СС. Орден «Мертвая голова» - Хайнц Хёне

«Так или иначе, войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя не судят, ему не задают вопросов, сказал он когда-то правду или нет. Войну начинают и ведут не за правду, а за победу».

Когда военные разъезжались, они не могли предположить, что люди, призванные обеспечить обещанный Гитлером «пропагандистский предлог», уже находятся в полной боевой готовности. Гитлер избрал Генриха Гиммлера для этой задачи – и на вечные времена она связала шефа СС с кровью и слезами Второй мировой войны.

Среди тех, кто был в Бергхофе, лишь один человек догадывался о планах Гитлера, это начальник Главного штаба сухопутных войск Франц Гальдер. Еще 17 августа 1939 года в его дневнике появилась довольно загадочная запись: «Канарис… I-й Отд. Гиммлер-Гейдрих Оберзальцберг. 150 комплектов польской военной формы и снаряжения… Верхняя Силезия». То есть от адмирала Канариса, главы армейской разведки, Гальдер узнал, что в Оберзальцберге диктатор и эсэсовские «близнецы-братья» совещались по поводу некоего предприятия, затеянного в Верхней Силезии, и что для этого требуется 150 комплектов польского обмундирования.

Таким был пролог драмы, стоившей миру 55 миллионов человеческих жизней.

Сама идея операции изначально принадлежала Рейнхарду Гейдриху. Еще в период судетского кризиса 1938 года шеф СД предложил создать предлог для вторжения в Чехословакию путем инсценирования стычек на границе. Капитуляция Запада перед угрозами Гитлера, закрепленная Мюнхенским соглашением, помешала реализации этого плана. Теперь, в преддверии столкновения с Польшей, шеф СД обновил свою старую идею. Уже в начале августа Гейдрих продумал, как заставить мир поверить в то, что Польша сама спровоцировала Германию на войну.

План Гейдриха заключался в следующем: в ночь перед вторжением специальные группы СД, одетые как польские солдаты и ополченцы, устроят ряд инцидентов на польско-немецкой границе. Псевдополякам надо было на несколько минут захватить немецкую радиостанцию в местечке Гляйвиц и прокричать в микрофон на польском языке пару антигерманских лозунгов; напасть на контору лесничества севернее Кройцбурга и уничтожить таможенный пункт в местечке Хохлинден, на участке границы между Гляйвицем и Ратибором.

Затеянная Гейдрихом военная игра должна была выглядеть полностью реалистичной: какие бои без погибших? «Нам нужны неопровержимые доказательства польского нападения – и для иностранной прессы, и для немецкой пропаганды», – считал шеф СД. Возникал вопрос: где взять трупы? Циник Гейдрих решил и эту проблему: «тела погибших» дадут концентрационные лагеря. Во славу Третьего рейха заключенные получат смертельные инъекции, и затем эти «человеческие консервы» (так определял их жуткий язык гестапо) будут доставлены на место действия в Верхнюю Силезию.

В первые дни августа Гиммлер с Гейдрихом посвятили в свой план фюрера. У него забилось сердце. Вскоре после этого телетайпы Главного управления СД отстучали приказ командирам 23-го и 45-го штандартов СС, дислоцированных в районе населенных пунктов Гляйвиц-Бойтен-Оппельн: безотлагательно направить на Вильгельмштрассе лиц, владеющих польским языком, для выполнения специального задания.

Примерно в это же время к начальнику полиции безопасности и СД был вызван оберфюрер СС доктор Герберт Мельхорн. Гейдрих поручил ему подготовку акции в районе Хохлиндена. Затем в кабинете Гейдриха щелкнул каблуками штурмбаннфюрер СС Альфред Науйокс, соратник по дням становления СД. На нем был захват радиостанции.

Цель операции – «создать видимость, чтобы переложить вину за грядущие события…» – Науйокс понял с полуслова. Гейдрих приказал штурмбаннфюреру отобрать шесть человек понадежнее и отправиться в Гляйвиц; там обосноваться, произвести разведку местности и ждать сигнала. Кодовая фраза «бабушка умерла». Гейдрих предупредил: «Первое: по поводу этой истории вы не имеете права связываться ни с каким немецким ведомством в Гляйвице. Второе: никто из вашей группы не должен иметь при себе документов, указывающих на принадлежность к СС, СД или полиции, и вообще, ничего немецкого».

10 августа Науйокс, отобрав пять человек из своей службы и прихватив одного с польским языком для зажигательного выступления, отбыл в Гляйвиц. Там группа разместилась в двух гостиницах. Разведка на местности показала, что радиостанция находится за городом, на Тарновицком шоссе, причем территория, окруженная двухметровым проволочным забором, практически не охраняется.

А Гейдрих собрал у себя других фигурантов для заключительного совещания. Роли были распределены следующим образом: начальнику управления «СД-заграница» бригадефюреру СС Хайнцу Иосту надлежало раздобыть польское обмундирование; оберфюреру СС Отто Рашу – организовать нападение на лесничество, а оберфюреру СС Мельхорну – освободить территорию вокруг местечка Хохлинден от расположенных там подразделений вермахта и координировать действия «нападающих» и «защитников». Оберштурмбаннфюрер СС Оттфрид Хельвиг с группой переодетых в польскую форму эсэсовцев будет с юга (то есть со стороны Польши) атаковать Хохлинден, а штандартенфюрер СС Ганс Трумлер возглавит «пограничников», защищающих городок. На шефа гестапо оберфюрера СС Генриха Мюллера возлагалась доставка и распределение «консервов» по местам боев.

К середине августа приготовления были уже в такой стадии, что Гиммлер с Гейдрихом могли снова рапортовать Гитлеру. После этого фюрер своим приказом открыл для СД доступ к секретным вещевым складам вермахта. Сохранилась запись в книге группы Абвер-II от 17 августа 1939 года: «Фюрер поручил руководителю управления адмиралу Канарису предоставить 250 комплектов польского обмундирования для мероприятия рейхсфюрера СС Гиммлера». В соответствии с этим капитан Динглер, офицер контрразведки при штабе округа в Бреслау, получил указание передать польскую форму уполномоченному СД. Абвер-II предоставил польское оружие и солдатские книжки. Бригадефюрер Пост отдал распоряжение доставить полученное в помещение школы СД в городке Бернау севернее Берлина, на территории которой эсэсовцы, отобранные для операции, репетировали «ночное нападение польских войск» и разучивали слова польских команд.

Большой части статистов выдали польские мундиры, карабины и по 30 патронов. Группам, атакующим лесничество и таможню, отводилась роль польских партизан. «Одеждой этих парней служили зеленые рубахи, штатские пиджаки и разномастные брюки. На голове – обычные шляпы и кепки», – рассказывал впоследствии хауптшарфюрер СС Йозеф Гржимек.

К 20 августа все было готово. Мельхорн собрал участников в актовом зале школы и в деталях изложил им суть «особо секретного задания на границе». После этого эсэсовцы загрузились в закрытые грузовики и выехали к местам назначения.

Гржимек вспоминал: «Перед отъездом нам категорически запретили в течение поездки высовываться из машин, общаться с посторонними, вступать в разговоры». Через два дня к Гейдриху пришли донесения, позволившие заключить, что акцию можно начинать в любой момент. 23 августа Гитлер решил, что Польская кампания откроется 26 августа в 4.30 утра.

Гейдрих был бы менее самоуверенным, знай он, что противники режима из абвера уже тщательно изучают запись гитлеровской речи, произнесенной перед генералами 22 августа, где кроме всего прочего содержалось неопределенное, но оказавшееся, по сути, верным заявление диктатора о том, что он намерен послать парочку рот вермахта на границу с целью разыграть польское нападение в Верхней Силезии. Эти выписки попали в руки лидера оппозиционной молодежной организации Германа Мааса, а он через берлинское бюро агентства Ассошиэйтед Пресс переправил их в английское посольство. Так что уже во второй половине дня 25 августа правительство Великобритании располагало сведениями, что Гитлер собирается начать войну против Польши, прибегнув к целевым провокациям на границе.

Однако операции грозила и другая опасность, о чем Гитлер и не подозревал, отдавая приказ на следующее утро начать военные действия против Польши. Это было 25 августа в пятнадцать часов. Гейдрих тут же схватился за телефон и дал последние указания. Науйоксу было сказано, чтобы не выходил из гостиницы, так как в любую минуту ожидается сигнал к действию. Мельхорн получил приказ послать группу Хельвига к границе. А Мюллер направил в пункты назначения свои грузовики с трупами заключенных.

Тогда-то и случилось нечто такое, чего Гейдрих никак не просчитывал, – Гитлер отменил войну. Вечером 25 августа в рейхсканцелярию пришло два сообщения, заставившие диктатора приостановиться: итальянский посол довел до сведения Гитлера, что дуче не может участвовать в военной авантюре, а из Лондона передали, что Англия только что заключила договор о взаимопомощи с Польшей.