Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, – прошу я. – Мне надо с вами поговорить. Я пытаюсь найти мамину картину, может быть, вы ее знали. Линдси Кинлок? Я видела вас вместе на фотографии. Пожалуйста, поговорите со мной. Мне нужна помощь.
Я в отчаянии, и слова куда-то проваливаются, когда я пытаюсь добиться ответа. Но он продолжает смотреть в пол, а потом медленно поднимает голову. В его глазах, оттеняя зеленый цвет, стоят слезы.
И снова в мысли вторгается эхо маминой картины. Силуэт мужчины на ее картине с зелеными крапинками в глазах, – человек передо мной сфотографирован рядом с матерью много лет назад в Афинах. Не он ли запечатлен на картине? Нужно, чтобы он мне ответил. Но он резко отворачивается и стремительно выбегает из таверны. Я замираю как статуя.
Чем я его так огорчила и почему он мне не отвечает? Нужно узнать, кто он. Кристоф занят посетителями, поэтому я бегу к столику Кристины, пока тот человек снова не исчез.
– Кристина, кто это?
Я указываю на удаляющуюся по дороге фигуру. Он идет вялой походкой с поникшей головой, четки мелькают на запястье.
– Ты про кого?
Она вытягивает шею, чтобы понять, кого я имею в виду.
– Это Григориу. Григор. Отец Тео.
Глава 22
Проходя мимо баров и ресторанов, я пытаюсь привести в порядок спутанные мысли. Знал ли отец Тео мою маму двадцать лет назад? Не он ли изображен на картине? Ничего не понимаю.
Я поспешно извинилась и попрощалась с Кристиной, пожелав ей хорошо провести вечер, и ушла, чтобы, уединившись, все обдумать. Нужно найти Тео, теперь это еще важнее, чем раньше.
Спрыгнув на песок, я чувствую: вода манит меня к Тео, как мифические сирены. Недоумеваю, почему отец Тео, Григор, так на меня смотрит. И чуть не плачет. Может, прознал о нашей с Тео ссоре и расстроен тем, что у нас ничего не ладится. Тогда я его понимаю – я чувствую то же самое. Краснею от стыда, что спорила с Тео, подобрав слова похлеще.
Я сажусь на песок и кладу подбородок на колени, улучив минуту полюбоваться природой. Пейзаж завораживает – у него своя волшебная сила. Но моя магия затерялась где-то в песке.
Шторм на море стихает, надеюсь, и мои расстроенные чувства улягутся так же легко. Стихии будто влияют на настроение, природа вмешивается в эмоции, искажает и усиливает их.
Я закрываю глаза и представляю себя здесь с мамой. Что бы она посоветовала? Слышу ее голос: «Доверься сердцу, куда бы оно ни вело». Сюда меня привела сентиментальность: хотелось найти кусочек маминой жизни, будто это что-нибудь изменит. Маму не воскресить, и горя с плеч не скинуть. Но я почему-то не могу все оставить.
Мысль о картине заставляет вновь проверить почту, прежде чем браться за поиски Тео. К моему восторгу, Тони Джовинацци наконец прислал скан фотографии, где он вместе с мамой. И на заднем плане – как я теперь знаю – Григор, отец Тео. Одна тайна раскрыта – личность пристально смотревшего на меня человека. Но она потянула за собой тысячу других вопросов.
Я машинально смотрю в сторону понтона. Подняв голову, вглядываюсь во тьму. От лодки Тео исходит теплый свет. Значит, на нижней палубе горит фонарь. Мне нужно увидеться с Тео. Откладывать больше нельзя. Я вскакиваю и отряхиваю песок с одежды. Если он там, нам нужно поговорить. Немедленно.
* * *
На лодке нет двери, поэтому стучу костяшками пальцев по боковой обвязке понтона.
Снизу слышится возня, и у меня частит пульс. Тео поднимается из рулевой рубки. Его лицо озаряется радостью, но тут же мрачнеет, и он стискивает зубы.
– Тео, я…
Я не знаю, что сказать, и замолкаю. Меня, как прежде, завораживает его взгляд. Мне тут же хочется прижаться к нему, поцеловать, вернуть былое, беззаботно смеяться. Разогнать сгустившийся мрак.
Тишину подчеркивает отдаленный металлический звон церковных колоколов. Десять вечера. Тео проводит рукой по спутанным волосам, он небрит и неухожен. Несмотря на боль на его лице и мою жалость, меня тянет к нему сильнее, чем прежде. Я почти ощущаю, как эта сила витает в воздухе, но не уверена, чувствует ли он то же самое.
– Не знаю, смогу ли я, Софи.
Я поражена, что он готов так легко сдаться только потому, что боится трудностей. Наверное, хочет спрятаться, но я устала скрывать проблемы или их избегать.
– Тео, я хочу объяснить то, что, по-моему, ты неправильно понял.
Он шагает навстречу и протягивает руку, помогая подняться на борт.
Моя рука скрывается в его ладони, и от соприкосновения пробегает искра. Знаю, что он тоже это чувствует. Я быстро убираю пальцы, чтобы желание не спутывало мысли.
Мы сидим на корме, напротив друг друга, и я вижу сети, в беспорядке разбросанные по палубе, спутанные и завязанные узлами. Буйки тоже разбросаны, веревки истертые и размотанные. В углу пустые пивные бутылки, палуба пропахла солеными водорослями. Я делаю глубокий вдох.
– Как я тебе говорила, Роберт – мой бывший жених, – начинаю я, и Тео заметно напрягается при упоминании имени. – И поверь мне, между нами давно все кончено, несколько месяцев назад, но он не хочет меня отпустить – ты же видел. У меня нет к нему никаких чувств. Да, он поцеловал меня, но это была ошибка. Мне жаль, что ты думаешь, будто я допустила этот поцелуй, но ты должен мне поверить: я не хочу видеть этого человека. Он приехал сюда, чтобы испортить мне жизнь, – и у него получилось.
Я ловлю взгляд Тео. Выражение его лица трудно прочитать, но я продолжаю:
– Я хочу рассказать тебе правду. Мы были вместе шесть с половиной лет, я забеременела, но через несколько недель потеряла ребенка. Выкидыш. Я очень переживала, но, как ни странно, стала лучше понимать, что отношения между нами нездоровые. Я не рассказала тебе о ребенке, потому что говорить об этом больно, о таком вообще мало кто рассказывает. Не знаю почему. А еще ты говорил, что не хочешь иметь семью и детей, и я подумала, что ты не поймешь меня и тебе до этого нет дела. Может, мне не хотелось, чтобы ты сильно меня жалел.
Я замечаю, что Тео расправил плечи и сел прямее, переваривая рассказ о моих настоящих
