На грани - Анна Александровна Кабатова

не отличавшийся снаружи от других автомобиль, и хоть почти все водители вокруг возненавидели нас за излишнюю медлительность, спешить нам было некуда – как и когда-то давно мы позволили себе хорошо рассмотреть город и уделить ему должное внимание.

Из жаркого салона выйти мне посчастливилось только когда после так называемой «экскурсии» мы нашли самый дорого отель. Наше удобство и эмоции были важнее любых денег, поэтому ещё задолго до приземления мы договорились ни в чём себе не отказывать и совершенно не экономить. Я был, пожалуй, наибольшим противником азартных игр, которого мне когда-либо приходилось знать, но отрицать очевидное было нельзя: благодаря умению «читать» людей, мой друг раз за разом выигрывал деньги, тем самым обеспечивая себе и окружающим хорошее времяпровождение. Не знаю, зачем Питу всё это вообще было нужно, но пока я мог не заботить ни о чём, а, наоборот, быть объектом заботы, моя душа в окружающем меня хаосе обретала покой.

Наверное, это была одна из причин, по которой я хотел вновь уехать надолго с Питом. С ним я чувствовал себя как ребёнок под защитой родителей, или как младший брат за спиной старшего. Вот уже несколько лет я жил самостоятельной жизнью, и, откровенно говоря, мне постоянно не хватало родительской опеки и домашнего уюта. Да, у меня была новая, ничем не уступающая той, что осталась в прошлом, семья, но я даже подумать не мог, что с этим тоже придётся свыкаться. Когда же я находился рядом со своим другом, то мои воспоминания снова оживали: его забота во многом была похожа на родительскую, а, может, и вовсе была такой же.

Что уж тут говорить о самом отеле, если даже его внешний вид был столь красноречив, и ещё с улицы казалось, что отсюда начинается моя новая и богатая жизнь, а, войдя в фойе, я почувствовал, что это именно то, о чём так давно мечтал. Вопреки тому, что у меня было предостаточно хлопот как о карьере, так и о семье, моя душа всё же скучала порой по тому шестьдесят одному дню, проведённому с Питом в дороге, однако, свои чувства я надёжно прятал за некоторыми отвлекающими от грёз рутинными делами.

Ещё больше я был поражён, когда увидел свой номер, который излучал роскошь, и из которого открывался чудесный вид на город. Хорошо, что хоть теперь мы находились в отдельных номерах, поскольку наше совместное проживание не только выглядело бы странно, но и доставляло бы каждому из нас колоссальные неудобства. В конце концов, теперь мне было не четырнадцать и бояться моей депрессии было незачем. Дорогая мебель, большие панорамные окна от потолка до пола, чувство домашнего уюта – далеко не полный перечень того, с чем мне, в хорошем смысле этой фразы, пришлось столкнуться.

Часовые пояса планеты сыграли со мной злую шутку: небольшим, казалось бы, перелётом, я потерял почти целые сутки, и пока на родине ещё был вчерашний день, здесь уже близился следующий полдень. Тогда меня удивило, что, находясь в Новой Зеландии, и уж тем более в Антарктиде, я не обратил на эту проблему никакого внимания. А, с другой стороны, чему здесь удивляться? Даже если мой организм и замечал эту перемену, то после выпитого алкоголя ему уже становилось всё равно, не говоря уже о южном полюсе, где с долгими ночами и днями мой естественный биоритм не чувствовал дискомфорта, к тому же, во время прошлого отъезда мои мысли были заняты совершенно другой проблемой, поэтому для времени в голове не оставалось места. И всё же, хоть из моей жизни и выпал день, у меня был повод порадоваться хотя бы тому, что день и ночь в Америке и Австралии примерно совпадали, и что когда мы будем возвращаться, наверстаем упущенное.

Сейчас было не самое подходящее время, чтобы отсиживаться или отлёживаться в душных номерах отеля. Осмотрев места, где нам сегодня придётся ночевать, мы поехали на автомобиле осматривать город, о красоте которого, как и о его существовании, я не имел ни малейшего понятия. Напрасно что-либо было говорить: все встретившиеся на нашем пути достопримечательности говорили сами за себя. Почти сразу по неизвестной причине мне, человеку совершенно незнакомому с прошлым страны, стало ясно, что ей пришлось пережить.

Вот мы и вернулись к прежнему порядку вещей: Пит вёз меня по городу, полному всяких необычных вещей, начиная с людей и заканчивая большими и самодостаточными архитектурными строениями. В тот момент было глубоко наплевать, что мне уже далеко не пятнадцать. Как однажды сказал некто из моего окружения: не важно, сколько тебе лет – пятнадцать, сорок, шестьдесят – никогда не поздно решиться на перемены и открыться хорошему. Вот и сейчас я снова был в дороге, и пока мне это доставляло удовольствие, не было никакого смысла что-либо менять или же прекращать все наши маленькие и большие путешествия. Конечно, некоторые черты моего характера довольно-таки немало изменились, да и количество проблем, не дававших мне теперь покоя, увеличилось, но всё же в душе я оставался тем самым ребёнком, остаться которых хотел на как можно наибольшее время.

После дня, проведённого за осмотром Сиднея, мы должны были вернуться в отель. Сказать нечего: мой номер своих денег стоил. Большая комната, окна, с видом на город с высоты птичьего полёта, огромная кровать, кондиционер, телевизор и много прочих чудес техники также находились в этом номере, полноценно походившем на квартиру или дом, только на высоте. Так называемая «антиэкономия», договориться о которой мы смогли задолго до того, хотя бы в моём случае пошла на пользу. Сначала я подумал о своём друге, о том, насколько я ему благодарен за то, что сейчас со мной происходило и что окружало. На какой-то момент мне даже захотелось проведать его, хотя время близилось к ночи. Как бы эгоистично это не прозвучало, но поискам Пита в отеле я предпочёл удобно устроиться на кровати перед телевизором, а вскоре и вовсе уснуть под его монотонный звук.

Странно, но никогда раньше мне не удавалось настолько отдохнуть всего за одну ночь. Я прекрасно помню, сколько городов Америки, Мексики и Канады мы тогда посетили, но ни в одном из них мне не было так комфортно и спокойно, словно я находился дома. Впрочем, особо удивляться здесь тоже нечему: в те времена каждая ночь, проведённая вне салона автомобиля, автоматически становилась хорошей. Сейчас же я собственной персоной чувствовал окружающую меня роскошь, не говоря уже о других причинах, вроде другой страны или прошедшие шесть с лишним