Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Людендорф отвернулся и высвободился из рук своих людей.

— Стреляйте! Сотрите их в порошок! — выплюнул он. — Мы не должны позволить им и дальше осквернять наш город! — он развернулся, сверкая безумным взглядом. — Построиться! Копейщики в авангард! Мы…

Неожиданно, в самой середине зажигательной речи выборщика, Крумхольц ухватил его за модный горжет и двинул коленом в пах. Людендорф захрипел и согнулся. — Да угомонись же ты, — сказал Крумхольц. — Боше! Хайнрех! Мюллер! Мы должны отступить к дворцу… Начинайте укреплять эту улицу. Мы забаррикадируем наиболее узкие места, где можно создать бутылочное горлышко. Установите колья и притащите лучников, чтобы защищать строителей… Я хочу надлежащего тилейского ежа с бронзовыми шипами Мирмидии, и я хочу его сейчас! Борс! Перегони несколько повозок от стен дворца! Они должны позаботиться о перемещении выживших в безопасное место!

— Ты… Ты ударил меня, — прохрипел Людендорф, поднимаясь на ноги.

Крумхольц посмотрел на него. — Ради твоего же блага. Мы должны отступить.

— Нет, мы можем победить, — ответил Людендорф. — Мы можем вышвырнуть их вон!

— Они превосходят нас пятнадцать к одному, кузен, — устало ответил Крумхольц. — Они взяли стены и им плевать на потери. Оглянись, — продолжил он. Людендорф неохотно, но всё же подчинился. Боевое безумие, застилавшее глаза, покинуло его, и теперь он, наконец, смог увидеть истинное положение дел, он увидел усталость и страх, бывшие на каждом лице, и нетвёрдую хватку рук на оружии. Хохланд упорно сражался, но его армия была на последнем издыхании. Он опустил взгляд, посмотрев на рунный клык, и почувствовал, что и его руки дрожат от слабости.

Скривившись, он открыл рот, и единственное горькое слово сорвалось с его губ. — Отступаем, — сказал он хрипло.

ГОРТОР Владыка Зверей стоял в своей колеснице и наблюдал, как его воины устремились от стен и прочь от центра города, избитого и окровавленного. Он удовлетворённо фыркнул. Они взяли внешнюю оборону города, а также нескольких пленников, как он надеялся, несмотря на всё ещё удивительным образом продолжавшееся сопротивление. Если в процессе его избавят от нескольких слишком беспокойных сторонников — будет совсем отлично.

Одним ударом он ослабит как врага снаружи, так и внутри. Он понимал, что был не одинок в подобном понимании. Угрюмые вожаки-подчинённые зыркали на него со своих колесниц. Он настоял на том, чтобы они оставались позади, не собираясь попросту растрачивать их жизни, ограничившись лишь жизнями их воинов. Гортор усмехнулся, чёрные губы поднялись, обнажив жёлтые клыки. Гримаса вызвала краткий приступ боли, где пуля коснулась его морды. Раздосадованный, он потёр всё ещё сочившуюся кровью рану. Его копьё сочувственно вздрогнуло, и он посмотрел на него.

Лезвие Пронзателя было наполовину погружено в ведро крови, что стояло в колеснице сбоку от Гортора. Клинок был изготовлен из черепа великана, и даже сейчас изредка подрагивал, словно спящий хищник, подёргивавшийся в своих грёзах из жестокости и изменений. Лезвие жаждало крови и, как шептались многие в стаде, не утолив её, Пронзатель бы ползал в грязи, словно ужасный змий, в поисках подходящей жертвы среди боевого стада. Он вытащил копьё из его покоя и провёл пальцем по лезвию. Оно пульсировало в его руках, жаждая испробовать кровь человека по имени Людендорф, как и сам Гортор.

Людендорф. Он проговорил труднопроизносимые слоги в своём разуме, смакуя их вкус. Достаточно хороший противник, по крайней мере, для людей. Человек стал бы хорошим зверем, если бы был рождён под другими звёздами. Гортора шокировал подобный поворот мыслей. — Город наш, — проворчал он, глядя на Белочервя, туда, где шаман-альбинос присел рядом с другими чудотворцами. Они съёжились и что-то неразборчиво бормотали и шипели. Белочервь, как их представитель, дёрнулся вперёд и попрыгал к Гортору. Как и все остальные он был больше рабом, чем советником, которого держали под рукой, чтобы он истолковывал тёмные сны, которые изредка мучили сознание Гортора болезненными видениями будущего.

— Нет! Стены ещё стоят! — заскулил Белочервь. — Боги говорят, атакуй дальше! — он махнул рукой в сторону стен, окружавших внутреннюю крепость города, где засел курфюрст.

— Боги? — пророкотал Гортор, опираясь на Пронзатель. Копьё извивалось в его руках, жаждая убивать. — Почему они хотят, чтобы я сделал это? — спросил он, злобно уставившись на шамана. Белочервь съёжился. — Что есть там, чего нет здесь? Смерть? Гортор построил холмы из черепов по всей длине тракта людишек, — он наклонился над краем колесницы, разочарованно щёлкнув зубами, ухватив лишь воздух. Его ноздри раздувались от запаха крови и страха. — Они в ловушке! Зачем тратить силы?

— Боги требуют! — взвыл шаман, крадучись отходя назад. Остальные забормотали в поддержку своего лидера. Атаманы тоже не остались в стороне, поддержав альбиноса. Гортор расстроено фыркнул.

— Боги требуют, — проворчал он и покачал головой. Царапая рану на морде чёрными когтями, он взвешивал имеющиеся варианты. Боги требовали много… порой — слишком много.

Видения захватили его внезапно, его челюсти клацнули, тело сотрясли конвульсии. Когда дар богов вцеплялся в него своей хваткой, это было всё, что он мог сделать, чтобы помешать собственному телу разорвать себя. Каждый волосок покалывал и выходил из его тела, словно острый как бритва шип, Белочервь же и другие в этот момент подбирались поближе, их ноздри вздрагивали, когда они вдыхали странную магию, исходящую от него. Ему хотелось отшвырнуть их прочь, падальщики, вот кем они были, жалкие твари, но он мог лишь согнуться в три погибели и рычать, пока видения рвались через глаза его разума. Призраки-воспоминания о будущем, где порченые деревья из меди и мяса прорастали из идущей волнами, стонущей земли, а бледные твари, не останавливаясь ни на мгновение, танцевали под безумный писк менестрелей Хаоса. Это было будущее, которое Гортор был вызван привести в этот мир, и, хотя там не было признаков его народа, он был полон решимости исполнить это предназначение. Несмотря ни на что.

Приступ прошёл, и Гортор, тяжело дыша, опёрся на копьё. Среди кричащей какофонии безумия он увидел мелькнувшие образы зверей, пьяных и беспечных, блуждающих среди руин Хергига, и лавину коней из меди и стали, что обрушивается на них. Он зарычал. Это ли было тем, что требовали боги? Чтобы его могучее стадо-из-стад было разорвано на части, когда пьяное расслабится среди руин?

Его разведчики сообщали о силах, собирающихся на севере и юге. Драквальд был сокрушён, и в то время как его армия ещё больше увеличилась, это было той единственной, ничтожной причиной, что всё ещё удерживало её вместе. Его бойцы не любили затяжные войны подобного рода и всё больше и больше из них предпочли бы атаковать по-прежнему крепкие стены курфюрстова дворца, или, что было ещё хуже, потихоньку смыться, пресытившись награбленным в городе.

По сравнению с этим, Вольфенбург стал лёгкой добычей. Застигнутые врасплох, защитники города отступили от ворот, а затем постепенно потеряли и весь остальной город. Не имея места куда сбежать или где спрятаться, они стали лёгкой добычей. Но здесь было сложнее. Битва с людьми на лесном тракте приостановила импульс его орды и дала его врагам время укрепить оборону и подготовиться. Земли вокруг Хергига были превращены в зону смерти, полную ловушек и препятствий. Скорость была его главным оружием, а теперь она была потеряна. Он посмотрел в сторону на своих атаманов — они обменивались оценивающими взглядами, ворча и крепко сжимая оружие, которое в любой момент могло быть обращено против него. Даже благословения Тёмных Богов не смогли бы защитить его от столь многих.

Лениво он погладил татуировки и клейма, испещрявшие его волосатую плоть, проводя корявым пальцем по каждой линии. Каждый знак был заработан в бою с тем или иным врагом… вот, память о схватке с великаном Хаоса, когда он был ещё детёнышем. Теперь у него было с полдюжины подобных зверей, прислуживавших ему. Это — следы острых, как бритва, пальчиков одной из невест Козла с Тысячей Любовниц, что ласкала Гортора, прежде чем попыталась сожрать. Её сестры ныне танцевали по его прихоти. А если бы он не прикончил чёрного орка военачальника лишь за несколько недель до того и не остановил армию созданий в самом начале их похода? В каждом бою, впрочем, был один фактор — боги присматривали за ним, он знал это. Теперь же он не был в этом уверен.

Каждый зачаточный стратегический инстинкт Владыки Зверей кричал ему, чтобы он оставил обнесённый стенами Хергиг и продолжил движение, как и сейчас — они умоляли его игнорировать дворец. Но боги, которым он служил, потребовали, чтобы разграбление этого города было завершено. Значит, это должно быть сделано… но это должно быть сделано хорошо. Опыт научил Гортора, что в обороне всегда было слабое место: обветшалый участок стены, ослабленные огнём ворота, расшатанные камни, что-то. Что-нибудь. Как глотка поверженного врага, слабое место может быть прорвано и бой выигран одним быстрым ударом. Он просто должен был найти его.