Оникс. Когда ты обречён - Дар Ветер

Дрожащей рукой она указывала на дерево. Оно потеряло свой прежний вид. Извиваясь, словно большая змея, оно сбрасывало личину, всё больше приобретая сходство с человеком. Вернее, с чудовищем.

Бог мира Грани. Призрак вырвался на волю.

В мёртвой застывшей тишине раздался отчётливый бой часов.

***

Он был огромен, больше нормального человека раза в три. Серая кожа, покрытая множеством красных трещин, больше напоминала чешую, чем человеческую кожу, из головы торчало четыре изогнутых рога. На лишённом бровей лице светились два белых, без зрачков глаза. Чёрные доспехи покрывали большую часть тела монстра. Он медленно двигался, постепенно приходя в сознание.

Инстинктивно, от ужаса, Оникс стиснула в руках реликвию Безумца.

— Помоги мне, — прошептала она, — помоги справится с этим! Ты ведь можешь, я знаю!

И тут видение часов из бирюзового кирпича, похожих на диковинное жутковатого вида чудовище, возникло перед её глазами. Закат, скоро закат! Если она успеет к часам Прошлого, то есть шанс спасти их всех! Бэрил говорил, что у неё сильно развит дар Безумца, недаром вещь, принадлежащая ему, оказалась у неё в руках.

Она помчалась прочь с пустыря. Она слышала крики Танкреда и Бэрила, сумасшедший смех Селены, переходящий в вопль ужаса. Обернувшись напоследок, она увидела как земля под ногами Призрака превратилась в прах, а вместе с нею превратилась в прах Селена, Мария и Грин. Танкред и Бэрил пока оставались в живых, они отбежали от Призрака и теперь спешно, держась за руки, создавали щит. На лицах у них было написано отчаяние.

«Всё потеряно, — лихорадочные мысли кружились в голове пока она бежала, — все, кто мне дорог, погибнут и я сама с ними».

Часы Прошлого стояли на том же месте, где она видела их в последний раз. Закатное солнце играло на камнях, отражалось в циферблате. В голове пронеслась последняя мысль, слова Марии: «Все, кто пробовал переместиться в прошлое, заболевали безумием». Не сбавляя темпа, Оникс врезалась в прохладную стену из бирюзового кирпича.

Солнце вспыхнуло и быстро начало подниматься вверх. Бечёвка в руках Оникс стала горячей, и принцесса выронила её. Она рассыпалась в пыль прямо на глазах. Все шесть ветров мира собрались воедино и вихрем пронеслись над часами, уничтожая всё на своём пути стирая этот клочок реальности. Крики людей, исчезающих и превращающихся в ничто, вопль Призрака и существ, что населяли мир заполнили собой всё. И вместе со всеми ними, с каждым, исчезала Оникс, её руки стали прозрачнее воздуха, они стали светом, а тело её стало множеством, миллиардами криков. Она кричала всем своим существом, но не слышала своего голоса, потому что весь мир кричал вместе с ней.

Солнце гасло и загоралось несколько раз, всё это время тело Оникс сотрясалось от невыносимой, прожигающей насквозь боли. И вот всё замерло.

Она стояла на пристани. Доски, расслоившиеся и набухшие от влаги, покрывали жёлто-красные звёздочки листьев. Ей захотелось лечь на этот согретый последним солнцем пол, прижаться сильнее, вдохнуть запах сырости и тепла. Казалось, что если она упустит этот момент, то красота уйдёт безвозвратно.

На причале сидел Бэрил и водил прутиком по воде. Он настолько погрузился в себя, что не слышал её шагов.

— Девчонки часто дразнят меня из-за этой слабости, — сказал он, — называют это…

— Рыбачить, — закончила фразу Оникс.

— Они что, уже успели рассказать тебе и об этом? — удивился её муж.

— Нет, — Оникс села рядом и склонила ему голову на плечо, — просто ты сам рассказывал мне об этом. Здесь. Когда-то давно. Или никогда.

Бэрил прижал руку ко лбу Оникс, проверяя нет ли жара.

— Ты в порядке? — спросил он, — новость о том, кто я так сильно тебя потрясла?

— Нет, — Оникс покачала головой, улыбнувшись, — просто мне так много нужно тебе рассказать…

Эпилог

Они шли по улице вчетвером: Оникс, Бэрил, Мария и Грин. Двое магов Пути о чём-то спорили, постоянно перебивая друг друга.

— Смотри, это Великаний мост, он назван в честь северно-западного ветра, который приносил с собой ураганы, — рассказывал Бэрил, — а это подземелья, где обитают те, кому повезло наследовать дар Пастуха. Наш садовник живёт неподалёку. Терпеть не могу подземелья.

— Ты поэтому живёшь на чердаке? И меня заставляешь? — Оникс подхватила прутик, лежащий у ног и то и дело касалась им затылка Грина, идущего впереди. Тот, не понимая, что происходит, то и дело пытался смахнуть невидимое насекомое.

— В детстве я жил в подземельях. У Лиги теней были странные причуды, а отец всецело их одобрял в то время. Это было невыносимо. Ни за что не вернусь туда больше.

Мария, которая щебетала как птичка, вдруг замолкла, увидев шпиль Тюремной башни. Тень пробежала по её лицу.

— Жаль, что Селеной так вышло, — Грин ласково взъерошил волосы девчонки, — но ты сама знаешь, что иначе поступить было нельзя.

— Знаю. Но не могу поверить, — сказала Мария, — Селена ведь всегда заботилась обо мне. Старшая сестра, она любила меня по-своему. Но кто знал, что у неё творится такая чепуха в голове.

— Танкред всегда это знал, — заметил Бэрил, — он её ненавидел.

— А помнишь, как Син предположил, что яд ему подарила Селена? Он ведь оказался прав, она так хотела избавиться от него, он ведь чуть не выдал её намерения своим предсказанием, — задумчиво произнесла Оникс, — но мне бы и в голову не пришло подумать на неё.

— Не будем о грустном, — Грин поспешил сменить тему, — лучше думай, Бэрил, где ты теперь возьмёшь остальных для Девятки.

— Проблема, — согласился Бэрил, — нам всё ещё не хватает Целителя и Творца.

— Кажется я знаю, где найти Целителя, — улыбнулась Оникс, — только нам придётся похитить ещё одну из моих сестёр.

— Не вопрос, — улыбнулся в ответ Бэрил, — жениться во второй раз я, увы, не могу. Где будем искать кандидата в женихи?

— У него должны быть стальные нервы, — стала перечислять Оникс, — сдержанный характер, немногословный, немолодой…

— Знаешь, а ведь сейчас ты описала одного из наших знакомых. Хотя боюсь они всё равно уничтожат друг друга.

— Вчера мне пришло письмо от Фелисты, — на лице Оникс появилось беспокойство, — у неё в королевстве не всё ладно. Кроме того, что-то стряслось с её мужем. Ей очень нужна помощь.

— Так… когда выезжаем?