Живой Журнал. Публикации 2014, январь-июнь - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты останешься? — спросила она, наливая себе стакан минеральной воды.
Даже на расстоянии было слышно, как трещат пузырьки, потому что это была настоящая дорогая минеральная вода, не то что жалкие подделки. Звук этот неожиданно разозлил Раевского.
— Нет, милая, я бы рад, я бы рад, но, — он проглотил окончание, как неприятную на вкус таблетку, и пошёл одеваться.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
17 марта 2014
Мартиролог (2014-03-18)
Чтобы отвлечься от прочих живых бань, я запишу здесь стихотворение моего любимого писателя Юрия Коваля, что он засунул в свой роман «Суер-Выер». Там, в том эпизоде романа, эмигранты унесли из России на подошвах сапог не страницы журнала «Вехи», а листики банных веников, и московскими банями уставили весь свой остров. Стихотворение у Коваля вышло, может быть, несколько наивное и беззащитное, но уж куда тут деваться.
В нашей жизни и тёмной и странной
Всё ж имеется светлая грань —
Это с веником в день постоянный
Посещенье общественных бань.
Что вода для простого народа?
Это просто простая вода.
Братства банного дух и свобода
Нас всегда привлекали сюда.
В Тетеринские,
Воронцовские,
Донские,
Ямские,
Машковские,
Измайловские,
Селезнёвские,
Центральные
И Сандуны.
А Семёновские ликвидировали,
А Мироновские модернизировали,
Краснопресненские передислоцировали,
Доброслободские закрыли на ремонт.
Было много тяжёлого, было,
Но и было всегда у меня:
Пиво, вобла, мочало и мыло,
Дуб, берёза, массаж, простыня.
Тело — голое!
Сердце — открытое!
Грудь — горячая!
Хочется жить!
В наших банях Россия немытая
Омовенье спешит совершить!
Это, на самом деле, не просто стихотворение, а мартиролог. Пойдём, собственно, по ссылкам — и увидим.
Сандуновские бани
Селезнёвские бани
Астраханские бани
Ржевские бани
Лефортовские бани
Покровские бани
Воронцовские бани
Вятские бани
Очаковские бани
Измайловские бани
Усачёвские бани
Калитниковские бани
Коптевские бани
Бани Соколиной горы
Оружейные бани
Семёновские бани
Донские бани
Тихвинские бани
Тетеринские бани
Тюфелевские бани
Извините, если кого обидел.
18 марта 2014
Тетеринские бани (2014-03-19)
Тетеринские бани находились в Тетеринском переулке, близ Таганки. Рядом — знаменитый некогда театр, не менее знаменитая больница, кривые переулки и старая Москва.
Они притаились за красной линией улицы, как бы во дворе и вход в них был тоже — через просвет между старыми домами. Всякий может увидеть его на этом снимке.
Тетеринским баням повезло больше, чем многим другим исчезнувшим московским баням. У них был свой певец — писатель Юрий Коваль. А Коваль был известным банным любителем и нет-нет, да вставлял в свои книги разные банные истории.
Впрочем, в своей повести «Пять украденных монахов» он вообще чуть не главные события вписал в интерьер этих бань.
Не так для нас важна детективная линия, но да — в бане, в её чуть напряжённом покое всегда ожидаешь, что произойдёт что-нибудь этакое, благостность нарушится, побегут куда-то люди и советский медный пятак упадёт на мраморный пол и покатится по нему, звеня и подпрыгивая.
Итак, в повести Коваля друзья приходят в Тетеринские бани и «…в кафельном зале на первом этаже мы увидели две огромные скульптуры цвета пельменей. Первая изображала женщину в гипсовом купальном костюме с ногами бочоночной толщины. Рядом стоял и гипсовый мужчина в трусах. Руки у него были не тоньше, чем ноги женщины. Играя мускулами, мужчина сильно держал в руке кусок мыла.
«Если будете мыться в бане — станете такими же здоровыми, как мы» — как бы говорили эти скульптуры.
Под ногой женщины мы купили билеты и талоны на простыни, поднялись на четвертый этаж. У входа в парильное отделение первого разряда пластом лежал на лестнице ноздреватый пар. Пахло мочалом и стираными простынями.
Бочком, бочком проскочили мы в дверь и оказались в сыром раздевальном зале, который был перегорожен несколькими рядами кресел. С подлокотниками, высокими спинками тетеринские кресла напоминали королевские троны, боком сцепленные друг с другом. В том месте, где обычно прикрепляется корона, были вырезаны две буквы: Т.Б.
Голые и закутанные в простыни, бледные и огненно-распаренные сидели на дубовых тронах банные короли. Кто отдыхал, забравшись в трон с ногами, кто жевал тарань, кто дышал во весь рот, выкатив из орбит красные от пара глаза, кто утомленно глядел в потолок, покрытый бисером водяных капель. Человек в халате цвета слоновой кости ходил меж рядов, собирая мокрые простыни.
— Давно не был, Крендель, — сказал он глухим, влажным от пара голосом. — В Оружейные ходишь?
— В Воронцовские, Мочалыч, — ответил Крендель. — Там народу меньше.
— А парилка плохая, — заметил старик Мочалыч, взял у нас билеты и выдал чистые простыни. — Идите вон в уголок. Как раз два места.
В уголок, куда указывал Мочалыч, идти надо было через весь зал, и Крендель стал на ходу раздеваться, натянул на голову рубашку.
Мы устроились рядом с человеком, который с ног до головы закутался в простыню. Он, очевидно, перепарился — на голове его, наподобие папахи, лежал мокрый дубовый веник. Из-под веника торчал розовый, сильно утомленный рот.
— Вам не плохо, гражданин? — спросил Мочалыч, трогая перепаренного за плечо. — Дать нашатыря?
— Дай мне квасу, — сипло ответил перепаренный. — Я перегрелся.
— Квасу нету, — ответил Мочалыч и отошел в сторону, обслуживать клиентов.
Мы быстро разделись, забрались каждый в свой трон и замерли.
Напротив нас сидели двое, как видно только что пришедшие из парилки. Простыни небрежно, кое-как накинуты были у них на плечи. На простынях черною краской в уголке было оттиснуто: Т.Б.
Эти буквы означали, что простыни именно из Тетеринских бань, а не Оружейных или Хлебниковских.
— Ну, будем здоровы, — сказал человек, у которого буквы «Т.Б.» расположились на животе.
— Будь, — отозвался напарник. У этого буквы «Т.Б.» чернели на плече.
Приятели чокнулись стаканами с лимонадом, поглядели друг другу в глаза и дружно сказали: «Будем!»
