Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии - Кристин Коннелли

По данным Д. Гоулмана, ни одна сфера жизни общества не осталась незатронутой этой волной, даже в самые крепкие семьи она вносит разлад, лишая детей внимания и заботы. Уходя на работу, родители все чаще и чаще оставляют детей предоставленными самим себе или неопытным сиделкам. В США четыре из пяти случаев жестокого обращения с детьми обусловлены алкоголизмом или наркоманией родителей, которые, возможно, пытались таким способом заглушить боль своих собственных детских травм. В странах Европы алкогольная зависимость составляет десять – пятьдесят процентов этой же статистики. Отсутствие любви и понимания в семьях препятствует развитию у детей эмоциональной отзывчивости и контроля, взамен наполняя их злостью и обидой, которые выливаются в насилие и преступления. Чувство одиночества, депрессия, расстройства пищевого поведения, алкоголизм, наркомания – ко всем этим и многим другим проблемам приводит халатное отношение родителей.

Кроме всего прочего, профессор Гильберт и ее коллеги рассматривают то, какими последствиями для здоровья, психики и социальных навыков человека – с рождения и до совершеннолетия – оборачивается жестокое обращение[377]. В таблице 16 в обобщенном виде представлены их выводы, вместе с данными других исследователей о дополнительных факторах риска[378].

Таблица 16. Длительные последствия жестокого обращения с детьми (источники: Gilbert et al 2009; Shonkoff and Phillips, 2000; Zeanah and Scheeringa, 1997; Gerhardt, 2004; Perry, 1997, 2000; Champagne, 2008)

Сухость и лаконичность таблицы можно дополнить такими словами Брюса Перри: «Дети, вынужденные сносить жестокость родителей, до последней капли впитывают эту боль и либо передают ее окружающим в формах деструктивного поведения (например, насилия), либо удерживают в себе, и тогда эта боль разрастается, подобно раковой опухоли. Эти социальные недуги постоянно обкрадывают и личность, и общество в целом, лишая нас всего того добра, что человек мог бы принести себе и людям, не будь он травмирован»[379].

Детские травмы в странах третьего мира

Масштабы и последствия жестокого обращения с детьми в развитых государствах удручают и пугают, однако в странах третьего мира дела обстоят еще хуже. В статье Ричарда Ридинга, вышедшей в одном сборнике со статьей Рут Гильберт, говорится: «Жестокое обращение с детьми имеет место во всех культурах, однако, согласно большинству данных, в странах с низким и средним уровнем доходов это явление распространено особенно». Кроме того, в странах, которым не посчастливилось стать «западными», сама реальность, окружающая детей, куда более травматична. В первую очередь, это бесконечные войны, но и помимо них там существуют серьезные проблемы. Среди них – нищета, эпидемии, скудное питание, голод, рабство, использование детского труда, ранние браки, ритуальные обрезания и так далее. И все это, конечно же, отрицательно влияет на физическое, эмоциональное и умственное развитие детей. Джеймс де Мео, например, высказывается так: «Недоедание и голод вызывают у детей те же эмоции, что при разлучении с матерью и воспитании в изоляции, а разрушительные последствия этого проявляются в поведении даже в зрелости»[380]. Люди, пережившие бедствия и лишения, даже впоследствии, во времена долгожданного благополучия, воспитывают детей так, что вопреки желанию передают им свои травмы.

Написав и опубликовав эту книгу, мы не сможем избыть все зло, причиненное детям этого мира. Зато мы можем порекомендовать читателям другую книгу. Она называется «They Poured Fire on Us from the Sky» («Они обрушили на нас огонь с небес»). Ее написали трое выживших в бесконечной войне в Судане – той самой, что унесла тысячи жизней, превратила миллионы людей в нищих изгнанников, разбросав их по выжженным землям и лагерям для беженцев[381]. Эти три человека, будучи еще детьми, тоже лишились своих домов и семей, так же, как и десятки тысяч других мальчишек. Их деревни сжигали, их родных убивали, часто – у них на глазах. Им пришлось пройти босиком сотни километров, страдая от голода, жажды, усталости, ран и болезней. Сотни раз им грозила смерть – от змеиного яда, от зубов крокодилов, львов и гиен, от пуль солдат и от внезапных бомбардировок. Их мучили вши, москиты и клещи. Иногда в пути им встречались добрые люди, помогавшие им по мере сил, но были и другие – те, что прогоняли их и избивали, ведь моральные устои общества были подорваны и разрушены войной вместе с самим обществом. Эти дети видели разлагающиеся трупы, без счета разбросанные вдоль дорог, и груды человеческих черепов, которые смотрели на них своими пустыми глазницами. Несколько лет они жили впроголодь, терпели нужду, угрозы и побои в кенийском лагере для беженцев. Там же они приложили все усилия, чтобы получить хоть какое-то образование – это и позволило им в конце концов попасть в программу переселения в США.

Эти трое ребят проявили невероятную стойкость, но с тех пор из прошлого через всю их жизнь тянутся вечные тени. Вот какими словами описала их долгий путь Джуди Бернштейн, соавтор этой книги[382]:

Будучи всего лишь детьми, они стали свидетелями и участниками таких событий, из которых даже бывалые солдаты выходят сломленными калеками. Смерть целую вечность наступала им на пятки – смерть от голода, жажды, хищных клыков и вражеских пуль. Страх, какой немногим из нас довелось испытать, они ощущали постоянно. Война искалечила души этих детей так, как только может искалечить война…

Потребовалось немало смелости, чтобы облечь их историю в печатные строки. В их рассказах сквозит такая боль, какую ветераны всю жизнь прячут от семьи и самых близких друзей… Эти ребята стали голосами тех, кто до сих пор молча страдает в той бесконечной войне. Непросто было собрать их рассказы в книгу, но для них самих это стало большим шагом на пути к исцелению.

Тысячам других детей, о которых мы не знаем, повезло далеко не так сильно. Несомненно, многие из них ожесточились, избрали отмщение лекарством от боли и теперь выплескивают свою ярость в бессмысленной жестокости. Конечно, это только умножает страдания их народа. Множество ребят постарше было завербовано в Народную армию освобождения Судана; несмышленых детей обучили стрелять, раздали им винтовки и послали на линию фронта – на верную гибель. Возможно ли исцелить всю эту боль, ненависть, горечь и ужас и вернуть этим людям мир? Или эта война навсегда поселится в народной памяти, чтобы с новой силой вспыхивать в грядущих веках, как это уже происходит в других точках планеты: в Дарфуре (это тоже в Судане), Конго, Сомали, Афганистане, Ираке, Израиле, Палестине, Шри-Ланке и многих других странах?

ПТСР и другие расстройства

О том, как широко в сегодняшнем мире распространены травмы, свидетельствует число детей, у которых диагностируются психические расстройства, в частности ПТСР. Это расстройство развивается не у всех детей, переживших травмоопасные ситуации, но у тех, кто ему подвержен, симптомы могут быть различными. То, как ребенок переносит травму, зависит от него самого, его семьи, общества, характера события и прочих факторов. Например, маленькие дети более уязвимы, чем подросшие, дети в целом уязвимее взрослых, а мальчики выносливее девочек. Вероятность развития ПТСР повышается, если травмирующее событие повторяется, если ребенок получил физические увечья или остался без крова. И напротив, травма может не появиться вовсе, если у ребенка есть крепкая семья и любящие родители.

Беспомощность – это еще один ключевой фактор. Дэниел Гоулман в книге «Emotional Intelligence» («Эмоциональный интеллект», М.: АСТ, 2010) пишет: «Даже в самой катастрофической ситуации скорее сохранит присутствие духа тот человек, который чувствует, что в его власти что-то изменить, пусть это изменение и будет микроскопическим. Тот же, кто чувствует себя абсолютно беспомощным, скорее сдастся. Собственная беспомощность – вот что делает в глазах человека то или иное событие катастрофой»[383]. Особенно это утверждение верно для детей, ведь они, как правило, беспомощны перед насилием в семье, в школе, перед незнакомцами на улицах.

Брюс Перри, рецензируя несколько исследований, обнаружил, что в результате травматических событий от пятнадцати до девяноста процентов детей получают ПТСР. Среди них:

• девяносто три процента из тех, кто был свидетелем насилия в семье;

• тридцать четыре процента из тех, кто подвергся физическому или сексуальному насилию;

• пятьдесят восемь процентов из тех, кто подвергся и физическому, и сексуальному насилию.

Кроме того, во всех исследованиях были выявлены серьезные симптомы у тех, кто формально не страдал ПТСР[384]. Более общее исследование провел Кит Оутли с соавторами, выяснив, что в западных странах восемь процентов детей, у которых обнаружены психические расстройства – это дошкольники, двенадцать – дети предподросткового возраста. Авторы исследования отмечают, что на самом деле за этими цифрами скрываются половые и культурные различия. Например, у мальчиков в США в три раза чаще, чем у девочек, диагностируются расстройства поведения, что выражается в прогулах занятий, кражах, поджогах, сексуальных посягательствах, драках, жестокости и использовании оружия. В то же время уровень депрессии и тревожности одинаков для обоих полов[385].