Все дороги мира - Даниил Рубинчик

Он никогда не спрашивал Иннера о его прошлом, не рискнул бы и теперь… но что-то ему подсказывало, что именно теперь тейнар ему ответит. И не ошибся.

Иннер тяжело вздохнул, пальцы сжали поводья.

– Что ж, я и сам хотел рассказать тебе. После того как ты побывал в Эннери, говорил с Эорни, видел мой народ, ты имеешь право знать. Кто, если не ты, кому я обязан жизнью и свободой. Теперь ты мне названый брат, Ломенар, и это лечит те раны, которые нанес мне мой родной брат, Тарнил. Это случилось пять лет назад. Отец назвал меня, старшего сына, наследником рода, потому у меня уже были определенные обязанности и ответственность. У Тарнила же, младше меня на десять лет, свободного времени было больше, родители баловали его с детства, это-то и навлекло на него беду. До того вечера, как он пришел ко мне, умоляя о помощи, я и не знал, что Тарнил увлекся элтаром[31]. Это азартная игра, придуманная моим народом еще на заре времен, и когда-то она была посвящена Тэрни Тилаэру, теперь же это просто развлечение для скучающей молодежи и способ выманивать деньги у доверчивых дурачков. Остановиться вовремя мой брат не смог и в отчаянии поставил на кон свою теру. Ты знаешь, Ломенар, что значит тера для тейнара; их передают от отца к сыну или изготавливают отдельно, потерять ее – позор. А Тарнил свою теру проиграл Эрмелу, наследнику одного из древних родов. Его род не любил наш, считал моего отца выскочкой, хотя тот был награжден за доблесть самим Орстидом. Естественно, упустить такую возможность унизить нас Эрмел не мог и отдавать теру отказался. В слезах Тарнил обратился ко мне. Просил дать ему денег, чтобы попытаться выкупить теру. Я уговорил его дождаться утра, намереваясь пойти к Эрмелу и поговорить с ним, убедить не позорить наш род. Однако утром обнаружил, что брат все же не утерпел, взял деньги сам и отправился в дом Эрмела. Очевидно, они повздорили, начались оскорбления, потом завязалась драка… и вышло так, что Тарнил покалечил Эрмела. Случайно или нарочно, я не знаю, но летать Эрмел больше не мог. Тарнил забрал свою теру, тайком вернулся домой, а я узнал обо всем только утром, на пути в дом Эрмела. Тот не вынес увечий и покончил с собой при свидетелях, проклиная наш род. Тарнилу грозила тюрьма, а если отец Эрмела настоял бы, то и казнь. Мне не оставалось ничего другого – лишь защитить Тарнила и свой род. И я взял вину на себя. Оставил родителям письмо, где писал о том, что виновен, забрал свою теру – с ней не расстался бы за все сокровища мира – и ушел, простившись только с братом. Тарнил что-то лепетал при прощании, просил прощения… я любил брата, несмотря ни на что, но смотреть на него было тошно. Его теру, которую он выкрал у Эрмела, я тоже забрал: в моих глазах Тарнил был ее недостоин. Год я скитался по Виэлии, прикидываясь человеком, потом пришел в Виарен, где меня и заметил Альмаро. Так я оказался на службе у Темного Магистра. Все эти годы не проходило и дня, чтобы я не вспоминал о своей семье, о потерянной родине. Ты не представляешь, как я тосковал, как хотел вернуться! Но возвращение означало смерть, и я терпел. А потом Альмаро продал меня моим сородичам, и я все-таки попал на родину. Видел я там, правда, только стены темницы да место казни. Родители навестили меня один раз: мать плакала, отец хмурился и молчал. А вот Тарнил так и не пришел. Может, ему было стыдно, может, он и думать обо мне забыл, – не знаю. Знаю только, что я всерьез хотел умереть. Но ты спас меня, подарил мне вторую жизнь, и теперь я больше не тоскую о невозвратном. Тера, которую ты носишь, Ломенар, – тера моего брата, и ты достоин ее куда более, чем он. И я благодарю Тэрни Тилаэра за милосердие и за тебя – ведь ты стал мне истинным братом.

Эту жуткую историю Иннер рассказывал спокойным глуховатым голосом и лишь в конце, обращаясь к Ломенару, заметно оживился. Полуэльф не знал, что ответить – да и надо ли что-то отвечать на такую исповедь. Он просто сжал ладонь Иннера и некоторое время не отпускал. Потом все же спросил:

– Получается, у тебя было две теры? Где же вторая?

– Осталась в Ультуне, я полагаю, – пожал плечами Иннер. – Не знаю, цела ли она после того, что ты там устроил, – он усмехнулся, – но я был бы не прочь проверить.

– Надеюсь, цела, – откликнулся Ломенар с улыбкой. – Вот и еще один повод съездить в Виарен.

К вечеру очередного дня за изгибом дороги открылся знакомый пейзаж: изгороди, пастбища, деревянные дома… Хотя кое-что поменялось: поля стали шире, домов больше, а некоторые из старых заметно обветшали – впрочем, таких было немного. В целом деревня выглядела даже более ухоженно и опрятно, чем прежде. Валялись в лужах довольные свиньи, паслись на лугах упитанные коровы и козы. Однако Ломенару подумалось, что скота должно быть побольше, особенно с учетом явно увеличившегося числа жителей.

Люди, работавшие в поле, глядели на них подозрительно. Лица пожилых были Ломенару знакомы, но имена вспоминались с трудом или вовсе стерлись из памяти, ведь кроме семьи и Филлит близких у него тут не было. Тех же, что помоложе, он и вовсе не узнавал. Интересно, каким они видят его самого?

За путниками увязалась ватага мальчишек. Перешептывались, показывали пальцами, но держались на почтительном расстоянии и поглядывали с опаской.

– Значит, вот здесь ты вырос, – задумчиво произнес Иннер. – Хорошее место, спокойное.

– Только если ты не полукровка, – вздохнул Ломенар. – Покоя мне тут было мало. Впрочем, в сравнении с последними годами время и впрямь золотое. Здесь хоть убить не пытались.

Не торопясь подъехали к знакомому крыльцу. Дом Ломенара мало изменился со времени отъезда. Юноша надеялся, это значит, что дед жив-здоров и не запустил свое жилище, но ведь могло статься и так, что в доме давно поселился кто-то другой.

Спешившись, Ломенар направился к двери, на миг закрыл глаза, затаил дыхание и постучал. Иннер держался чуть позади. Ответа не было, и Ломенар повторил стук уже громче.

– Чего надо? – раздался знакомый недовольный голос, и юноша радостно выдохнул:

– Это я, дедушка, открывай.

Дверь распахнулась резко и без скрипа. На лице старика явно прибавилось морщин, но сам он остался по-прежнему крепким.

– Лоэн, ты?! Быть не может… – Лицо его дрогнуло, а глаза заблестели. Ломенар замер: никогда ему не доводилось видеть деда плачущим. Марк поднял руку, словно хотел коснуться внука, и замер в нерешительности, глядя пристально и растерянно.

Тогда полуэльф сам сделал недостающий шаг и обнял старика.

– Здравствуй, дедушка.

От Марка пахло совсем как в детстве: дымом очага, полынью, которой перекладывали одежду в сундуках, и чуть-чуть свежей древесиной. Он не сразу ответил на объятие, но потом все-таки расслабился и буркнул:

– Нашел-таки время старика проведать, – отстранил Ломенара, осмотрел внимательно и цепко. – Заходи, не стой на пороге. Оба заходите.

– Мой друг, Иннер, – представил тейнара юноша.

– Будь гостем, Иннер. Гости нынче редкость.

– Очень приятно свести знакомство. – Иннер вежливо склонил голову.

– Есть с дороги, наверное, хотите? – Марк уже копался в посудном шкафу.

– Не откажемся, спасибо.

На миг Ломенару показалось, что он вновь у Этайна. В мисках, что поставил перед ними дед, была овощная похлебка, лишь с крошечным ломтиком мяса, в кружках – травяной настой. Не похоже на привычную пищу их семьи. Дед коротко пробормотал молитву Богам Зеленых Равнин – благодарил за еду и просил милости в будущем. Внутренне Ломенар передернулся, но все же промолчал. В чужую гильдию свой устав не приносят, тому, кто всю жизнь провел с одними убеждениями, на склоне лет не навязать другие. Однако скользнула грустная мысль о том, что правда об устройстве мира, наверное, никому особо и не нужна.

– Ты вырос, Лоэн, – задумчиво проговорил Марк, пока гости насыщались. – Вырос и изменился. Ну что, права была Филлит, стало тебе лучше