем он бросил утомленный взгляд в сторону Олега и Ярослава.

— Ну а с вами что делать прикажете? — тихо спросил он. — Не вправе я вашу судьбу решать. Так что сами думайте… С ранеными на прорыв — или здесь останетесь и на штурм. Полчаса у вас есть.

Сказав это, Казак вышел из комнаты. Но едва прошло пятнадцать минут бесполезного времени, как он вернулся обратно. С ним был еще один человек — или даже подобие человека: лохматый, изодранный со всех сторон, он представлял собой жуткое зрелище. «Да что там вообще происходит?» — обессиленно подумал Ярослав. Это был ходячий ужас, выбравшийся из Сталинграда, — чумазый, весь залитый кровью, лицо было обожжено настолько сильно, что местами выпирали куски жареного мяса. И лишь зубы да сверкающие белки глаз выдавали в нем что-то человеческое.

В то ли грязных, то ли обугленных руках он держал импровизированные носилки, вернее, две жерди, связанные куском материи, на которых, с его слов, они таскали бойцов с крыши.

Стоя сзади Казака, он брезгливо посмотрел в сторону ошалевших от его вида Олега и Ярослава. Хотел что-то сказать, но было видно, что слова давались ему с трудом, и, уложив украинца на носилки, они с Казаком снова быстро удалились. В помещении опять воцарилась тишина. Олег искоса посмотрел на Ярослава, последний поймал его испуганный взгляд. Теперь и они оба слегка преобразились: все в многочисленных ссадинах после взрыва, их руки были, будто у заправских мясников, по локоть запачканы кровью, на которую охотно ложились слои пыли и грязи. В темных волосах Олега, как и в бороде Жоры, запутались частички гипсокартона и фальшпотолка, что добавляло его шевелюре искусственной благородной седины. Ко всему прочему, оба они были подавлены. Приходивший с носилками человек уничтожил все остатки их шаткого оптимизма.

— Надо что-то решать, босс, — тихо сказал Олег.

Ярослав потупил взгляд в пол, будто пытаясь интенсивнее размышлять над проблемой, но мыслей было немного.

— Не знаю. Интуиция подсказывает, что лучше здесь остаться, — неуверенно ответил он.

— Что-то, Славик, больше не хочется на интуицию полагаться. Может, какие рациональные доводы имеются?

— Черт возьми, о каких ты вообще доводах говоришь? Если бы я их имел, то не вляпался бы в эту дешевую авантюру и нас бы тут не было! — снова вспылил Ярослав. — Меня-то уж точно!

От неожиданности и обиды