Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

- Ну и попали же мы в переплет, - тоскливо заметил парень, косясь на товарища по несчастью, - Просто между Сциллой и Харибдой, как в древней мифологии!

- Твоя начитанность здесь не к месту, - мрачно отозвался Ганс, - Тоже мне, умник! Лучше бы думал, как из этой хрени выпутаться, чем про какую-то там Сциллу рассуждать!

Гоц, прекрасно знающий о недостаточном образовании однополчанина, отвернулся и, немного нахохлившись, втянул голову в плечи.

- Это древнегреческое чудовище, - бросил он, не поворачиваясь, - А Харибда – водоворот, чтобы ты знал. Сцилла – русские, Харибда – варвары…

- И придурок между ними – ты! – огрызнулся собеседник, - Нашел время сравнивать! Мы влипли как мухи в паутину, блин, я вообще ни хрена такого не представлял! Командир мертв, Гюнтер неизвестно где, Альбрехт убит… Нас осталось двое, и только вопрос времени, когда нас прикончат. Это же охренеть можно! – он бросил взгляд за окно и понуро пробормотал, - Ну, что за дерьмо…

Деревья снаружи вновь радовали глаз сочной зеленью, хотя по всем правилам после осени должна была бы наступить зима.

- Будь Гюнтер здесь, он бы знал, что делать, - вздохнул Гоц, не придавая словам товарища особенного значения, - Кёллер почему-то всегда знает, как быть, помнится, даже с герром Нойманном спорил!

Ганс откровенно сморщился.

- Кёллер – напыщенный, самоуверенный болван, только и знает, что демонстрировать, какой он крутой! Доверили ему, блин, русских допрашивать, до старости гордиться будет! Держу пари – будь он здесь, начал бы строить из себя командира, придурок… Но не думаю, что он жив. Нойманн-то, вон, пожестче него был, а все одно на тот свет отбыл. Здесь вообще хренотень какая-то творится, люди исчезают, появляются, снова исчезают… где гарантии, что Гюнтер исчез, чтобы вернуться, что его не убьют где-то там?!

- Прекрати паниковать, - видя, что собеседник заводится все сильнее, парень предпочел пресечь это, - Ганс, я знал тебя еще до войны, и сколько помню себя, ты всегда все видишь в черном свете. Может, еще не все пропало…

- А ты на все сквозь розовые очочки глядишь! – рявкнул в ответ старый приятель, - Гоц, твою мать, мы одни против толпы вооруженных врагов! Тут, блин, вопрос не в том, пробьемся ли мы, тут вопрос, скольких из них мы захватим с собой…

- Хватит меня запугивать! – Гоц, будучи юношей впечатлительным и нервным, и мгновенно вообразившим себе их дружный конец, тяжело сглотнул и рефлекторно коснулся автомата на плече, - Может… знаешь, Ганс… а ведь у варваров только холодное оружие, ну, и еще стрелы. Может, если ты прикроешь меня, я смогу выскочить, добраться до наших, а там…

- Нет! – Ганс совсем помрачнел, - Вооружены-то слабо, а Нойманна вон положить смогли. А он-то мужик не промах был, отчаянный, умелый, не за красивые глаза в командиры вышел. И все одно валяется вон теперь с ножом в горле. А тебя и подавно порешат, я один не хочу подыхать!

Гоц устало вздохнул и, повернувшись к собеседнику, окинул его снизу долгим внимательным взглядом. Потом криво усмехнулся.

- Не притворяйся, что очень дорожишь мной. Ганс, у нас в любом случае нет выбора – нужно добраться до своих, попросить помощи, иначе нам точно крышка. Ты думаешь, мне очень хочется рисковать? Думаешь, я горю желанием бросаться на нож? Но если я этого не сделаю, мы оба умрем наверняка, а так у нас будет шанс! У нас автоматы, ты меня прикроешь, и я проскочу! Подумай!

Ганс улыбнулся с нескрываемым презрением.

- Да я тобой и не дорожу, болван, я за свою шкуру трясусь. Если один останусь – не отобьюсь, а у двоих… - он внезапно умолк и обреченно махнул рукой, - Хотя с таким напарником, как ты, шансов все равно нет. Хрен с тобой. Иди – прикрою. В конце концов, бегаешь-то ты быстро, это я знаю.

Гоц неспешно поднялся на ноги и, на миг замявшись, неуверенно прижал автомат к себе. Чтобы бежать быстрее, стоило бы его оставить, следовало бежать налегке, но безоружным быть не хотелось – не то было время, и не та ситуация. Парень заколебался.

Его товарищ, моментально поняв причину сомнения однополчанина, выразительно закатил глаза, еле удерживаясь, чтобы не подтолкнуть безрассудного добровольца в спину.

- С автоматом беги, придурок! Если что – отстреляешься, а то ведь и вправду убьют, не успеешь до наших добежать. Ну? Готов?

- Нет, - вздохнул молодой человек и, печально улыбнувшись, пожал плечами, - Но какое это имеет значение? Ты не добежишь, а у меня шанс есть. Приготовься стрелять. И, Ганс… - он на секунду замер и, куснув себя за губу, неуверенно осведомился, - Как думаешь, герр Нойманн одобрил бы?..

Ганс равнодушно пожал плечами – с его точки зрения думать, сумел ли бы выслужиться перед покойным командиром сейчас было совершенно бессмысленной тратой времени.

- Какая хрен разница? Хотя, если тебе будет спокойнее – да, думаю, он бы тебе орден дал. Сталхерц был отчаянным мужиком и любил таких же безбашенных идиотов, как он сам. Так что твоя дурь бы его порадовала. Давай, Гоц, иди, доберись до наших и… - он прервался на полуслове, тяжело вздохнул и, пересиливая себя, пробурчал, - И да поможет тебе Бог.

Благословение от безбожника было, конечно, слышать чрезвычайно приятно, но Гоц ограничил свою благодарность одним коротким кивком. Ни на что другое времени сейчас не было.

Сердце сжалось от страха. Он шел сейчас почти на верную смерть, на отчаянный поступок, шел ради спасения жизни товарища, а при хорошем раскладе – и собственной, и полностью сознавал риск. Его могут убить… а ведь он еще так молод!..

Да и герр Нойманн стар не был, однако же, пошел вперед, рискнул всем и… погиб. Война, проклятая война, она никого не щадит! Что ж, прав был Ганс, говоря, что жизнь свою он должен продать подороже, забрать с собой как можно больше врагов.

Ну, с Богом… Гоц вскинул автомат к плечу, готовясь прорываться с боем и, мысленно перекрестившись, решительно шагнул вниз, минуя первую ступеньку.

Ганс следовал за ним – настороженный, внимательный, готовый в любой миг открыть огонь по неприятелю, чтобы прикрыть однополчанина и помочь ему выбраться. И Гоц знал, что товарищ не подведет.

Шаг, еще шаг… бесконечные ступени. А вот и изгиб стены, за которым они скрывались в прошлый раз, из-за которого выскочил герр Нойманн, начиная атаку.

Дьявол… почему вокруг вдруг так потемнело?.. Гоц неуверенно поднял взгляд и нахмурился. За маленьким окошком-бойницей в стене башни плескалась непроглядная ночь, хотя минуту назад светило солнце. Да что здесь творится?..

Парень мотнул головой и, давая себе приказ не отвлекаться, осторожно выглянул, оценивая обстановку.

Варвары, по-видимому, не слишком смущенные сумасбродным состоянием времени вокруг, чинно восседали кружком возле лестницы, на время оставив попытки взять приступом библиотеку, и о чем-то разговаривали. Путь для побега они вроде бы не перекрывали, но за спинами их проскользнуть вряд ли было возможно. Особенно с учетом того, что холодное оружие свое дикари из рук не выпускали и, беседуя, игрались с ним, то подкидывая в воздух, то почесывая острием щеку.

- Готов? – шепнул за спиной Ганс, перехватывая автомат поудобнее и готовясь стрелять, прикрывая дерзкого однополчанина. Гоц резко кивнул и, набрав в грудь побольше воздух, начал медленно и осторожно спускаться, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Он успел сделать ровно четыре шага. На пятом бег времени вдруг словно ускорился; события принялись сменять друг друга с бешенной скоростью, и парню потребовалась масса усилий, чтобы успеть хотя бы осознать их.

Вот гунны, заметив лазутчика, повскакали с мест, занося над головами оружие. Вот Ганс, выполняя обещание, мазнул по неприятелю длинной очередью, скорее отпугивая, нежели причиняя вред. Вот закапала на пол кровь…

Гоц со всех ног бросился вперед, не желая медлить; дикари, взбешенные такой дерзостью, попытались не выпустить его наружу… и вдруг прямо у подножия лестницы взметнулся столб светлого песка, взявшийся невесть откуда. Взметнулся он прямо перед бегущим немцем, и тот замер, на секунду теряясь, не зная, что предпринять и чего ждать от неведомого врага.