Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том IV - Сергей Князьков

В конечном счете, таким образом, Наполеона толкали на ошибку политические причины, а довершили его сокрушение стихийные или почти стихийные обстоятельства, которые трудно было предвидеть.

А. Дживелегов

«Победа при Тарутине над Мюратом» (Скотти)

VII. Бой под Тарутиным

Подп. А. А. Кожевникова

 начале октября Кутузов, дороживший каждым днем промедления военных действий и не желавший вызывать на них неприятеля, склонился, наконец, на советы своих приближенных о том, что пора для исполнения желания государя и для успокоения общественного мнения дать наступательный бой, которому все предвещало в то время благоприятный исход. Бой был назначен на 5-е октября, и на это число написана диспозиция.

План сражения при с. Тарутине 6-го октября 1812 года.

Перед самым боем Мюрат доносил Наполеону о жалком состоянии своей кавалерии и о невыгодах расположения по реке Чернишне, вследствие чего получил предписание, в случае надобности, отступать к Воронову, выставить в передовую линию пехоту, а кавалерии дать возможность отдыха. Это распоряжение исполнено не было, и в день боя французы занимали то же расположение, какое было раньше.

Правый фланг упирался в реку Нару и был занят кавалерией Сен-Жермена. Центр занят пехотой: дивизией Клапареда — впереди реки Чернишны (по отношению к расположению русских войск) и дивизии Дюфура — сзади речки. Затем на левом стоял корпус Понятовского, который был прикрыт кавалерией: справа Нансути и слева Себастьяни. Левый фланг французского расположения не был защищен никакими естественными препятствиями, а напротив того, был подвержен крайней опасности, так как спереди и слева был лес, доступный не только для пехоты, но и для кавалерии. Усиленная охрана этого фланга была необходима. Между тем сторожевая служба велась настолько небрежно, что не только казаки постоянно рыскали в лесу, но он был прекрасно обрекогносцирован Толем и другими офицерами квартирмейстерской части.

Согласно русской диспозиции для боя главный удар должен был быть именно на этот фланг.

Генерал Орлов-Денисов с 10 казачьими и 4 полками регулярной кавалерии должен был зайти в тыл неприятельского расположения. 2-й, 3-й и 4-й корпуса со своей артиллерией должны были, незаметно пройдя лес, ударить в левый фланг неприятельского расположения.

Главные силы должны были действовать с неприятельского фронта. Выстроенная широкой линией легкая кавалерия, войдя в связь с нашими колоннами правого фланга, должна была одновременно с последними атаковать неприятеля. Кроме того, генерал Дорохов, стоявший в Каменке, соединившись с отрядом Фигнера, должен был напасть на село Вороново, уничтожить бывшие там 2 полка и отрезать неприятелю отступление.

Такова в кратких чертах сущность диспозиции. Некоторые военные писатели, как, напр., Богданович, называют ее очень хорошей. По идее она, несомненно, была хороша, и если бы была выполнена на самом деле, то отряд Мюрата был бы уничтожен. В последнем только случае бой мог считаться действительно выигранным и имевшим результат.

На самом деле полная диспозиция была написана очень длинно и с излишними подробностями. Кроме того, все сложные передвижения войска должны были исполнены ночью. Наконец общее начальство над всеми войсками правого фланга было вручено Беннигсену, который не преминул от себя написать диспозицию; последней вносились поправки в общую. Одна из них, весьма существенная, страдает поразительным непониманием дела, чтобы не сказать больше. К отряду Орлова-Денисова, состоящему из 14 полков конницы и конной артиллерии, придавался для чего-то один егерский полк, который мог только замедлить его движение. Кроме того, полезное действие этого отряда было совершенно парализовано тем, что он лишался самостоятельности и должен был, дойдя до деревни Стремилова, верстах в 4 от левого фланга неприятельского расположения, остановиться и ждать выхода пехотных корпусов из леса и начала их действий против неприятеля.

На самом деле, как и обыкновенно бывает, бой разыгрался совсем не согласно диспозиции. Уже не говоря о том, что он произошел днем позже, чем предполагался, что не имело особого значения, но еще главное то, что он начался гораздо позднее по времени, чем предполагался. Части должны были быть на местах к рассвету и в это же время начать наступление. К назначенному времени был на месте, т. е. у деревни Стремилово, только один Орлов-Денисов. Он дожидался начала общего наступления до 7 часов, и до этого времени его не дождался, почему и решился действовать самостоятельно.

Несмотря на такое опоздание, первый натиск кавалерии был очень удачен, французские войска были застигнуты врасплох на биваках, смяты, отброшены за Рязановский овраг и лишились своей артиллерии. Но затем казаки отряда предались грабежу и дали возможность неприятелю оправиться. Весьма вероятно, что казаки были бы отброшены, и их внезапное, удачное нападение не имело бы никаких результатов, если бы принц Евгений Вюртембергский по своей инициативе не решился бы действовать с двумя вышедшими из леса батальонами тобольцев, именно на этом пункте — у Рязановского оврага. К нему присоединился тот пехотный полк, который был придан отряду Орлова-Денисова, и 3 орудия. Если этот слабый отряд, занявший весьма важную позицию не мог предпринять чего-нибудь решительного и воспрепятствовать отступлению в порядке неприятеля, то во всяком случае благодаря ему русские не были отброшены с того места, которое заняли. На Рязановском овраге, согласно диспозиции, должны были сосредоточиться не 6 батальонов, а целый 3-й пехотный корпус, но он во время боя получил другое назначение.

Из войск 2-го корпуса, предназначенного для действия против расположений неприятеля у деревни Тетерники, первыми дебушировали из леса 2 егерских полка, появление которых для неприятеля не было неожиданностью, так как они были встречены артиллерийским огнем. Командовавший ими генерал Багговут решился идти в атаку, которая не была успешна, так как сам он был убит. Кроме того, егеря подверглись атаке французских карабинеров, которые многих изрубили. В это время на место боя прибыл Беннигсен.

Видя частичную неудачу, Беннигсен не предпринял никаких решительных мер, вследствие чего подходившие к опушке леса части второго корпуса оставались в бездействии в течение часа под огнем неприятеля. В это время Беннигсен выжидал выступления из лесу 4 корпуса Остермана, который должен был вступить в бой одновременно со 2-м корпусом. На розыски и с приказанием ускорить движение этого корпуса был послан генерал Данилевский, который попал под огонь возвращавшихся откуда-то через лес в деревню Тетерники двух польских рот и был тяжело ранен. Третьему корпусу, который по диспозиции должен был выйти из леса за речку Чернишну к Рязановскому оврагу, было предписано пересечь лес и идти на поддержку 2-го корпуса по направлению к Тетерникам.

Когда, наконец, 3-й и 4-й корпуса вышли из леса и кавалерия главных сил была построена для атаки, французы уже начали отступление в полном порядке. Когда отступление французов было уже совершившимся фактом и французские колонны были за Чернишной, Беннигсен двинул вперед свои войска.

Главные силы к моменту отступления французов были построены в боевой порядок. Несмотря на это и убеждения Ермолова и Милорадовича, Кутузов, однако, решительно отказался двинуть войска вперед, и была отряжена только часть легкой кавалерии для преследования неприятеля, остальные войска возвратились в Тарутинский лагерь.

Во время отступления французских войск к Спас-Купле не произошло сколько-нибудь серьезных военных действий, могших изменить результат боя. Дело ограничилось несколькими отдельными пехотными и кавалерийскими стычками. Отряд Орлова-Денисова преследовал неприятеля до самой Спас-Купли, но серьезных, решительных атак, которых можно было ожидать от такого сильного кавалерийского отряда, не было. Дорохов со своей кавалерией не поспел в нужный момент, и из его отряда участвовала в преследовании только горсть казаков.

Насколько в общем был ничтожен общий успех русских, видно из сравнительных потерь обеих армий: победители-русские потеряли 1.200 человек, побежденные-французы всего около двух с половиной тысяч, и это при тех условиях, что на стороне русских были выгоды наступательного, неожиданного боя и отступления неприятеля с несравненно слабейшей по численности кавалерией.

Трудно объяснить поведение Кутузова и отказ его двинуть главные силы. Невольно возникает мысль, не желал ли он выставить на вид бездарность Беннигсена, который не сумел с превосходными силами и при очень выгодной для него боевой обстановке довести бой до решительных результатов. Но это, конечно, только предположение. Очень возможно, что совершенно добросовестно, видя отступление французов, он считал силы Беннигсена вполне достаточными для решительного поражения. Не мог он в минуту боя знать о том, что отряд Орлова-Денисова будет почти бездействовать во время отступления неприятеля и что Дорохов совсем не примет участия в битве. Наконец его нерешительность объясняют тем, что во время самого боя им было через партизанские отряды получено известие о выступлении Наполеона из Москвы. Так как было неизвестно, по какому он выступит направлению, то Кутузов, боясь обхода, не решился отводить свои главные силы далеко от укрепленного Тарутинского лагеря. Последнее объяснение весьма правдоподобно, если принять во внимание, что Кутузов дал согласие на бой весьма неохотно, не считая момент для решительных действий наступившим.