Стилист - Александра Маринина

Или признать, что линия «Мечты» оказалась ошибочной, бесперспективной, и расшифроваться?

Попытаться спасти…

Или признать…

Голова у нее шла кругом. Она нервничала, поэтому никак не могла сосредоточиться, чтобы все хладнокровно обдумать, и от этого злилась и нервничала еще больше.

Она решительно встала из-за стола, заперла кабинет и поехала в тир, к Анатолию Хвастунову.

Способ был проверенным многократно. После занятий у Хвастунова Настя снова обретала способность логично и здраво рассуждать.

– О, привет, – расплылся в улыбке Толя. – Опять за ум взяться не можешь?

– Не могу, – призналась она. – Шарики за ролики заехали, и, кроме злости и испуга, ничего не чувствую.

Он усадил ее за стол.

– Сейчас покажу тебе наглядно твои шарики с роликами, – пообещал Хвастунов. – Выклянчил наконец прибор.

Он поставил перед Настей небольшой чемоданчик размером с «дипломат» и открыл крышку. Ничего особенного Настя не увидела: четыре небольшие металлические пластины, по две с левой и с правой стороны, и две шкалы.

– Это что за чудо техники? – недоверчиво спросила она.

– Много ты понимаешь, – фыркнул Хвастунов. – Это активациометр.

– И для чего он?

– Для диагностики… Дальше много слов, ты их все равно не знаешь. Короче, клади руки на пластины и не разговаривай.

Настя послушно положила руки на пластины. Стрелки на шкалах дернулись и поползли в сторону.

Хвастунов что-то записал на листке бумаги, подумал и неодобрительно покачал головой.

– Эк тебя заклинило. Переживаешь? Неприятности, что ли?

– Да нет, все в порядке.

– А чего ж ты вся в правое полушарие ушла? У тебя сейчас не мозг, а одно сплошное правое полушарие. Преобладание эмоционально-образного компонента. Соображаешь хорошо?

– Плохо. Потому и примчалась к тебе лечиться. Я же знаю, стоит мне пострелять под твоим руководством полчасика, и мозги на место становятся.

– Не волнуйся, сейчас поставим твои мозги на место. Потом посмотришь, что прибор покажет. Иди на линию. Заряжать сама будешь?

– Никогда, – засмеялась Настя. – Я тебе доверяю. У меня ногти длинные, маникюр мешает.

Анатолий ловко снарядил магазин и подал ей заряженный пистолет.

– Давай, лечись. Слова помнишь?

– Помню.

– Только вслух, – предупредил Хвастунов.

– Да ладно тебе, я не перепутаю.

– Вслух, я сказал. А то толку не будет.

– Ладно, – обреченно вздохнула Настя. – Начинай процедуру.

Она встала на линии огня, опустив руку с пистолетом вниз.

– Эй, оружие-то положи, ты еще не сосредоточилась, – прикрикнул Анатолий. – Отвечай на вопрос: что является базовым компонентом результативной стрельбы в любых условиях? Отвечай не торопясь, проговаривая каждое слово.

– Базовым компонентом, – медленно начала Настя, – обеспечивающим результативную стрельбу в любых условиях, является согласованное выполнение таких элементов, как нажатие на спусковой крючок, охват рукоятки пистолета и фиксация лучезапястного сустава.

– Правильно. Чему соответствует первая опорная точка?

– Моменту осознавания правильного захвата рукоятки пистолета.

– Вторая опорная точка?

– Наводка оружия и предварительная обработка спускового крючка.

– Третья опорная точка?

– Контроль за удержанием «ровной мушки» и согласованием работы указательного пальца с фиксированием кисти руки.

– Четвертая точка?

– Контроль действий после выстрела.

– Молодец, все помнишь, – похвалил Хвастунов. – Бери оружие. И все вслух. Думаешь только о том, что говоришь, больше ни о чем.

– Скобу на палец посадил, рукоятку облепил, – послушно начала Настя.

– Ну так и облепи. Чего ты в нее вцепилась, как в волосы ненавистной соперницы? Не надо так судорожно, мягче, мягче.

– Но он тяжелый, – пожаловалась Настя.

– Ничего, не выпадет, – усмехнулся Хвастунов. – Облепи – не случайное слово. Пальцы и ладонь как бы прилипли к рукоятке, пистолет и рука составляют одно целое, они срослись. Как будто перчатку на руку надела. Ты не должна думать о том, что оружие может выпасть из руки. Оно не выпадет, оно уже приросло. Так, хорошо. Дальше.

Настя стала медленно поднимать руку с пистолетом.

– А слова? – напомнил Анатолий. – Не молчи.

– Свободный ход и палец – «стоп».

– Так свободный же, Ася! – взвыл Хвастунов. – Свободный. Представь себе, что ты поднимаешь руку, чтобы поправить прическу. Спокойно, без напряжения, естественно. Не смей думать о том, что будет, если ты не попадешь в мишень. Не попадешь – ну и не надо, подумаешь, большое дело. Я тебя от этого меньше любить не буду. Твоя задача – полностью сконцентрироваться на выполнении всех действий по опорным точкам, правильно выполнить все базовые движения. А результат – это так, мелочь, дело десятое. Ты меня поняла?

– Угу.

– Опускай руку и давай движение вверх сначала. Легко, непринужденно. Ну вот, – одобрительно хмыкнул он, – можешь же, когда хочешь. Дальше.

– Пальцем жму, кисть держу, – ровным голосом произнесла она.

– Повторяй пять раз и делай, что говоришь.

– Пальцем жму, кисть держу. Пальцем жму, кисть держу. Пальцем жму…

Грохнул выстрел. Настина рука судорожно дернулась в сторону.

– Дальше! – требовательно прикрикнул Анатолий. – Сразу дальше!

– Хватку не меняю, палец отпускаю.

– Все. Положи оружие. С тобой никакого терпения не хватает.

– А куда я попала? – поинтересовалась Настя, близоруко прищуриваясь, чтобы разглядеть в мишени след от выстрела.

– Куда надо, туда и попала. Повтори упражнение и сделай три выстрела. Рука свободная. И думай только о том, что делаешь, а про поражение мишени вообще забудь.

Настя, повторяя вслух магические стихи как заклинания, сделала три выстрела и положила пистолет.

– Умница, – довольным голосом сказал Хвастунов. – Три девятки выбила. Садись к прибору.

Настя снова положила руки на металлические пластины активациометра.

– Ты смотри, – насмешливо произнес Анатолий, – у тебя, оказывается, и левое полушарие наличествует. Ну-ка иди на линию, сделай пять выстрелов.

В третий раз прибор показал, что левое полушарие у Насти Каменской даже несколько преобладает над правым. Абстрактно-логический компонент снова показывал себя во всей красе.

– Толя, ты волшебник, – благодарно сказала она. – Где ты этому научился? Когда это такое было, чтобы я с трех выстрелов выбила двадцать семь, и с пяти – сорок три? Я же всю жизнь только в «молоко» била.

– Честно сказать, это мое личное изобретение. Я же на этом свою диссертацию сделал. Боялся, что на защите члены совета меня на смех поднимут с этими стихами.

– Но не подняли?

– Нет. Ко мне на защиту сам Корх приезжал. После того, как он меня похвалил, никто уже пикнуть не смел. Ты что, шутишь? Корх – человек-легенда. Если он сказал, что это толково, значит, так и есть.

Аркадий Яковлевич Корх действительно был личностью легендарной. Первый в нашей стране кандидат наук, писавший диссертацию по методике обучения стрельбе. И первый же профессор в этой области. Заслуженный тренер России. Если уж он одобрил придуманную Толей Хвастуновым методику, то немудрено, что Настя уже на пятом занятии стала показывать более чем приличные результаты. А еще Аркадий Яковлевич был знаменит своей коллекцией значков. Когда еще существовал журнал «Разноцветные мишени», посвященный самым разным аспектам стрелкового спорта, на его обложках то и дело публиковали фотографии экземпляров из огромной коллекции Корха.

– Толя, а ты многих уже по своей методике стрелять научил?

– Многих. Тех, конечно, кто хочет учиться. А кто не хочет – что с ними сделаешь? Я им как инструктор вообще не нужен, они считают себя мастерами, в тир ходят только форму поддерживать да друг перед другом покрасоваться. Ничего, вот введу комплексное упражнение, тогда посмотрим, кто из вас чего стоит. Сначала полоса препятствий, потом единоборство с двуми противниками под психотравмирующий шумовой фон, а потом сразу же стрельба. У меня уже и фонограмма специальная заготовлена – выстрелы, гранаты рвутся, сирены воют, женщины визжат. Давление на психику жуткое. Пусть постреляют после такого стресса, я на них посмотрю, много ли они выбьют, мастера эти.

– И ты можешь их научить нормально драться и стрелять в таких условиях? – не поверила Настя.

– А то. Я уже и методику разработал. Тоже, между прочим, Корху показывал. Было бы кого учить! Пока что ко мне только спецназ регулярно на занятия ходит. А оперсостав меня не очень-то жалует.

Насте стало неловко. Она искренне уважала Толю Хвастунова, человека, болеющего за свое дело, живущего им. Хвастунову было интересно все, что он делал, наверное, поэтому все, что он делал, он делал хорошо. Он придумывал методики обучения и тренировок, он обивал пороги, выпрашивая оборудование и боеприпасы, он за собственные деньги приобретал брошюры и видеофильмы с зарубежными материалами. И ему было очень обидно, что, кроме спецназовцев, мало кто проявлял интерес к его занятиям.