Рассказы о Джей-канале - Олег Клинков Клинков

– Еще не знаю. Вы, Фалин, Божичко на месте…

– А кто?

– Выводил?.. Тодуа, Олег Тодуа.

– Олег… – с непонятной интонацией сказал Истомин и замолчал. Потом отвернулся к письмам и принялся перекладывать, точно вновь забыв об Игоре.

Игорь подождал немного.

– Я пойду, Алексей Маркович, – сказал он.

– Иди… – Истомин не обернулся. – Спасибо, что возишь…

И как всегда, почудилось в голосе Истомина Игорю не осуждение, нет – непонимание. И как всегда, кольнуло сердце, и как всегда, он промолчал…

…Не могло уже быть случайностью то, что буквально через минуту после того, как исчезла капсула Истомина, в щупальце появился новый "голландец". Это не могло быть случайностью, он чувствовал это.

Некоторое время Игорь сидел, не зная, на что решиться.

Надо было уходить немедленно, инстинкт пилота гнал его из Канала, но долгие, порой неделями безрезультатные поиски "голландцев", многочасовые изматывающие ожидания, почти всегда бессмысленные погони, короче говоря, весь его опыт наблюдателя учил его быть бережливым к подобным встречам, несмотря ни на что. Да и, в конце концов, там сидел живой человек, в этой чертовой капсуле…

Кроме того, с самим Игорем не происходило ничего странного. Он чувствовал себя, как обычно. Сон Истомина? Ну, и что?.. Тревога?.. Это естественно…

А "голландец" тем временем терпеливо висел, замерев, словно не желая мешать решению… Чертов "голландец"…

Помедлив еще секунду, Игорь повел капсулу на сближение.

Это был Фалин. Самого его Игорь почти сразу нашел в Комнате, единственной комнате во всем переплетении бесконечных коридоров. Фалин лежал на лавке, вытянувшись и покойно сложив руки на груди. Лицо его в сероватом свете, тускло пробивавшемся сквозь закопченные, проклеенные крест-накрест бумажными лентами стекла, казалось неживым. Однако, он дышал, изо рта его при дыхании вырывался пар.

В Комнате было сыро и холодно. Чугунная печка, стоявшая в углу, совсем остыла.

Игорь пошел в коридор, отобрал в куче хлама два полуразбитых стула, разломал их там же, чтобы не тревожить шумом Фалина, и, взяв дрова в охапку, вернулся в Комнату.

Фалин уже сидел на скамье, взъерошенный, закутавшись в свою длиннополую в ржавых подпалинах шинель.

– Я же велел тебе не приходить… – сказал он, но так, что можно было не отвечать. Игорь и не ответил.

Он свалил дрова на пол, отыскал в углу половинку старой газеты и, устроившись перед печкой на трехногой низенькой скамеечке, принялся, как умел, растапливать. Однако, то ли от того, что чугун слишком настыл, то ли по другой причине, у него ничего не получалось.

– Не туда мама ручки пришила… – беззлобно сказал Фалин, присаживаясь рядом на корточки, когда четвертая или пятая порции бумаги сгорели бестолку.

Он отобрал у Игоря зажигалку, ловко уложил дрова, и уже через минуту в печке весело полыхал огонь. Фалин протянул к огню свои худые со следами ожогов руки и, словно зачарованный, смотрел на пляску пламени на вычурных, с витой резьбой и полуоблупившейся позолотой, деталях стульев.

– Черт его знает, – сказал он, – вроде бы и не видел никогда такого и не слышал. Может, читал когда-нибудь?..

– Ты о чем?

"А Фалин спокоен, – подумал Игорь. – Совершенно спокоен… Будто и не было вчера…"

Любая перемена в Канале требовала осмысления, за любой могла скрываться опасность. Но Игорь не хотел сейчас. Было что-то унизительное в этой вечной оглядке, какое-то противоестественное, отторгаемое разумом соединение чувства небывалой свободы, которое давал ему Канал, и страха. Хотелось забыть о страхе, хотя бы на время.

Да и вряд ли даже понимание причин перемены в Фалине что-либо прибавило бы к уже и без того тревожной ситуации. В конце концов, он уже пошел на встречу с "голландцем", и незачем было перемалывать всё по-новому. Это теперь ничего не меняло. И ничего не значило…

От печки шло обволакивающее тепло, скрадывая, тушуя тревогу. Глаза Игоря закрывались сами собой, он ведь действительно плохо спал…

– Хлам тут, как я понимаю, весь мой, – между тем говорил Фалин. – Отсюда, – он постучал согнутым пальцем по лбу, – а где вот такие стулья видел, не припомню. Или шинель… Это же надо, джей-канальщик в кавалерийской шинели… – он поковырял круглую с опаленными краями дырку на шинели с левой стороны груди. – Чья-то… Я и говорю, может, сидит в нас внутри, что и сами никогда не видели, от предков пришло? А? – он спрашивал, не ожидая ответа. – Или вовсе без предков. Скажем, каждый человек имеет доступ к памяти другого, что-то вроде кластерной связи, да еще и не только в пространстве, но и во времени… Может, Канал и есть эта наша общая память, а мы не умеем ею владеть?..

Он говорил и говорил. Игорь слушал, не вникая в смысл его слов и все больше погружаясь в полудрему.

Когда-то Фалин был блестящим исследователем, самым тонким, пожалуй, в Городке, множество моделей Канала, работавших до сих пор, были его. Однако, попав под тромб и сделавшись "голландцем", он сломался. Он мог еще и теперь как будто умно и необычно порассуждать о вещах, когда-то увлекавших его, но теперь это был просто необязательный, может быть, подчеркнуто необязательный, трёп, то, что сам же Фалин называл когда-то "докладом у пивного ларька". Иногда, после долгого одиночества, его прорывало, и тогда он мог говорить часами, не ожидая и не требуя, чтобы его понимали.

Оставаясь один, он что-то писал – раз или два Игорь заставал его со старой, полуобгоревшей, найденной, по-видимому, в какой-то куче хлама, тетрадью. Фалин тут же прятал ее и становился злым. Он никогда не показывал ее и не говорил о ней…

Все это лениво текло сквозь сознание Игоря, такое же необязательное, как и звучавший рядом Фалинский трёп.

– Нового клиента уже видел? – скорее всего, не сразу дошел до него вопрос Фалина.

– Какого нового? – Игорь с неохотой открыл глаза. – Божичко, что ли?

– Ну, не знаю, – сказал Фалин. – Должен был появиться где-то после твоего последнего пришествия…

– Последнего?..

Игорь выпрямился. Вчера под тромб не попадал никто.

Фалин, видимо, в ответ на движение Игоря повернулся к нему и вдруг изменился в лице.

– Ты что, Барков, – медленно сказал он, – один в Канале, да?

И, не ожидая ответа, вскочил и рывком за плечи поднял Игоря на ноги.

– Быстрее! Быстрее! – крикнул он, подталкивая оцепеневшего Игоря к двери. – Ну же, быстрее! Дурак!.. Беги! Там зазор есть!.. Ну! Беги!.. Дурак!..

…Зазора тогда уже не было, тромб лег плотно.

Игорь обвел глазами кабину. Стенки ее уже почти полностью поглотили все, что в