Жизнь на общем языке - Татьяна Александровна Алюшина

– У нас был очень неплохой секс, и, в общем-то, мы отлично общались и ладили, пока встречались, много смеялись, ходили в музей, это у Наташки тогда такой период был: «приобщение к мировому искусству», так она его называла. Ну и я невольно попал в этот ее период в разряд того самого искусства, в том смысле, что такой же музейный экспонат: слишком уж не современный и «какое-то ретро», как она меня называла. Но тогда ей требовался именно такой, серьезный, взрослый, по ее меркам, мужчина, сосредоточенный на своем деле, а не безбашенный парнишка-ровесник. Вот она и уговорила саму себя, что я любовь всей ее жизни. К тому же, как она признавалась мне позже, ей всегда хотелось выйти замуж, лет с восемнадцати, и чтобы обязательно была шикарная, красивая свадьба, роскошное платье и все такое, – объяснил Матвей.

– Ну ладно она, – продолжала недоумевать Клавдия, – понятно, молодая московская тусовщица, со своими закидонами и модными трендами, вплоть до выбора жениха определенного возраста и непременного замужества, как делают все подруги и диктует мода текущего сезона. Но ты же не мог не понимать и не видеть, что вы абсолютно разные люди, от слова «совершенно», – подытожила Клавдия его пояснения и сделала единственный логический вывод: – Что-то мне мало верится, что при твоей врожденной способности и склонности к детальному и глубокому анализу любой проблемы и ситуации ты мог настолько ошибиться в выборе жены и не заметить очевидной разницы ваших жизней и интересов. Ты-то зачем на это подписался и согласился? Или любил ее?

– Слава богу, нет, не любил, – покрутил отрицательно головой Матвей, – и, разумеется, все понимал и видел. И даже в мыслях не держал на ней жениться. С самого начала наших встреч мы с ней договорились, что у нас просто необременительный, легкий, почти дружеский роман, который может закончиться в любой момент по желанию каждого из нас. Мы и встречались-то на пару-тройку часов раз, ну два в неделю, не чаще. По крайней мере, я ей честно сказал, что не собираюсь жениться и даже размышлять о такой возможности, потому что полностью, двадцать четыре на семь, занят работой. Она радостно согласилась с предложенным мной раскладом, уверяя, что это именно то, что ее устраивает. Но как-то пришла ужасно расстроенная и сказала, что ждет от меня ребенка.

– Елки вашу метель… – выругалась Клавдия, и, вспомнив, что он еще в первую их встречу упомянул про отсутствие у него детей, осторожно уточнила: – И что ребенок?

– Нет ребенка, – помолчав, крутнул отрицательно головой Ладожский. – Через два месяца после свадьбы у нее случился выкидыш. Я в этот момент был в Монголии. Прилетел как смог быстро, но Наталью уже выписали из больницы, и она лежала дома. Бледная, измученная, рыдала без остановки. Ну, мы как-то справились с этой бедой. Знаешь, я ужасно переживал, просто как-то… очень. За эти месяцы я не просто свыкся с мыслью, что стану отцом, а ждал с радостью этого малыша, погрузился в изучение материала на тему правильного вынашивания ребенка и его рождения, донимал вопросами Оксану, жену Генки Варова, она у него гинеколог, до такой степени, что она в конце концов начала от меня откровенно прятаться.

Он снова задумался, перевел дыхание и более спокойно продолжил свое откровение:

– Я даже не ожидал, что настолько тяжело буду переносить эту потерю. Но Наташка молодая и здоровая, она достаточно быстро в себя пришла. Поскольку я не мог уделять ей много внимания, еще больше погрузившись в работу, науку и наше с парнями дело, чтобы не думать и не циклиться на потере ребенка, попросил присмотреть за ней и помочь ту же Оксану. Ну, она и помогла, – саркастически усмехнулся он.

– В смысле? – не поняла его эмоционального посыла Клавдия. – Что-то сделала плохое эта ваша Оксана, что ли?

– Смотря кто дает оценку, – хмыкнул Ладожский. – Наталья, например, считала, что именно Оксана разрушила нашу с ней жизнь и во всем виновата именно она.

– Как? – спросила Клавдия.

– Оксана отличный специалист и замечательный друг. Сначала она просто заботилась о Наташе, оказывая неявную психологическую поддержку. А чуть позже она решила разобраться, из-за чего у Натальи произошел выкидыш, чтобы предотвратить такую возможность в будущем и подстраховаться, когда та будет носить следующую беременность. Расспросила Наташу, в какой клинике она лежала, навела справки и выяснила, что в этой больнице ее не было. Стала допытываться, не сразу, осторожно, чтобы никого не обидеть, несколько месяцев вела «расследование», можно сказать, и выяснила, что никакого выкидыша у Натальи не было.

– Она что, сделала аборт на большом сроке? – ахнула и аж задохнулась, непроизвольно прижав пальцы к губам от такого предположения, Клавдия, переживая и ужасно сочувствуя Матвею.

– Нет, – холодным, ровным тоном ответил Ладожский. – Оксане удалось узнать, что Наталья вообще не была в положении. Придумала специально. Заплатила за липовую справку какой-то знакомой, а снимок УЗИ взяла у беременной подруги, предъявив мне как доказательство.

– Зачем? – недоуменно приподняла плечи Клавдия, даже как-то растерявшись.

– Ей хотелось замуж, и на роль мужа она выбрала и наметила именно меня, такой вот каприз. Она поставила себе задачу: добиться этой цели любым способом, – пояснил без всякой эмоции Ладожский. – «Любым» из всех иных способов оказался только этот. Как Наташа потом мне призналась, она отлично отдавала себе отчет, что без беременности меня «не заарканить», как она выразилась. Ей очень помогло то, что в тот период я с головой был погружен в свои дела и науку и совершенно не был в теме беременностей как таковых и всего того, что с ними связано. Да я бы и без всяких доказательств тогда ей поверил, почему-то я был уверен, что Наталья только со мной в отношениях и никаких иных мужчин у нее нет. А у нее помимо прочих дарований и способностей, оказывается, еще и отличные актерские таланты имелись. Для нее все это была игра в ее хотелки и желания, эдакие игрушечные страсти, переживания. Несколько месяцев она прекрасно разыгрывала свою беременность, то и дело рыдала и капризничала с чувством и удовольствием, изображая токсикоз и гормональную нестабильность. У нее вообще слезы легкие и дешевые, она по любому поводу рыдала виртуозно. Воспользовалась моим отъездом и имитировала выкидыш, напившись касторки и еще какой-то медицинской дряни, чтобы выглядеть измученной. Вот и вся история.

– Почему ты тогда не развелся с ней?

– Да просто не успел. На самом деле в тот момент был период,