Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было - Гали Еникеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но содержится в данном сюжете сведения и о религии — а именно, об Исламе, хотя в Сибири известны издавна и язычество, и буддизм, и христианство. Именно христианином, мы знаем, был кераит Ван-хан (Тогрул), и ошибка, видимо, вкралась потому, что ему приписали религию, которую, скорее всего, исповедовал его преемник и некоторые его соратники.
Ошибка допущена в летописи переписчиком, для которого исповедание одной религии всеми членами общества (подданными государства) — это норма, к которой государство зачастую стремится, как и было в России при первых Романовых. Но мы знаем, что вовсе не так было в державе монголов, где придерживались принципа веротерпимости (как в России до Романовых).
Одной из причин веротерпимости монголов было то, что в народе «цзубу» — татар, которых позже, при Чынгыз хане начнут называть также и официальным именем «монголы», исповедовали не одну, а минимум две религии, не считая пережитков древнетюркского Тенгрианства задолго до образования державы монголов.
Мусульмане имелись в районах обитания татар в значительном количестве, а мусульманские государства, откуда могли проникать к татарам проповедники идей Корана, были ближе, чем христианский мир. «Несомненно, что главными представителями торговли и распространителями культуры среди монголов были мусульмане; в орде Чингиз-хана были мусульманские купцы задолго до его выступления из Восточной Монголии» (8, 210). В столице Чынгыз хана Каракоруме наряду с христианской церковью имелось две мечети (24, 54).
Посол Папы Римского Рубрук об административных зданиях и культовых учреждениях Каракорума писал: «Вне этих кварталов находятся большие дворцы, принадлежащие придворным секретарям. Там находятся двенадцать кумирен различных народов, две мечети, в которых провозглашают закон Магомета, и одна христианская церковь» (88, глава 44).
Расположенное в Мавераннахре и Кашгарии государство Илекханов (Караханидов) попало в XI в. зависимость от Хорезма — исламского государства, в котором терпимо относились к христианам-несторианам, но жестоко расправлялись с последователями иных, чем «официальное», течений ислама (35, 262).
И, естественно, представители мусульманского мира, «отклонившиеся от единственно верного учения ислама», признанного таковым у себя на родине, не бездействовали, а проповедовали свое учение, и, надо полагать, находили последователей, среди веротерпимых татар. В пользу данного предположения говорит тот факт, что с самого начала возникновения державы монголов в нем важнейшие государственные посты, наряду с христианами-несторианами, занимали также «мусульмане — ренегаты», такие, например, как «тюрки» Махмуд Ялавач и Абдурахман (30, 170).
Но почему-то считается, что религией, исповедуемой в XIII в. правящей элитой татаро-монгол наряду с несторианством, был шаманизм, или, как у Л. Н. Гумилева, митраизм (бон), а не какая-либо разновидность Ислама. «Одной из наиболее пагубных для научного мышления ошибок являются предвзятые ложные мнения, искажающие картину исторического процесса. К числу таких мнений принадлежит представление о монгольской религии XII–XIII вв. как о примитивном язычестве» (там же, 241).
Район преимущественного проживания последователей религии митраизма-бона среди «цзубу» — татар лежит более чем в двух тысячах километрах к северу от мест ее основного распространения в то время. Основные источники, откуда историки берут сведения о вере средневековых татар, те же — персидско-китайские «официальная» и «тайная» «истории» (30, 245), а также сведения христианских и арабских (мусульманских) историков.
В данном вопросе ко всем источникам — и христианским, и мусульманским, не следует относиться с большим доверием. Можно догадаться почему — мы видели из приведенного примера, мусульманское «официальное духовенство», «приватизировавшее слово Божье» (107, 12) в вопросе «можно ли считать мусульманами тех, кто, отклонившись от верного учения ислама, пошел по одному из его ложных ответвлений», никаких сомнений не испытывало. И отвечало — «ни в коем случае», это не мусульмане. Ахметзаки Валиди чуть не избили прямо за праздничным столом «официальные» священнослужители-мракобесы, явно опасаясь за свой «бизнес» перед думающим и эрудированным «конкурентом». Или же другой пример — знаменитого завоевателя, эмира Аксак-Тимура (правил в 1370–1405 гг.) богословские авторитеты Сирии и Хорезма обвиняли в том, что он предпочитал Йазу Чынгыз хана шариату. «На этом основании даже была издана фетва[125], по которой Тимур и его подданные не признавались мусульманами» (53, 172).
Необходимо помнить, что для «мусульман» (арабов и персов) татары были врагом № 1 уже в XII — начале XIII в., и, естественно, они были весьма далеки от того, чтобы признавать своих врагов мусульманами если даже часть татар исповедала Ислам. Тем более не могли арабы и персы признать «настоящими мусульманами» татар, исповедавших Ислам позже, когда они претендовали на роль «духовных пастырей» татар — в конце XIII–XIV вв. Представителям «мусульманского мира» было крайне невыгодно признавать кого-либо из татар, исповедавших Ислам «не так, как они» и не принявших эту веру от их священнослужителей и не выполнявших их «инструкций» относительно вероисповедания, мусульманами по объективным причинам:
Сначала, в ходе войны с монголо-татарами, арабам и персам никак нельзя было признавать врагов единоверцами. И без этого, как мы ниже увидим, народ «мусульманского мира» не горел желанием воевать против татар Чынгыз хана — и вовсе не потому, что был «парализован страхом».
А после создания монгольской державы нельзя было менять точку зрения, уже принятую в исторической литературе — она и пришлась кстати — все были заинтересованы в том, чтобы признать Чынгыз хана и его потомков «язычниками». И мусульманам — арабам и персам (суннитам и шиитам) было это выгодно и необходимо, и христианам — католикам и православным, так как все, каждый в определенной мере, стремились стать главными наставниками татар-чингизидов по религиозным вопросам и убедить их принять именно свое вероисповедание, отказавшись от «язычества» предков.
Соответственно, многим татарам XI–XII веков и начала XIII в. приписывали, смешивая реальность с вымыслом, различные «верования», «обычаи» и «приметы», возможно бытовавшие в народе в виде пережитков, и противоречащие нормам Корана, подобно явному вымыслу — «запрета купаться и мыть одежду» (30, 258), привычки заводить талисманы в виде изображений (фигурок) людей (там же, 250), или обычая, запрещающего вставать на порог[126] (там же, 259) и т. п.
В начале войны «мусульманского мира» с татарами Чынгыз хана, когда неизвестен был исход этой войны, пропагандистская деятельность была направлена на организацию «газавата» — тотальной войны всех мусульман против «неверных татар», что так же способствовало оценке татар как язычников в источниках мусульманских авторов.
После создания державы монголов началась усиленная борьба с целью «завладения разумом и духом победителей» со стороны мировых религий — Ислама и Христианства. В связи с этим ближневосточные (арабские и персидские) пропагандисты Ислама среди чингизидов (естественно, также в варианте «единственного верного учения», которое только они могут предложить) отстаивали точку зрения, высказанную ранее их предшественниками, о том, что «татары оставались неверными» еще в XI–XII вв. и позже (30, 94).
Не следует забывать и того, что арабы и персы и представители других «легитимных» религиозных течений в исламских государствах не считали мусульманами тех, кто ограничивался в исповедании Ислама лишь признанием того, что «Ислам основан на ряде идей, которые представляют непреходящую ценность и выше отдельных направлений мусульманства» (6, 187). И особенно если это совмещалось с изучением Корана и чтением молитв на своем языке, а не на «официальном мусульманском» — арабском.
Поэтому выгодно было и христианскому, и мусульманскому миру признавать татар Чынгыз хана в своих «публикациях» именно «язычниками». Поэтому до нас и не дошли ни Йазу (Яса, Язу) в подлиннике, ни даже в полном и точном списке, ни Алтын Дафтер, вообще никаких «татарских книг и бумаг с татарскими письменами». И почти никаких достоверных сведений о вероисповедании татар вообще — до Чынгыз хана и при нем, (кроме несторианства), не было оставлено.
Несториане также не считались официальной церковью за христиан. Но тот факт, что несторианство было именно христианством, его «ответвлением», пришлось признать «законным» пасторам, попам и муллам, так как несторианство было основательно развито и распространено в мире, и имело древнюю историю уже к XII в.
Основные признаки митраизма-бона, по причине которых он «не ладил с буддизмом, но дал спокойно поглотить себя христианству и исламу» — то есть основные признаки веры части татаро-монголов, к которым относился и Чынгыз хан, как объясняет Л. Н. Гумилев — это то, что «митраизм — жизнеутверждающая система» (30, 255).