Жаба в дырке - Татьяна Нильсен

не заря и требует свободы. Пока начальство не приехало, с ним надо что-то делать, ведь на него ни документов, ни протоколов.

– Скоро буду!

Через полчаса он вошёл в дежурную часть, куда вскоре доставили бунтовщика. Выглядел дед гораздо лучше, чем накануне и, тем не менее, мятое лицо, отёки под глазами говорили о многодневном пьянстве и скудном пополнении желудка.

– На каком основании я здесь? – старик сердито посмотрел на полицейского в штатском водянистыми синими глазами, угадывая в нём чин выше, чем те, которые конвоировали и охраняли.

– Я привёз вчера, вынул из хибары и оформил на ночь, чтобы ты не соблазнился самогонкой «вырвиглаз».

– Ох, ничего не помню! – старик потёр щетинистую щёку. – Я тебе зачем?

– Ни зачем, просто проявил человеколюбие.

– И ментам человеческое не чуждо, – ухмыльнулся дед. – Может, дашь закурить?

– Пошли, поговорить надо, – Аристархов подтолкнул старика к дверям.

На улице остановились и закурили. У Степана на счету была каждая минута, пошли вторые из трёх суток, выделенных начальством для поиска убийцы, но он не мог вот так просто взять и оставить старика на этой улице. Куда он пойдёт, где преклонит голову, опять накидается самогонки и забудется в грязной бытовке, а ведь и оттуда его не сегодня так завтра турнут. Старик щелчком пульнул сигарету в сторону урны и поёжился от свежего воздуха.

– Давай или разговариваем, или вези меня в посёлок. Там бытовка с кроватью, а не твои нары.

– Успеешь, – полицейский тронул старика за плечо, – пошли в машину.

В салоне Степан включил печку, только потом повернулся и протянул руку:

– Я следователь Аристархов Степан.

– Шемякин Александр Григорьевич, бывший слесарь шестого разряда шарикоподшипникового производства, ныне пенсионер, – с достоинством произнёс старик и пожал ладонь полицейского с неожиданной силой. – Объяснишь, что происходит?

– Давай сначала перекусим, здесь недалеко рабочая столовая, открывается рано, а потом о делах.

– Не понимаю, какой от меня толк? – ворчал старик, но поддался воле Аристархова, тем более что давно мечтал о горячем борще или рассольнике и гороховый суп сгодится, лишь бы согреть едой скукожившийся желудок.

Несмотря на ранний час, столовая недалеко от проходной химического завода оказалась заполненной людьми. Не все после ночной смены спешили домой до подушки, поэтому, невзирая на усталость, на раздаче толпились мужики с разносами и гоготали над анекдотами.

– Александр Григорьевич бери, на что глаз укажет, я угощаю, – Степан взял два разноса, один протянул старику. Они с Петькой с утра перекусили, но жёлтые круги блинов притягивали взгляд.

Когда устроились за столом, полицейский метнул взгляд на содержимое соседского разноса и хмыкнул:

«Стандартный набор рабочего человека».

Шемякин не жадничал, взял миску золотистого рассольника, котлету с картофельным пюре, пирог с капустой и компот. Сам он, соблазнившись блинами со сметаной, сразу принялся за еду. Неожиданно остановился и глянул на старика, который не спешил схватиться за ложку.

– Ну, чего ты? – Степан вытер салфеткой рот.

– Может ты это, – Шемякин пожевал губы. – Возьмёшь мне для поправки здоровья? – старик щёлкнул себя указательным пальцем по горлу.

– Александр Григорьевич, это рабочая столовая, я же не фокусник! Да в такую рань ты нигде не отоваришься. Ешь, давай! И завязывай с бухлом! Что-то рано ты решил покончить со своей жизнью! Ведь если пить так будешь, дух выпустишь, не молодой уже! – Аристархов не кричал, выговаривал терпеливо и с укором. Когда-то его отец плотно сидел на краю стакана, остановился после того, как скосила неизлечимая болезнь. Остановиться-то, остановился, да только поздно, зараза до самого последнего часа держала отца за горло! Степан отнесся к Шемякину по-отечески, не как к прогорклому забулдыге, а как к человеку, которому нечего терять в этом мире. Аристархов знал, пьющие, в бутылочном тумане, не понимают, не видят и не хотят отдавать себе отчёт в том, что ничего нет дороже самой жизни. А вот таких одиноких, неприкаянных стариков жальче всего.– Короче план такой – сначала ешь, потом поедем в Управление для разговора, а дальше решим, куда тебя пристроить. В посёлке оставаться нельзя, твой сарай, как бельмо в глазу у богачей, на днях раскатают под бульдозер! Ты куда пойдёшь? На вокзал к бомжам? – он поднялся. – Мне надо сделать несколько звонков. Жду тебя на улице. И не тяни, у меня дел на сегодня не в проворот!

С голодухи старик управился с обедом прытко. Он вывалился из столовой, поглаживая живот, словно предупреждая содержимое, чтобы не просилось назад, всё-таки не ел толком давно, уже и сам забыл сколько дней. До Управления домчались быстро, не вступая в разговоры. В кабинете Аристархов первым делом распахнул форточку, впуская свежий воздух, повесил куртку на спинку стула и бросил на стол пачку сигарет с зажигалкой.

– Хочешь, кури, да сними свой плащ, у нас не воруют, – он посмотрел на часы. Время десятый час, а ни Колышкина, ни Беликова на месте нет, значит, каждый занят делом. Степан знал, что бить баклуши никто из них не станет, товарищи ответственные. – Александр Григорьевич, ты как давно сторожишь в посёлке?

– Так тебя вот что интересует, – старик потянулся к пачке, вытряхнул сигарету, смачно прикурил и с удовольствием выпустил дым в сторону форточки. – Я там года полтора, как только началось строительство.

– Ничего себе, за столь короткий срок возвели посёлок!

– У них до укладки первого кирпича было всё готово. Первые дома продались ещё в проекте, поэтому средства для строительства имелись. Они предварительно развернули бойкую рекламную компанию. К слову сказать, никого не кинули, жильё сдавали в срок. Да и как не сдать, если в покупателях числятся прокурор области, мэр города и бизнесмены от олигархов до торгашей с рынка. Желающих и сейчас хоть отбавляй! Все хотят попасть в когорту за забором, который ограждает от простого люда.

– Вспомни, всё ли ровно было при возведении посёлка? Может кто-то при строительстве пострадал или другие странности, или ЧП?

– Ну, ты спросишь тоже! Как же строительство и без шероховатостей, как-то мужики перебрали, и один угодил в яму с цементом, выловили в последний момент, с месяц назад стена кирпичная завалилась, мужику позвоночник придавило. Этот Бабич экономит на всём, особенно на технике безопасности.

– Армяне проявляли свою активность? Всё-таки пять человек из армянской диаспоры являются инвесторами проекта.

– Про инвесторов вообще ничего не скажу, не моего ума дело, – старик потёр небритую щёку. – Один армянин прыткий тёрся возле Бабича, имя какое-то странное. Да у них все имена что попало!

– Ну-ка, вспомни, Геворг, Самвел, Симон, может Микаэл?

– Точно, Микаэл. Бабич его Мишкой кликал. Парень лет тридцати, волосы чёрные, глаза злые.

– Он на