Сокровище Громовой Луны - Эдмонд Гамильтон

Эдмонд Гамильтон

Сокровище Громовой Луны

За бортом

«Может быть, хоть сегодня повезет, — с отчаянием подумал Джон Норт. — Если только они не подумают, что я слишком стар».

Небольшого роста, жалкий в своем потертом черном костюме из синтешерсти, он пробирался между доками огромных межпланетных кораблей среди торопливых чиновников, хвастливых молодых межпланетников и потных носильщиков к зданию местной конторы компании.

Оперативная контора Межпланетной компании по металлам и минералам, этой гигантской корпорации, известной повсюду под именем просто Компании, была огромным зданием из сверкающего хромосплава. Позади нее возвышались краны складов и доков, ворочавшие грузы из других миров.

Джон Норт задержался перед входом, чтобы поглядеть на свое отражение в полированной металлической стене, и деловито разгладил измятую куртку. Сердце у него упало, когда он увидел свое отражение. Темные волосы поредели на висках, вокруг черных глаз виднелись синие пятна усталости, загорелое лицо казалось худым, осунувшимся и старым.

— Тридцать семь лет не старость! — яростно сказал он себе. — Даже для межпланетника это не старость. Я должен выглядеть молодым, чувствовать себя молодым!

Но нелегко чувствовать себя молодым, когда голод мучит, начиная с полудня, когда предчувствие неудачи не оставляет ни на минуту, когда плечи сутулятся от двадцати лет трудов, лишений и отчаяния.

— Выпрямиться — вот что нужно, — пробормотал Норт. — Выглядеть ловким, бодрым, пылким и улыбаться.

Стараясь сохранить механическую улыбку на своем худом, старо-молодом лице, он шел по шумному хромиевому коридору к кабинету нового распорядителя рабочей силой. Он прождал там, казалось, целую вечность, борясь с голодным головокружением. Наконец его вызвали.

Гаркер, новый распорядитель — человек лет сорока, с глазами, как буравчики, и крепко сжатым ртом — сидел за большим столом, диктуя список материалов почтительному молодому секретарю. Он нетерпеливо взглянул на нервно откашливавшегося Норта.

— Джон Норт, сэр, ищу работы, — произнес Норт, стараясь походить на плакатное изображение ловкого и расторопного межпланетника. — Имею свидетельство М. О.

— Межпланетный офицер, да? — сказал Гаркер. — Ну да, нам нужно сейчас несколько хороших пилотов для рейса на Юпитер. Посмотрим ваши бумаги.

Это была минута, которой Норт боялся. Медленно протянул он сложенный истрепанный документ. Плечи у него слегка поникли, пока он ждал.

Распорядитель кадрами перевернул истрепанный листок, и его острые глаза начали читать послужной список на обороте. И вдруг он поднял их.

— Тридцать семь лет! — отрезал он, швыряя документ на стол. — Зачем вы сюда явились? Разве вы не знаете, что Компания никогда не берет людей старше двадцати пяти?

Джон Норт с трудом удерживал свою механическую улыбку.

— Я могу быть полезным для Компании, сэр. У меня двадцать лет опыта космических полетов.

— То-есть пятнадцать лишних, — грубо ответил чиновник. — Межпланетник кончает в тридцать лет. Мы не доверяем своих кораблей изношенным людям.

Джон Норт почувствовал, что его слабая надежда гаснет. Этот новый распорядитель кадрами держится той же точки зрения, что и все прочие.

Молодой секретарь с любопытством посмотрел на Норта:

— Вы летали уже двадцать лет назад? Но это были первые дни космических перелетов!

Норт мрачно кивнул:

— Мой первый полет был с Марком Керью в его третьей экспедиции.

— И вы, кажется, считаете себя годным на большую работу потому, что были героем двадцать лет назад? — неприязненно спросил Гаркер. — Вот в чем трудность со всеми вами, старыми межпланетниками. Вы думаете, что если вам случилось быть в первых разведывательных перелетах, то вам и сейчас должны давать капитанские нашивки?

— Но я не прошу места капитана, — возразил Норт. — Мне не нужно даже офицерского места. Я приму любую работу: на циклотроне, на дюзах, даже просто на палубе. — Он прибавил с напряженной мольбой: — Мне нужна работа, очень нужна. А космические полеты — единственное дело, которое я знаю.

Чиновник фыркнул:

— Тем хуже для вас, если вы ничего другого не знаете.

Норт закусил губы и, чтобы скрыть свои чувства, стал глядеть в окно. Его усталые глаза устремились на высокую легкую металлическую колонну, поднимавшуюся в солнечном свете позади квадратной глыбы складов Компании.

Это был Памятник Пионерам Космоса, отмечавший то место, где много лет назад приземлился Горхэм Джонсон, вернувшись из своего первого межпланетного перелета. Норт вспомнил тот день, когда он сам выпрыгнул из корабля вслед за Керью к восторженно вопившей толпе, к высокопарным речам…

Он слепо шел назад по сверкающему коридору, сжимая в руке свой бесполезный документ. Выйдя на солнечный свет, к шуму и суете космопорта, он остановился.

Венерианский лайнер, сигарообразной громадой возвышавшийся на ближнем стапеле, готовился к отлету. Норт слышал отрывистый гром проверяемых дюз. Пассажиры, носильщики, офицеры Компании в серых мундирах спешили к кораблю. Оркестр начал играть веселую, бодрящую мелодию.

Норт помнил, что двадцать лет назад здесь был пустырь. Не было ничего, кроме шаткого сарая, в котором десятка два пылких молодых людей под руководством искалеченного, но неукротимого Марка Керью строили до смешного маленький и неуклюжий корабль для великого перелета, долженствовавшего прибавить Сатурн, Уран и Нептун к списку посещенных человеком планет.

Ему не хотелось возвращаться в утлый домишко на Киллистон-авеню. Старый Питерс, Уайти и все остальные товарищи так горячо надеялись, что он сможет сегодня достать работу. Им всем так нужны были деньги.

Он пожал плечами. Когда-нибудь они должны узнать эту грустную новость. Он побрел прочь от космопорта, теряясь в пестрой возбужденной толпе, собравшейся, чтобы проводить лайнер.

Киллистон-авеню была закоулком среди узких уличек вокруг космопорта. Ее грязные гостиницы, распивочные и дешевые ресторанчики ютились, как уродливые карлики, в тени огромных складов Компании. Норт свернул к своему дому и устало поднялся по темной лестнице на пыльный чердак, в котором жил с товарищами уже около полугода.

Некоторые из них были дома. Был, конечно, старик Питерс, сидевший в своем самодельном колесном кресле и глядевший через толпу крыш на отлет лайнера. Он повернул свою седую голову.

— Это ты, Джонни? — пропищал он, щуря выцветшие глаза. — Я сейчас смотрел на этот лайнер. Самый скверный отлет, какой мне приходилось видеть! — Он затряс головой. — Будь я проклят, если эти молодые межпланетники не становятся хуже с каждым днем!