Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка - Надежда Ароновна Шапиро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня не модно говорить об этом, но я скажу: во время сталинских репрессий страдали не только невинные. Было и вредительство, и предательство. И не единичное – а именно массовое.
Мне же хочется сказать спасибо людям с синими просветами на погонах за то, что я могу сегодня писать эту заметку. С праздником, отец[209].
Участники семинара легко обнаружили в тексте, прославляющем органы безопасности и Дзержинского как их символ, уже знакомые приемы. Прежде всего создается положительный образ автора: у него есть теплые детские воспоминания – как у Сальери, он за справедливость, он глубоко чувствует – «мне запали в душу эти страшные кадры», смелый – «не модно говорить об этом, но я скажу», умеет быть благодарным, как бы трудно это ни было. Любопытно, что автор предыдущей статьи, написанной в 1905 году, когда большевики были мало кому известны, выступает с позиции силы, как власть имеющий, а автор этой выбирает интонации смелого, благородного и едва ли не одинокого борца с победившим злом, последнего защитника героев прошлого, хотя вскользь замечено, что президент – из своих и уже восстанавливается порядок. Соответственно и чужие во второй статье изображены не только с презрительной иронией, но и с гневом и отвращением. (Желающие могут проследить, какие именно слова автор заключает в саркастические кавычки.)
Встречаются и уже ожидаемые подмены. На наших глазах совершается гнусная казнь: «озверевшие вандалы» накидывают петлю на шею Дзержинскому, они – палачи, он – жертва; люди ведомства Дзержинского отдавали жизни во имя спасения людей (опять как в монологе Сальери, где задуманное не называется убийством, но представляется как миссия по защите – «не то мы все погибли, не я один…»). Главная подмена, впрочем, в другом: вся первая часть статьи посвящена людям из службы внешней разведки, а она не имела никакого отношения к Дзержинскому, который вошел в историю прежде всего как создатель ВЧК: «Был инициатором массового террора, института заложников и т. п. Главной функцией ВЧК считал борьбу с контрреволюцией путем осуществления непосредственно репрессий. Возражал против ограничения полномочий ЧК, а на критику злоупотреблений ЧК заявлял, что “там, где пролетариат применил массовый террор, там мы не встречаем предательства” и что “право расстрела для ЧК чрезвычайно важно”, даже если “меч ее при этом попадает случайно на головы невиновных”» (Википедия). Согласно справке, предоставленной Генеральным прокурором СССР Руденко, число осужденных за контрреволюционные преступления за период с 1921 года по 1 февраля 1954 года Коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе приговоренных к высшей мере наказания – 642 980. Роберт Конквест в своей книге «Большой террор: сталинские чистки 30‑х годов» оценил число жертв в 1937–1938 гг. Согласно этим данным в 1937–1938 годах арестовано от 7 до 8 млн человек; расстреляно «тройками» НКВД от 1 до 1,5 млн (использованные им документы ставятся под сомнение); умерло или расстреляно в концлагерях около 2 млн; численность заключенных на конец 1938 года (включая 5 млн на конец 1936 года) – около 8 млн человек. Для сравнения: в царской России с 1825 по 1905 год по политическим преступлениям было вынесено 625 смертных приговоров, из которых только 191 был приведен в исполнение[210]. О репрессиях, которым положил начало Дзержинский, автор статьи все же упоминает, но, в соответствии с главной задачей, как о чем‑то неизбежном в любой стране и не слишком значительном (стилистически очень слабо звучат слова об ошибках и о том, что не все гладко, в сравнении с пылающими печами Освенцима, от которых люди Дзержинского спасли неблагодарных потомков евреев).
Есть и другие подмены. В частности, упоминание разведчика Рихарда Зорге призвано укрепить позиции тех, кто благоговеет перед Дзержинским. Но знакомые с этими страницами истории люди знают, что после ареста и расстрела всего руководства внешней разведки в 1938 году Зорге вызывали из Японии, где он в то время работал, в СССР секретной телеграммой, он догадался об опасности и возвращаться отказался, продолжая посылать в СССР сообщения о неизбежной войне, которым Сталин не верил. Жена Зорге была арестована за связь с врагами, сослана в Сибирь и вскоре умерла.
Среди заметных манипуляций – игра словами «Мемориал» (историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество «Мемориал» – неправительственная организация, основной задачей которой изначально было исследование политических репрессий в СССР) – память – памятник.
Повторюсь: участники семинара легко обнаружили все манипуляции, о которых сказано выше, но это получилось после соответствующей подготовки. А среди учеников, прочитавших статью без коллективного обсуждения и специальных от меня исходящих сигналов и подсказок, оказалось много воспринявших текст совершенно иначе.
Вот письменная работа (задание С) сильной, грамотной ученицы, на какое‑то время повергшая меня в состояние, близкое к отчаянию:
Автор статьи задается вопросом, стоит ли огульно вычеркивать из людской памяти, из настоящей жизни события минувших дней, старые праздники, людей с их деяниями, сносить памятники, однозначно закрашивать все прошедшее черной краской в угоду нынешним политическим взглядам и веяниям.
Размышляя над этой проблемой, автор описывает ситуацию, когда деятельность чекистов была полностью дискредитирована в глазах народа, и апофеозом этой кампании стал демонтаж памятника Дзержинскому – создателю ЧК.
Автор убежден, что жизнь многогранна, она имеет множество цветов и оттенков. Нельзя все раскрасить лишь в два цвета: белый и черный. Смешавшись, они дадут великое множество оттенков серого. К тому же, переписав историю, вычеркнув из учебников «неприятные» эпизоды, невозможно повернуть жизнь вспять. События, люди, факты останутся, их невозможно изменить, потому что они в прошлом. И если даже их не будет на бумаге, они будут живы в памяти людей, переживших эти события.
Я абсолютно согласна с этим мнением. Недаром народная мудрость гласит: «Кто не помнит прошлого – у того нет будущего».
Путешествуя по Италии и Испании, я видела рядом стоящие памятники королям и революционерам, диктаторам и народу, свергшему их. Улицы и площади носят имена политических деятелей разных эпох и режимов. Это говорит о том, что жители этих стран бережно относятся к своей истории, какая бы она ни была, потому что это ИХ история, а другой у них нет.
В связи с прочитанной статьей сразу на ум приходит роман английского писателя Дж. Оруэлла «1984». Там представители тоталитарной власти стремились переписать историю. Их попытки доходили до абсурда: они изымали подшивки старых газет из библиотек, печатали вместо них новые и под видом старых отправляли обратно.
В повести Т. Толстой «Кысь»
