Все дороги мира - Даниил Рубинчик

– Академию Магии закончил. – Ломенар с самого начала решил не посвящать деда в подробности своей бурной жизни. – Кое-что могу теперь. – Вспомнив уроки Эльдалин и Итиола, он создал парящий огонек и пустил его летать по комнате. Марк отпрянул, шепча молитву Кириат. Иннер снисходительно улыбнулся.

– Это отец тебя наградил? – отдышавшись, спросил старик.

– Не только, многое я и сам умею. Никогда не знаешь, кому достанется магический дар. Мне вот повезло, – грустно усмехнулся Ломенар. – Я еще и на целителя выучился, так что, если у вас болен кто, могу помочь.

– Люди, к счастью, нынче болеют не чаще обычного, так что тут тебе дело вряд ли найдется. В последнее время больше скотина хворает. Придешь с утра в хлев, а корова лежит, подняться не может, есть перестает. Так и подыхает от голода. Если рядом другие животные, то через день-два с ними то же приключается. Вылечить их не выходит, приходится забивать. А многие и здоровый скот на мясо пустили и продали, побоялись, что иначе и вовсе зазря пропадет. Мясо больных-то ведь есть нельзя. Тимлины вот попробовали, наутро из дома Тим, паренек их восьмилетний, выбегает и к соседям в слезах. Те зашли посмотреть, в чем дело, а родители парня оба на лавках мечутся в бреду, лица красные, кожа на ощупь чуть не горит, на губах пена, тюфяки под ними насквозь мокрые. Народ к Филлит бросился, но и та бессильна оказалась. Колдовала там что-то полдня, а потом руками развела, первый раз, говорит, такое вижу. Под вечер оба язвами покрылись, а на следующий день не стало их. На Зеленые Равнины то бишь отправились. – Марк вздохнул, бросив взгляд в Уголок Памяти. – Тим потом говорил, они мяса всего-то по кусочку съели, и то больше выплюнули. Горькое, сказали, в глотку не лезет. Так что больную скотину теперь забивают как можно скорее и сжигают тут же. У кого животины много, тем мяса пока хватает, а мне вот, сам видишь, что есть приходится, того и гляди, живот к спине прилипнет.

– Не страшно. Если хоть кто-то еще мясом торгует, я куплю. Так, значит, Филлит жива еще! Это здорово, мне нужно ее повидать!

– Да куда ж эта колдунья денется! Нас обоих еще переживет. А про мясо забудь. Если кто и продает, то тройную цену заламывает, иначе и сам бы брал. Хорошо хоть с овощами все нормально. А то было дело, репа гнить начала: еще не вырастет толком, а уж портится. С чего – не ясно. Ну, хоть тут Филлит справилась. Не знаю, что б мы без нее делали. Ей местные детишки травы собирают, а она несколько дней их вымачивает, добавляет что-то, и если потом полученный настой в воде развести и этим поливать, то овощи растут лучше, чем прежде. И никакой гнили. Даже потом хранятся дольше. Филлит целыми днями с этими травами возится, а настой потом бесплатно раздает. То есть люди ей дают, кто что может, но сама она ничего за эту помощь не требует, понимает, что беда серьезная.

Неожиданно кто-то заколотил в дверь. Дед нахмурился:

– Кого там несет?

– Да я это, Марк.

И, не дожидаясь разрешения, распахнув дверь, на порог шагнул новый гость. Молодой, но здоровенный как дуб, в два обхвата не обнимешь. С мечом на поясе, что удивительно. Кузнец в деревне имелся, но ковал ножи, подковы да топоры; если надо было, селяне брались за дубины или рогатины. Впрочем, меч гость сразу напоказ снял и поставил в угол, не вынимая из ножен.

– Здрав будь, Лоэн, сто лет тебя тут не было. – Мужчина протянул руку в извечном жесте приветствия.

Тот, однако, руки не принял. Сколь бы сильно ни изменилось лицо этого человека с их последней встречи, светло-серые водянистые глаза и соломенные волосы сказали юноше, кто перед ним, и воспоминания эти вовсе не были приятными. Из времен детства донесся злой насмешливый голос: «Я уже говорил, что косоглазым, вроде тебя, не место рядом с нормальными людьми».

– С чем пришел, Рик? – холодно спросил он.

К его немалому удивлению, здоровяк смутился и опустил взгляд.

– Ну же, Лоэн, не держи зла. Я ж мальцом был, что с меня взять. Отец говорил, что ты отродье демоново, я, дурень, повторял, будто понимал что.

– А теперь, выходит, поумнел?

– Вроде того. По крайней мере, надеюсь. Так что, позовешь за стол? Я пришел без камня за пазухой.

– Проходи, если так. – Тон Ломенара оставался холодным, руку он так и не пожал.

Рик умостился на табурете – тот жалобно скрипнул под могучим весом, но выдержал, мебель в этом доме всегда была добротной.

– Я ж, Лоэн, теперь староста тут, Марк не даст соврать, и, сам видишь, при мне деревня живет неплохо. Но чтобы этого добиться, крепких кулаков недостаточно, уж это я быстро понял. Я поговорил со стариками, которые в жизни больше меня повидали, много раз с Филлит беседовал, и та мне рассказала, каков мир за деревенской окраиной. Я ведь даже в столицу дважды ездил. Видел, как там гномы в ладу с людьми живут. Поначалу мне это странным казалось и неправильным, даже после всех рассказов Филлит не доверял я нелюдям, а потом посмотрел – всем ведь от этого союза только выгода. Хотел даже перебраться в Виарен, славное место, но у меня один сорванец подрастает, второй на подходе, трудно на такие перемены решиться. Да и в деревне не все ладно, не могу народ бросить. Вот выращу сыновей, тогда, быть может, и соберусь. Ты расскажи, где сам был, что видел. Небось, не все время в столице сидел?

– Может, кое-что и повидал, но ты ведь не за этим пришел, верно? Чего ты хочешь, Рик?

Староста вздохнул и снова понурился.

– Ты надолго к нам, Лоэн?

– А тебе-то что? Из родной деревни гнать собрался?

– Да я-то гнать не хочу, но пойми, для многих тут ты все тот же чужак. Как бы ссоры с кем не вышло, за порядок ведь я отвечаю. Тебе проще отсюда уехать, чем мне проследить за каждым, чтоб тебя не трогали. Друг твой, прости, конечно, тоже явно не из местных, да вы еще при оружии оба. Народ забеспокоился, ко мне пришли, спрашивают: чего явились, надолго ли.

– Точнее, когда уже наконец уберемся?

– Вот, сам все понимаешь. Я ж не со зла.

– Что ж, мне тут и самому неуютно. Передай людям, я на два дня. Послезавтра уеду.

Рик просиял.

– Чтоб два дня все тихо было, я устрою, уж это смогу.

– Вот и постарайся. Я-то, допустим, собственную деревню в руины превращать не стану, а вот за него, – Ломенар кивнул в сторону тейнара, – отвечать не могу. Кто его задеть захочет, пусть трижды подумает, так всем и передай.

– Договорились. Ближайшие дни никто тебя не тронет, даже не взглянет косо. А теперь расскажи, где странствовал, мне и вправду интересно.

Они проговорили доли полторы или две. Когда Рик уходил, Ломенар крепко пожал ему руку на прощание, чувствуя, что дружелюбие прежнего врага не показное: он и правда относится к полуэльфу как к нормальному человеку. Впрочем, это не меняло сути – здесь ему по-прежнему не было места.

Он посидел за столом еще немного, потом побродил по комнате, поглядел на знакомую обстановку, с горечью и теплом вспоминая мать и свое детство. Потом решил не мучить себя больше и стал прощаться. Стены с собой, увы, не унесешь, а воспоминания и так всегда с ним. Спросил напоследок, не нужна ли деду помощь по дому (тот только отмахнулся), и вышел, не желая откладывать дела. Времени и так оставалось немного.

Людей поблизости не было, а кто стоял поодаль, в их с Иннером сторону не смотрели; не иначе, Рик постарался, успел убедить всех держаться подальше. Вездесущие дети, правда, тайком выглядывали из-за угла, но скрывались с глаз, стоило обернуться. Лошадей Ломенар и Иннер привязали возле дома Марка – до Филлит было рукой подать, так что пошли пешком.

Вот и тот самый дом, знакомые скрипучие ступеньки. На стук она открыла не сразу, а открыв, застыла на пороге.

– Лоэн! Ты, мой мальчик! – Шагнула навстречу, сжала юношу в объятиях. – Какой