Собрание Стихотворений - Сергей Соловьев

III. БЕНОЦЦО ГОЦЦОЛИ[202]

Ты, после Джотто, мне милее всех других,Беноццо Гоццоли. В созданиях твоихВся церковь римская рисуется так живо!Причалил Августин к Италии счастливой,Питомец риторов, любимец пылких дев.Прошло немного дней и, к миру охладев,Возжаждав Господа душою воспаленной,Он над писанием склонился умиленный,И на руку его поникла голова.Посланья Павловы, небесные слова,Читает жадно он и слышит: Tolle! lege!Простите, риторы, и ласки жен, и неги,И смрадный Карфаген! А дева перед нимСтоит премудрая, светла, как херувим.Перстами нежными на книгу указуя,И плачет Августин. Безмолвием чаруя,Вдали задумчивый чернеет кипарис,И розы в цветнике, алея, разрослись…Так, осеняемый зеленокудрой фигой,Изображен монах, склонившийся над книгой!Но вот мечта твоя теплее и нежней,И перед нами рай невозвратимых дней,Когда всё расцвело под проповедь Франциска,И небеса к земле опять казались близко,И Бога славили Умбрийские холмы.Везде прошел Франциск. Не убоясь чалмы,С крестом явился он пред грозным Саладином.В Ареццо он пришел, и перед ним единымВ смятеньи улетел свирепый полк бесов.Воспоминания мучительных часов,Когда страдал Господь, ко древу пригвожденный,Не умирали в нем. Душою умиленнойОн язвы Господа перед собою зрел.И ангел пламенный снопом лучистых стрелПронзил его стопы и бледные ладони.И кровью алою и полной благовонийСочилась блеклая, истерзанная плоть,До дня, когда его к себе призвал Господь.О, фрески пышные, краса дворца Рикарди,Где звезды золота горят на леопарде,И звери дикие, и птицы, как в раю,В одну сливаются послушную семьюИ мчатся с магами к вертепу Вифлеема.Здесь кистью создана обширная поэма,И вся история проходит на стене.В кафтане парчевом, на снеговом коне,Лоренцо Медичи, в красе женообразной,Проносится, блеща короною алмазной.В червонном золоте от головы до ногИ подбоченившись, сидит Палеолог,Владыка царственной и дряхлой Византии.Уже на трон его обрушились стихии,И он с Флоренцией готов вступить в союз,Где уж давно очаг наук и древних муз,И теплится елей пред статуей Платона.Промчалися цари… и се: лучи Сиона,Восторгом неземным воспламенился дух!Внимает ангелам задумчивый пастух,Рукою опершись на посох из маслины…А дальше райские, лазурные долины,И хоры ангелов, полураскрыв уста,В вертепе Девою рожденного ХристаВстречают песнями, и славят в горних кущах,Под кипарисами, средь алых роз цветущих.

IV. КРЕМЕНЕЦ[203]

Незнакомый мне край! Кони мчатся дорогою снежной,Блещут южные звезды, и лихо звенит бубенец.Что чернеет вдали? это дремлет в ночи безмятежнойКременец.

И под небом январским, в сияньи созвездий хрустальных,С каждым мигом растущих, горящих светлей и светлей,В обнаженной степи встали призраки пирамидальныхТополей.

Замелькали дома, уж людей попадается больше,Стала круче дорога, и в окнах мерцают огни.Вот он — город, любезный блистательным рыцарям ПольшиВ оны дни.

Надо мной монастырь; горы встали и справа и слева;Покосились столбы, подпирая домишко кривой;Вот развалины башни, где бродит еще, королева,Призрак твой.

Ты затих, Кременец, где сбиралась на праздник веселыйФеодальная знать за тяжелым от брашен столом;Твоя слава прошла; лишь угрюмые грезят костелыО былом.

Старой Польши Афины, где пел вдохновенный Словацкий!Беспощадна Россия к преданьям сраженных племен…Как мне жалко тебя: ты под серой шинелью солдатскойПогребен.

Я пришел в монастырь. Как торжественно строг и высок он,Напоенный преданьями грозными Средних Веков!Там святые глядят из сиянья расцвеченных оконС облаков.

Ты, готический храм, воплотил устремление к высиИз юдоли земной… Появился в порталах твоих,Легкой тенью скользя, изможденный монах Дионисий,Строг и тих.

Воздержаньем, смиреньем и кротостью Богу угоден,Без унынья и злобы покинувший суетный мир,Осеняет епископ купель… «На водах глас Господень»Грянул клир.

Заплескала вода, и толпа преклонила колени,И казалось: объемлет в студеных водах ИорданЗа крещенской водою пришедших из дальних селенийПоселян.

Кременец! не забыть твоих башен священного праха,Между нами навек завязалась какая-то нить,И трапезы вечерней под тихие речи монахаНе забыть.

V. АННЕ Н. КАМПИОНИ

Где август тот, когда я в первый разПриехал в уголок ваш безмятежныйИ, как родных, вдруг полюбил всех вас,В лесах Рафаловки, задумчивой и нежной?

Я полюбил ваш дом, где жизнь идетС какой-то аккуратностью немецкой,Портреты предков, кипы старых нот,И солнце яркое, и смех в обширной детской.

Казалось мне, здесь оживают вновьПредания моих погибших весен,И снова улыбалась мне любовьВ безмолвном сумраке благоуханных сосен.

О, эти дни на Золотой Горе,Сухой песок, в лазури облак нежный,И сосны строгие, как в алтаре,И тишина кругом, и всюду — лес безбрежный.

Над вами Бог простер с любовью длань:Как май, цвели на материнском лоне,Маруся, робкая и дикая, как лань,И Топка резвая, и розовая Соня.

Такой кругом дышал небесный мир,Ни облака на чистом поднебесьи…Охотники съезжалися на пирК трем братьям, как цари прославленным в Полесьи.

Но грозный враг нагрянул на Волынь,Заливши кровью нивы золотые.Хозяин, дом свой ласковый покинь,Смени твой мирный труд на бури боевые.

Перед тобой не раз бежал кабанИ резвых коз сшибал ты пулей меткой.Тебя зовет гремящий барабан,Ты по родным лесам блуждаешь за разведкой.

Но что за грусть овеяла твой дом,Куда ты медлишь радостным возвратом…Уже твой след исчез в дыму седом,Мы за тобой летим к заоблачным Карпатам.

Но близок день, ты будешь с нами здесь,Женой, детьми ласкаем и лелеем,И будет вновь твой дом исполнен весьОбильем, миром, хлебом и елеем.

Пускай скорей приходит этот час…Я ж не забуду в смене лет и весенМолитвы той, что я сложил за васВ тени Рафаловских, любимых, милых сосен.

VI. 13 ОКТЯБРЯ 1914 ГОДА[204]

Старик октябрь, ты стал неузнаваем:Давно ль я трепетал железных рук твоих?Но ты пришел, — и веешь кротким раем,Ты — ласков, нежен, сумрачен и тих.

Пусть дни черны, и серебристый инейОкутал сад и дальние кусты,Пусть с каждым днем все глуше и пустынней,Спустилась ночь, дрова трещат в камине…Старик октябрь, нет, мне не страшен ты.

Грози другим, как мне грозил, бывало,Стуча в окно могильною киркой!Мой май увял, но сердце не увяло:В нем ясное блаженство и покой.

И призраки, поднявшись из могил,Ко мне слетаются в молчанье полуночи,И, кажется, мне прямо смотрят в очиВсе милые, кого я схоронил.

Вы мне приносите благословенье,И озарил загробный ваш приветКанун и полночь моего рожденья.Пора за труд: мне двадцать девять лет.

VII. «Ты Радости Нечаянной недаром…»[205]

О Beatrice, dolce guida e cara…