Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Кроме того, тебе бы наверняка не хотелось бы пропустить бой, подобный этому, а? — сказал он вслух. Если он и заметил взгляды, которые некоторые из его людей бросили на него, то не подал вида. Они ненавидели его сейчас, даже если не ощущали подобного прежде. Но они также и любили его. В такие времена лучше безжалостный человек, чем слабый. Лучше безумец, чем трус. Так они шептали между собой, когда думали, что он не слышит.

Звери прорывались через брешь в северной стене, ревя боевые кличи. Он знал, что это так или иначе удалось бы им, и поэтому всеми возможными средствами укрепил внутренний двор. Копейщики и стрелки притаились за опрокинутыми вагонами и по команде катнули откупоренные бочки с порохом в сторону стены. А вслед за ними взметнулся огонь. Двор сотрясли взрывы, заполнив пространство дымом, камнями и окровавленными частями тел. Великан взвыл от боли, когда взрывом ему оторвало ноги, и рухнул на камни внутреннего двора. Корчась от боли, он пытался подняться, пока дюжина копий не проткнула ему череп.

Людендорф расхохотался, учуяв вонь палёной звериной плоти. Он вернёт свой город или сотрёт его с карты Империи в попытке, и цена не имела значения. Смех оборвался, когда его взгляд упал на Клинок Мясника. Нахмурившись, он покрепче сжал рукоять.

— Никакой жалости. Никакого раскаяния, — проворчал он. А затем со звоном скрестил мечи и проревел. — Убейте их всех! — и его люди исполнили его приказ.

Ружья зарявкали и засвистели стрелы, пронзая волосатую плоть. Воя и крича, твари скользили в собственной крови, несясь к людям, спеша вступить в битву. С вновь приобретённым мужеством, его солдаты атаковали зверей, выкрикивая хвалу Зигмару и Императору. И хоть никто из них не кричал его имя, Людендорфу было плевать. Пока они сражались, он был удовлетворён.

Зверолюды, прорвавшиеся сквозь его солдат, устремились к нему по лестнице дворца. Клинок Мясника мелькнул и врезался в голову первой твари, мгновенно прикончив её. Остановил тычок копьём Погибелью Гоблинов и пронзил брюхо зверолюда клинком двоюродного брата, приколов нечистую тварь к одной из декоративных колонн, выстроившихся рядом с дверью. Высвободив его, он встретил удар очередного зверя, заблокировав удар его топора обоими клинками.

С ворчанием он свёл мечи вместе, отрезая топор от топорища. Зверолюд отшатнулся, обескураженный, но в следующее мгновение Людендорф уже спихнул его к подножию лестницы, к поджидавшим там копейщикам.

— Добейте это и присоединяйтесь к остальным, — проговорил он, стряхивая с меча кровь. Копья поднялись и опустились, оборвав вопль создания Хаоса.

Он спустился по лестнице и сквозь дым прошёл к своим войскам, снедаемый желанием схватиться со зверьми. Мгновение спустя его отвага была сметена прочь от неожиданности, когда воина подле него пронзило копьё и пришпилило к стене дома в кирпичной пыли и хлещущей крови. Людендорф обернулся и увидел знакомую фигуру. Со звериным рыком он обнажил зубы в жестокой усмешке.

Гортор выдернул копьё из тела человека и взмахнул над головой, словно топором.

— Людендорф! — взревел Гортор.

— Гортор! — рявкнул Людендорф, вращая мечами. — Нас прервали, животное! Решил сразиться перед смертью?

Гортор вскрикнул, словно дикий кот, и всё тело Владыки Зверей сотрясло от конвульсий. Клинок Мясника сплёл замысловатую петлю лишь затем, чтобы с мокрым шлепком быть пойманным ладонью Владыки Зверей. Гортор рванул оружие и, вместе с вцепившимся в него курфюрстом, отбросил прочь на скользкую от крови мостовую. Людендорф кашлянул, когда меч остановил своё скольжение. Он знал, что его рёбра были сломаны, и ощущал себя подобно проколотому бурдюку с водой.

— Боги требуют твоё сердце, «большой человек»! — прорычал Гортор, рванув вперёд. Его воины последовали за ним, словно волна, нахлынув на упавшего курфюрста, но Владыка Зверей выпотрошил первого же, осмелившегося подойти слишком близко. — Нет! Жертва Гортора! — всхрапнул он, зыркнув на своих воинов. Звери отшатнулись, их оружие застучало о грубые щиты в монотонном ритме. Гортор встряхнулся, довольный, что им более никто не помешает.

Людендорф закашлялся и приподнялся на ноги. Он был единственным человеком во дворе, кольцо зверей окружало его. Там ещё оставались солдаты на стенах, но они были слишком далеко, чтобы спасти его, даже если бы он желал этого. Он опёрся на руноклык и ждал, безумно ухмыляясь. — Жертва Гортора, хм? Откусил больше, чем смог проглотить, не так ли? — он сплюнул, рассмеявшись. — Ты попал в собственную ловушку, ты — тупое животное. А теперь, как и любое другое животное, ты тратишь время на борьбу, вместо того, чтобы бежать.

— Как и ты, — проревел Гортор, сверкнув глазами. Людендорф поперхнулся смехом и поднял меч, уязвлённый словами зверя.

— Заткнись, — сказал он. — Заткнись и бейся, мразь. Пусть боги решат, кто здесь больший дурак.

Гортор взвыл, и Пронзатель скользнул вперёд. Людендорф увернулся, и Погибель Гоблинов отсекла один из рогов Владыки Зверей. С рёвом Гортор развернулся и Пронзатель вспорол воздух, едва не сняв голову с плеч Людендорфа. Выборщик вновь увернулся, и клык снова мелькнул, вызвав новый визг боли из глотки Гортора.

— Это мой город! Моя территория! И это — земля твоей погибели, шавка, — прорычал Людендорф, делая изящный выпад, несмотря на боль в груди. Кончик лезвия вспыхнул, словно пламя, скользнув по ноге Гортора, и Владыка Зверей инстинктивно отступил. Он попятился, соткав Пронзателем стену между собой и этим лезвием. Оно бросалось на него, словно змея, жаля и разрывая его плоть быстрее, чем Гортор мог уследить за ним взглядом, и каждое его прикосновение вызывало приступ мучительной боли. — Хергиг мой! Хохланд мой! И я прикончу любого, кто попытается отнять их у меня! — крикнул Людендорф.

Словно обезумев, Гортор рванул вперёд, обрушив град ударов Пронзателем, и заставил выборщика пошатнуться. Людендорф поскользнулся на мокрых от крови камнях и, окончательно потеряв равновесие, упал. Отчаянно он попытался отползти от Гортора, но тот поставил копыто ему на грудь, вдавливая панцирь и прижимая выборщика к земле. Лезвие Пронзателя воткнулось в бок курфюрста, с шипением протыкая броню и плоть. Людендорф закричал от боли, когда его живот лопнул, словно перезрелая дыня.

— Теперь Гортора, — проворчал Гортор, пинком отбрасывая умирающего. Зверолюди разразились триумфальными воплями, рёвом и лаем, и Гортор, тяжело дыша, поднял копьё в победном жесте.

С наполнившимися кровью глазами, с грохотом его неровно бившегося сердца, стоящим в ушах, Людендорф поднялся на ноги. Кишки свободно повисли на руке, которой он зажимал распотрошённый живот, его пальцы вцепились в застёжки брони. Ему едва хватило сил, чтобы удержать меч, когда он, спотыкаясь, направился к огромному зверю, триумфально поднявшему над головой своё адское оружие.

Вложив в удар все оставшиеся силы до последней капли, он рубанул мечом по широкой спине зверолюда. Кость покрылась пузырями в ответ на прикосновение рунического клинка, и Гортор вскрикнул, словно раненый козёл. Волосатый кулак врезался в скулу выборщика, и земля устремилась навстречу Людендорфу. Зверолюд встал над ним, прикрывая бок, пена напополам с кровью капала с его челюстей. Его тело трясло, словно охваченное лихорадкой.

— Сдохни! — проревел Гортор. Пронзатель опустился и, оправдывая своё имя, приколол выборщика к земле. Напрягшись, Гортор рывком поднял копьё и человека вверх, к небесам.

— Смерть для богов! — взвыл Гортор.

Людендорф, захлёбываясь собственной кровью, ухватил древко демонического оружия, пока то извивалось в его кишках. — Ты первый, — прохрипел он, рывком насаживая себя на всю длину Пронзателя. Предсмертная мука заволокла его сознание, рука, сжимавшая руноклык, налилась свинцом, когда курфюрст скользнул вниз.

Мгновение спустя голова Гортора отлетела прочь от его толстой шеи. Людендорф свалился на камни своего города, меч выскользнул из его ослабевшей руки.

Огромная туша зверя сделала четыре нетвёрдых шага и опустилась на колени, кровь толчками выплёскивалась из обрубка шеи, когда тело упало на землю. Копьё с грохотом отлетело прочь, мрачные руны, выгравированные на его поверхности, потемнели. Микаэль Людендорф подполз к голове Владыки Зверей и схватил её, когда где-то взревели сотни торжествующих рогов. И звери побежали прочь, оставив вождей одних на площади.

Людендорф, умирая, вглядывался в остекленевшие глаза Гортора. Его губы шевелились, пытаясь произнести одно слово, но он не смог произнести ни звука. Телом он ощущал камни Хергига, дрожащие, когда рыцари Сияющего Солнца гнали зверей прочь из его города. Он услышал крики его людей, празднующих победу.

Когда он умер, никто не смотрел.

Филипп Атанс