Женское оружие - Евгений Красницкий

Но про Млаву к слову пришлось, а так все больше Анна-младшая рассказывала про свою сестру Марию. С одной стороны, вроде как жаловалась, что задается и вперед лезет, нравится ей быть на виду и в почете, даже и за счет сестры, иной раз прямо из кожи выпрыгнуть готова, чтоб похвалили ее; если Анютку ругают, та тут как тут – а вот я! И тоже взяла обычай свысока разговаривать и поучать, как будто старшая младшую, а ведь еще вопрос – кто старше-то, матушка сказывала, что Анютка первая на свет появилась.

И тут же, заметно было, словно с гордостью говорила – Машка у них умная больно, даже Минька иной раз удивляется и хвалит за разум, говорит – не всякий отрок так-то способен. А вот когда в крепость переехали и тут стали жить, выяснилось, что отроки на нее, Аньку, больше внимания обращают. Машку весьма уважают и слова плохого не говорят, но так, как на сестру, ни один не смотрит! Машка-то вид делает, что и наплевать ей, что глупости все это, вроде как она такая гордая, еще и сестру осуждает, губы поджимает, а сама – Анютка видела – злится и завидует.

Но и про прочих девок Анька рассказывала понемножку, если повод подворачивался. Аринка слушала внимательно – знать про своих воспитанниц (теперь она их уже считала своими) было необходимо, да и заниматься с девчонкой не переставала, понемногу, исподволь продолжала начатое. Напоминала ей про «образ боярышни» да учила внимательно смотреть на людей, видеть их, хоть и предупредила, чтобы такие знания та пока при себе держала. Собственно, сама она только с ней и занималась, в остальном все больше боярыне помогала, особенно на уроках грамоты и счета – уж очень тут дело туго шло, потому что грамотны все были по-разному. Одни едва-едва буквы в слова складывали, другие читали бойко, но писать не могли, третьих чуть ли не с самого начала учить приходилось. Только Анна-младшая и Мария превосходили в этом остальных девиц на голову – и читали, и писали, да и счет знали.

Во время занятий грамотой боярыня пристально следила за Аринкой: как она себя держит, как с девками разговаривает, да понимают ли они ее объяснения. А когда в первый раз увидела за столом рядом с Аксиньей и Стешку с Фенькой (та продолжала их опекать с первого дня), поинтересовалась у Аринки:

– Не заскучают твои сестренки здесь? Мы же долго сидеть тут будем. Может, займешь их пока каким рукоделием?

Повернувшись к девчонкам и подмигнув им, Аринка ответила:

– Да, правда твоя, заскучают… буквы-то в слоги они уже умеют складывать. Но им интересно мелом по аспидным доскам водить – раньше-то такого не видали. Вот я им и велела знакомые слова по памяти писать.

И порадовалась, когда увидела одобрение на лице Анны.

– Вот видите, – наставница не упустила случая ткнуть девок носом, – намного младше вас, а уже грамоте разумеют да учатся прилежно и не ноют – зачем, мол, она нам нужна?

Стешка с Фенькой порозовели от гордости, а парочка старших девиц вспыхнула – боярыня явно кого-то из них передразнивала.

– А станете и дальше лениться, я вас им в обучение и отдам – будете под присмотром младших науку перенимать, если сами не в силах справиться. Ну как, пойдете в наставницы? – Анна улыбнулась сестренкам. Стешка только кивнула, а младшая, Фенька, неожиданно пискнула:

– А можно и нам тогда туески? Ну для желудей…

– Ну если только для желудей, то можно, – засмеялась Анна Павловна. – Горох у нас и так найдется кому сыпать.

К вечеру про свою новую «должность» гордые сестренки успели рассказать всем, кого видели, дядьке Андрею и братьям – в первую очередь, конечно. Андрей, к немалой Аринкиной радости, с интересом выслушал их щебет, нерешительно и совсем неумело погладил Феньку по голове и замер, словно сам себе удивился. У Аринки в который раз сердце зашлось от сочувствия, хоть себя и не выдала.

«Господи, да кто же его так и за что?.. Нет, я не я буду, коли не выясню! И что бы там ни было, я это пересилю, а что пересиливать придется, вижу уже…»

В первые же дни Аринка всю крепость вдоль и поперек исходила. Спасибо Анне-младшей и ее рассказам – не путалась и не блуждала, хотя и не всегда самую короткую дорогу выбирала: находила возможность пройти мимо площадки, на которой Андрей с отроками занимался, если они из крепости не выезжали. Это ей никогда не надоедало. Пусть поговорить с ним не удавалось, даже близко подойти она не решалась – негоже наставника от дела отвлекать, но лишний раз увидеть его было в радость. Но однажды еще издалека она поняла, что там что-то неладное творится – вместо того чтобы заниматься, все отроки топтались у края площадки и что-то громко обсуждали. Тут же был и Андрей, то ли раздосадованный, то ли растерянный, а прямо на Аринку налетел спешащий куда-то сильно встревоженный Дударик, да так торопился, что чуть с ног ее не сшиб. Ойкнул, остановился, торопливо извинился:

– Прости, тетка Арина! Беда там с Радой… к матушке я…

– Что с сестрой? – озаботилась Аринка. Дочь Плавы Раду, робкую девчонку лет двенадцати, она уже видела на кухне, хоть и не говорила с ней.

– Опять трясет ее всю, – все так же торопливо проговорил Дударик, маясь от того, что приходится задерживаться, но не смея уйти от старшей без дозволения. – Матушку хочу позвать…

– Да погоди ты, пока еще до кухни добежишь… Может, я помогу. – Аринка решительно тряхнула головой. – Где она? Ну-ка пойдем, поглядим, что с ней. Испугалась чего-то?

– Да отроков же. – Дударик смотрел на Аринку уже с надеждой. – С тобой-то ей не страшно, а то там одни отроки и наставник Андрей. Рада у нас мужей дюже боится, а с кнутами так и вовсе…

По дороге парнишка торопливо объяснял, что случилось.

– Да это я виноват, – честно признался он. – Надо было в обход, а я торопился, думал – пройдем там стороной, совсем чуть-чуть мимо них пройти надо было, все равно отроки своим заняты. А они с наставником Андреем там, как назло, с кнутами все… мы только подошли, а они ка-ак защелкают! Да весь десяток разом! Рада затряслась, в бревна вжалась, даже меня не видит и не слышит. Хотел к матушке ее отвести – так от стены оторвать не могу, а если отроки или дядька Андрей только приближаются, она и вовсе заходится…

Под этот мало понятный пока для Аринки рассказ они, обходя бревна и оскальзываясь на кучах глины, добрались наконец до собравшихся у незаконченного сруба отроков. Аринка протиснулась между ними и увидела Раду – та вжалась в бревна и тряслась, как в ознобе, с полными ужаса глазами оглядывала растерянных отроков и, кажется, действительно была совершенно не в себе. Озадаченные мальчишки топтались на месте, не понимая, что происходит, и Аринку заметили не сразу, а она поймала взгляд Андрея и окликнула его. Увидела появившееся в его глазах облегчение, коротко улыбнулась ему – не смогла удержаться – и попросила:

– Убери отроков. Видишь, она вас боится. Я сама тут…

Наставник кивнул и привычно взялся было за кнут, но остановился, едва приметно вздохнул и вдруг пронзительно свистнул, привлекая к себе внимание ребят. Махнул им рукой, приказывая отойти, и увел в другой конец учебной площадки. Аринка же подошла к Раде, присела возле нее, взяла ее ладони в свои, не обращая внимания на то, как та вздрогнула и отшатнулась. Заговорила, вспоминая, что делала бабка в таких случаях. Недавний опыт с Анькой придал уверенности в своих силах, да и во второй раз легче уже получалось.

То, что Рада находилась в более тяжелом состоянии, чем Анна-младшая, и что не случайный то был испуг, а застарелый и оттого более глубокий, ей сразу стало ясно. Конечно, вылечить ее полностью у Аринки сил не было – тут для опытного лекаря работа, да еще время помочь могло, но прогнать страх нужно было попытаться. И, в отличие от Анютки, Рада к Аринке враждебно не относилась, наоборот, ее присутствие подействовало успокаивающе. А когда молодая женщина обняла ее за плечи и прижала к себе, девка вцепилась в нее, как в родную, спрятала лицо у нее на груди и, всхлипывая, затихла. Аринка гладила Раду по голове, успокаивала, заговаривала бабкиным голосом. Не сразу, но девчонка стала приходить в себя. Вертевшийся рядом с ними Дударик с явным облегчением перевел дух, а когда сестра опамятовалась настолько, что стала ему улыбаться, совсем успокоился.

– Давайте до матери вас доведу, – предложила Аринка. – Мне все равно по пути.

Рада согласно кивнула – она уже не прижималась к своей спасительнице, но по-прежнему держала ее за руку, будто боялась отпустить. Дударик тоже закивал, немного опасливо поглядывая в сторону отроков, – Андрей сейчас занимался с ними чем-то другим, благоразумно отложив упражнения с кнутом на потом. Увидев, что Аринка, Дударик и Рада собираются уходить, что-то показал отрокам коротким жестом, словно команду отдал, и направился в их сторону. Рада вздрогнула и спряталась за Аринку – Андрея она явно боялась; впрочем, кажется, она тут исключений не делала и опасалась всех мужей. А он и не стал к ним приближаться, остановился на вполне приличном расстоянии, глянул вопросительно.