Инга - Виталий Кленов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В этом плане все изменилось. Современные технологии научили людей поступать примитивнее: больше сделал — больше получил, — пояснил Артем. — Ценности другие.
Похоже, с этим был согласен и Митрич, который впервые за вечер одобрительно кивнул. Инга это заметила и тут же спросила:
— Митрич, а вот действительно, почему раньше строили не спеша, но красиво?
— Люди сами виноваты. Все бегают, суетятся. Ничего вокруг себя не замечают, вот красота и не нужна никому. А чтобы ее понять, оценить, надо жить ближе к природе, подальше от ваших железобетонных коробок.
— Очень возможно, что так и есть, — согласился Максим, но тут же задал новый вопрос: — Вот ты, Митрич, на природе живешь, каждый день ею любуешься. Я тоже на природе люблю бывать… Но, если разобраться, что здесь интересного — сосны да камни… Все! В городе-то поинтереснее будет. Согласен?
— А я и не спорю. Я человек маленький, мужичок с ноготок, как говорится. А у вас в столице много всякого народа ученого, который поболе моего разбирается, — ухмыльнулся Митрич, и всем сразу стало понятно, что на самом деле все обстоит как раз наоборот. — Хотите, завтра покажу вам кое-что интересное, раз уж пошел у нас такой разговор?
Все четверо одобрительно загудели. Они-то думали, что им здесь совершенно нечем будет заняться, из развлечений — грибы, рыбалка да красоты дикой природы, что им придется весь отпуск просидеть на острове и ночевать в деревянных избушках. И поскольку перед поездкой все настраивались на что-то подобное, неожиданное предложение Митрича восприняли на ура: осмотреть остров и сходить на рыбалку они успеют и потом, а пока надо воспользоваться случаем увидеть что-нибудь новенькое.
— Есть на берегу Онежского озера такие места, где сохранились рисунки древних людей, — сообщил Митрич.
— На скалах? — уточнила Инга, вспомнив учебники истории.
— На камнях. Ученые их петроглифами называют.
В этот момент в коттедж заглянул вернувшийся со съемок Филипп и, узнав, куда собираются завтра поехать его друзья, решил подкорректировать планы и отправиться вместе с ними. В принципе, съемки были завершены, материала для календаря отснято предостаточно, но, услышав о петроглифах, Филипп загорелся, и теперь его было не остановить.
Для работы он попросил остаться одну из фотомоделей — Дину Монастыреву, которую планировал задействовать в съемках, а остальных девушек помощник Митрича должен был завтра отвезти в Петрозаводск.
На следующий день все проснулись пораньше, позавтракали в столовой и собрались в дорогу. Ребята помогли Филиппу донести на пристань его оборудование. Митрич в это время уже складывал под сиденье какие-то сумки, от помощи отказался и все сделал сам. Закончив с погрузкой, они расселись и отчалили. Митрич заранее предупредил, что путь предстоит неблизкий, и все настроились на долгую дорогу. Девушки, укутавшись в куртки, прижались друг к другу и задремали, парни же с интересом смотрели по сторонам. Когда же катер пересек озеро и пошел вдоль береговой линии, пейзаж за бортом повеселел, солнце постепенно поднялось и стало пригревать. Инга, Марго и Дина взбодрились и расстегнули куртки, а Митрич, увидев впереди маяк, повернул к берегу.
— Бесов Нос, — объявил он.
— Бесов?
Девушки напряглись и стали вглядываться в берег, будто опасаясь, что сейчас из-за деревьев появится нечто ужасное. Но ничего подобного не произошло: они благополучно причалили и выбрались на землю, точнее на камни, которые обрамляли мыс.
— А знаете, почему Бесов? — предвосхищая их вопросы, спросил Митрич и вытянул руку: — Вот эта фигура на камне и есть Бес.
— Где, где? — не сразу заметив изображение, стали вглядываться в камни девушки.
— Вот он! — обнаружила Дина. — Где трещина. Смотрите: вот голова, вот туловище, руки, ноги.
— А почему рядом с ним крест? — спросил у Митрича Максим.
Тот покашлял и объяснил:
— Бесом-то его люди прозвали. Из боязни, наверное. А затем уж рядом с ним монахи православный крест высекли. Нейтрализовать, значит. Но это было недавно, всего пару веков назад, а сами рисунки здесь очень давно. Ученые говорят, что они возрастом древнее египетских пирамид будут.
Услышав такое, любознательные туристы притихли и стали рассматривать петроглифы с еще большим интересом.
— Есть в нем что-то пугающее. Особенно эта трещина. Она словно делит Беса пополам. И глаза. Видите? Один смотрит, а другой закрыт, — с опаской произнесла Дина.
— Люди говорят, что это граница между мирами, а он ее охраняет, — пояснил егерь. — Тут действительно могут случаться всякие странности. Например, часы порой останавливаются, электронное оборудование из строя выходит. Местным в округе об этом известно, и капитаны, завидев этот маяк, стараются обойти мыс стороной.
Все разом посмотрели на свои часы. Артем вдруг напрягся и сильно тряхнул рукой, потом снова сосредоточенно посмотрел на циферблат и поднес его к уху.
— Фу ты, показалось, — выдохнул он и, протянув руку вперед, чтобы все видели, сказал: — Идут.
Напряжение спало, и Митрич продолжил:
— Только не все так однозначно. Может, это и не Бес вовсе. Старики говорят, что раньше народ сюда как на святилище ходил. Помолиться духу озера, принести жертву, чтобы штормов не было, чтобы лодки не тонули и рыба не переводилась. Почему люди издревле вокруг озера селились? Кормило оно! Ну а случись чего, к духу озера шли, задабривали. Видите, разлом трещины находится прямо на том месте, где у него рот? Вот и лили ему в эту трещину кровь животных — ублажали, значит, — а он за это не трогал людей, не призывал к себе рыбаков.
Филипп в это время начал разбирать оборудование и устанавливать штатив. Ребята отошли в сторону, и он сделал несколько пробных снимков.
— Их очень плохо видно. Нечетко.
— Филипп Андреич, дык петроглифы лучше всего вечером снимать, на закате. Солнце тогда каждую трещинку на камнях подчеркивает. Вечером рисунки хорошо видно, даже то можно рассмотреть, чего днем не заметишь.
— Митрич, а давай до вечера останемся? Можно так сделать? — загорелся Филипп.
— Оно можно, конечно. Только тогда ночевать здесь придется. Ночью мы по воде далеко не уйдем. Опасно. Факт.
Филипп посмотрел на Артема, тот — на Ингу.
