Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Твоя книга о вкусной и здоровой пище должна называться «Рыба: лучшие блюда для разбитого сердца».
– Отстань.
Я не могу удержаться от хихиканья, даже если смеются надо мной.
– Я исчерпала запасы бесплатных морепродуктов. До сих пор не знаю, что делать с Тео, так что решила не делать ничего.
– Отличный выбор. И пусть жизненно важное ускользает из рук. Лучше не придумаешь!
– Послушай, чужие «тараканы» – дело до того сложное, что лезть туда себе дороже. А я уже скоро уезжаю, и останется лишь смутное воспоминание. И не ты ли мне советовала все бросить, а теперь предлагаешь продолжать.
– «Подводная страсть» – эротический блокбастер от автора бестселлеров шеф-повара Софи Кинлок.
– Ладно, я вешаю трубку.
– Не-е-ет! Я не это имела в виду. Ну, может, немного. Ты всю жизнь будешь делать все, что я скажу? Нельзя же кричать: «жизнь слишком коротка», а потом выбросить на помойку самое дорогое. Если у вас любовь, вы либо отдаетесь ей до конца, либо проводите остаток жизни, сожалея о том, что упустили. Все просто.
Как ни досадно, она права. Разговаривая с ней, между глупостями и подколками я словно смотрюсь в зеркало. От себя не убежишь, зеркальное отражение не позволит. Она не позволит.
– Просто задумайся над этим, Соф. Разве теперь, после того, что произошло с Робертом, ты не заслуживаешь счастья, и не важно, сколько оно продлится? Даже если это курортная интрижка.
Я улыбаюсь.
– Где ты набралась этой мудрости?
Она откровенно хохочет, готовясь напомнить мне одну из дурацких шуток нашего детства.
– От твоей мамы и крошки Иисуса, конечно!
Глава 21
Вечер блаженно тихий. Я сижу в пустом баре на побережье в противоположном от дома Тео конце деревни. На столе стоит мезе – тарелка с закусками – и пробуждает дремлющий аппетит. Я ем осторожно, не желая будоражить болезнь. Острые ломтики колбасы из Мани, маленькие палочки куриного сувлаки со сладким зеленым перцем и гарнир из картофеля, посыпанного орегано. Заказать что-то легкое практически невозможно. Я потягиваю из ледяного матового стакана газированную воду, наслаждаясь покоем, несмотря на тревогу о Тео, стучащую в сердце.
Размышляя о положительных сдвигах у Таши, я по-прежнему надеюсь, что на этот раз у них с Ангусом все получится. Когда я вернусь, сбор и имплантация пройдут, как и планировалось, и созреет большое количество яйцеклеток.
Следуя совету Таши, звоню Тони и прошу прислать фотографию, и чувствую, что хоть немного держу пальцы на пульсе поисков, в которых застопорилась. Он извиняется, что задержался с письмом, так как снова уезжал, но обещает отсканировать фото вечером. Я проверяю электронную почту чуть ли не каждую секунду, но пока ничего нет.
Даже в такой пикантной позе Таша дает дельные советы, смысл которых доходит и до меня. Я собираюсь поговорить с Тео, хочет он меня выслушать или нет, и попытаться решить проблему. Я рада, что освободилась от влияния Роберта. Нездоровые отношения, бывшие между нами нормой, теперь меня поражают до глубины души. Сейчас я смотрю на них с новой точки зрения. Роберт настолько меня запугал, что я разучилась не бояться. Но я вновь обрела голос, и меня будут слушать.
Заявление в лондонскую полицию написано для того, чтобы к моему возвращению Роберт получил судебный запрет и больше не смел меня преследовать. Я твердо намерена изменить свою жизнь.
Море спокойно, и я, разумеется, смотрю на причал, где на легкой волне мягко покачивается лодка Тео. Вспоминаю первый совместный обед на море, замок, церковь в Пилосе. Плеск воды погружает меня в созерцательную медитацию: приходят разные мысли, и я позволяю им ненадолго задержаться, а потом отпускаю дрейфовать в наступающий вечер.
Появляются завсегдатаи и садятся перед кафе на берегу, они довольно далеко и меня не тревожат. Некоторые из них местные, есть несколько приезжих. Местные мне кивают и улыбаются. Я вежливо киваю в ответ. Кто-то видел меня у Кристины или наслышан про «драму» с морским ежом.
С тех пор, кажется, прошла целая жизнь, а не пара недель. Хочется определенности в отношениях с Тео: конец – так конец. Без него мне еще хуже, мое чувство к нему оказалось сильнее, чем я думала.
Но у меня осталось мало времени, чтобы выяснить, где мамина картина.
И приехала я сюда в первую очередь чтобы ее найти. Я рада вернуться к цели.
* * *
– Софи!
Я слышу знакомый голос Кристины и, повернувшись, вижу ее за столиком у таверны брата. Я была так погружена в размышления, что не заметила, где оказалась. Она ужинает там же, где мы с ней были в мой первый вечер в Греции.
– Пожалуйста, посиди со мной. Я тебя сто лет не видела.
Отказать не могу, она такая добрая и гостеприимная. Я легко соглашаюсь на небольшой бокал вина, прежде чем идти на поиски Тео. Кристина принимает меня в радушные объятия. Сегодня вечером она одета в цвета моря: бирюзовые шаровары и зеленовато-синюю блузу. Взяв с соседнего стола бокал, она наливает мне вина. Мы чокаемся, и она достает сигарету. Я отклоняю ее предложение закурить, все еще ощущая слабость после болезни.
– Опять грустные глаза, Софи. Как в первый день. Потом вроде положение исправилось, и вот опять.
Она тянется через стол и сжимает мою руку.
– Расскажи, что случилось.
Я не знаю, с чего начать и какой долей недавних событий поделиться.
Делаю глоток прохладного белого вина, и меня от него тошнит, поэтому быстро возвращаю бокал на стол.
– Эти дни мне дались нелегко… – начинаю я, собираясь кратко упомянуть о нежеланном визите Роберта и, как следствие, разрыве между мной и Тео. Я инстинктивно чувствую, что Кристине можно доверять.
– Представь, Роберт, тот мужчина, с которым у меня были ужасные отношения, появился здесь и устроил мне сцену перед домом. Не беспокойся, в квартире все цело, кроме наших с Тео отношений. И я не уверена, что смогу что-то исправить. Все это было омерзительно.
– Это ужасно. Мне очень жаль. Скажи, он твой бойфренд?
– Нет! Мы расстались больше полугода назад. Но он не захотел меня отпускать и выследил здесь.
Я ненавижу, что мне приходится с этим разбираться. Тео предполагает, что мы с Робертом до сих пор вместе, после того, что он, по его мнению, увидел.
– Тео понял все неправильно. Он услышал, как Роберт говорит о моем ребенке, – продолжаю я.
Боль, что мне приходится
