Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

- Книга, - повторил он, кивая, - Ich verstehe. Warum?*

- Да вот ни фига ты не понимаешь! – рассердилась Тата, - Книга, чтобы ты знал, - источник знаний, бестолочь, в ней могут быть ответы! Если мы их прочитаем, может быть, поймем, как вернуться назад!

Гюнтер, по возрасту несколько превосходивший наглую девицу и годившийся ей если не в отцы, то, во всяком случае, в старшие братья, на ее счастье «лестной» характеристики своих умственных способностей на сей раз не понял. Если слово «идиот» он еще более или менее мог для себя уяснить, и даже не обижался на него (русские, что с них взять?), то вот на «бестолочь» мог бы и обидеться.

- Назад? – мужчина сдвинул брови, - Книга… назад?.. Как?

Девушка красноречиво закатила глаза, всем видом показывая, как же ей надоело общаться с непонимающим элементарных вещей немцем, и негодующе взмахнула связанными руками.

- Давай мы сначала спустимся вниз, а потом я тебе покажу. Объясню. Понимаешь? Объяснять буду!

- Там? – уточнил Гюнтер, указывая на лестницу. Неизвестно, что именно он хотел спросить – там ли будет девушка объяснять, или туда ли она планирует спуститься, но Тата закивала с жизнерадостностью китайского болванчика.

- Точно-точно! Ja! Пошли туда, там может быть сундук с золотом, - заметив, что маленькой шпильки собеседник не понял, девушка едва сдержалась, чтобы не захихикать, - В общем, вперед, на поиски сокровища! То есть, вниз, на поиски книги.

Немец, совершенно замороченный, улавливающий из сумбурной речи русской то одно, то другое не связанное между собой слово, красноречиво сплюнул в сторону от нее и решительно подхватил пленницу подмышки, ставя ее на ноги. Девушка, оценив силу держащих ее рук, мимолетно порадовалась, что хотя бы возможности передвигаться ее не лишили. Наверное, не нашли, чем связать ноги.

Гюнтер, подняв ее с пола, решительно ухватил за ремень, связывающий руки и потянул за собой к лестнице. Тата, мысленно костеря фашиста на чем свет стоит, неуверенно направилась за ним, с опаской косясь на полуразрушенную лестницу и очень слабо представляя себе, как будет спускаться по ней без помощи.

Немца же такие мелочи, очевидно, не волновали. Сам он был человеком ловким, тренированным и, пожалуй, спуститься со связанными руками не затруднился бы, даже при учете наполовину обвалившихся ступеней, поэтому полагал, что девушка с такой задачей тоже справится.

А может быть, он и вовсе о ней не думал – делал, как удобнее ему, заботился исключительно о своем благе и, по-прежнему не уверенный в логичности предложения пленницы, все-таки предпочитал ему последовать.

Когда, уже почти на середине лестницы, Тата вдруг оступилась и неловко завалилась на него, Гюнтер опешил. По шее мазнуло теплое дыхание, в объятиях вдруг оказалось стройное тело…

Девушка поспешно выпрямилась и, высвободившись из рук мужчины, поторопилась продолжить спуск.

Немец направился следом, впервые за все время знакомства глядя на нее другими глазами.

Симпатичное личико. Ладная фигурка. Длинные волосы. Дерзкая, наглая – горячая девчонка, нечего сказать! А еще они, судя по всему, одни в этой башне, и когда вернутся обратно, неизвестно… Время есть.

Девушка, не подозревая о мыслях спутника, торопливо спустилась вниз и, сделав несколько шагов по ровному полу, тоскливо огляделась. Мда, как и следовало ожидать – никого и ничего, кроме тишины, запустения и пыли. Даже дверь в библиотеку не прикрыта, а распахнута настежь, болтается на покосившихся, проржавевших петлях.

Гюнтер, ловким прыжком перемахнув последние две ступени, остановился рядом с пленницей и огляделся. Ее предложение найти какую-то там книгу он помнил, и справедливо полагал, что знает, где искать нечто подобное – в конечном итоге, в библиотеке побывать немец успел и книги на полках видел. К тому же, библиотека в этом здании кажется помещением наиболее обжитым, уютным, а значит, неплохо подходит для его планов.

Тата пожала плечами и, предпочитая ничего не говорить, уверенно направилась в библиотеку. Немец последовал за ней.

В библиотеке радовал глаз странноватый антураж – опрокинутый стул возле дальнего стола, перевернутый стол обеденный, пятна крови на полу… Натюрморт тот еще, совершенно не внушающий надежды.

Девушка остановилась в двух шагах от перевернутого стола и, покусав губу, устремила взгляд на книжные полки. Ну, что ж, хоть книги на месте. Осталось найти тот фолиант про темпоров, и…

- Ты чего?..

Гюнтер вдруг ухватил ее за плечо и дернул к себе. Тата, недоумевая, что пришло в голову неприятелю, уперлась связанными руками ему в грудь, растерянно глядя в оказавшиеся непозволительно близко светлые глаза. Немец стиснул ее в стальных объятиях и, не успела девушка опомниться, как к ее губам внезапно примкнули жесткие горячие губы.

Она протестующе замычала, зажмурилась, мотая головой, пытаясь высвободиться, толкая его в грудь, выдираясь изо всех сил и с ужасом сознавая, что мерзавец сильнее, что ей не справиться…

- Отпусти ее.

Знакомый холодный голос, внезапно разорвавший кажущуюся нерушимой тишину библиотеки показался девушке гласом Божьим.

Гюнтер, вмиг растерявший свой пыл, не понимая, что происходит, оторвался от губ пленницы и, недоуменно моргая, огляделся.

Все было так, как секунду назад – перевернутый стол, опрокинутый стул, пятна крови на полу… Только не было пыли, и не было пусто. Библиотека была полна народу; капитан Вольфганг, злой, как черт, стоял, направив на врага дуло автомата.

Гюнтер неспешно выпустил Тату и поднял руки вверх, демонстрируя полнейшую капитуляцию. Опытный глаз успел заметить еще одного вооруженного солдата, успел выхватить третьего, безоружного, но однозначно готового броситься в драку, и мужчина предпочел сдаться, нежели вступить в заведомо проигрышный бой.

Девушка, ощутив свободу, стремглав бросилась к недавно обретенному молодому человеку и, обнаружив за его спиной брата, выдохнула с неимоверным облегчением.

- Он псих! – зашипела она, кивая на замершего с поднятыми руками фашиста, - Понимать ничего не понимает, а целоваться лезет, придурок!

Марк, развязывая сестре руки, только покачал головой.

- Вечно ты из-за своей симпатичной мордашки в неприятности влипаешь… никогда не думала пластику сделать?

- Да иди ты, - обиделась Тата и, не в силах сдержать порыв, повисла у брата на шее.

Вольф, которому тоже очень хотелось обнять девушку, но который по понятным причинам не мог себе этого позволить, чуть сдвинул брови.

- Свяжи его, Марк, - бросил он, - Тата… надеюсь, они не обижали тебя?

- Обижали! – мигом наябедничала девушка, - Он меня по щекам бил, кулаками угрожал! Как сказал бы Райв – он плохой! …А где Райв?.. – то, что темпора среди присутствующих нет, она заметила только упомянув его имя и взволновано завертела головой, - И Пашка… Что у вас тут произошло, где все?! – обнаружив вместо знакомых ей людей одного сильно раненного фашиста, и какого-то неизвестного парня, она осеклась, - А это кто?

Капитан, внимательно следящий за тем, как скрупулезно Марк скручивает руки Гюнтера, негромко вздохнул. Любопытство девушки было ему понятно, удивления не вызывало, но все-таки в данной ситуации казалось неуместным.

- Фридрих, последи за ним, - негромко бросил он через плечо и, мотнув дулом автомата в сторону Альбрехта, велел пленнику, - Иди к нему.

Гюнтер равнодушно пожал плечами и, четко, по-солдатски, повернувшись, направился, чеканя шаг, к пострадавшему товарищу. То, что тот, вопреки его предположению, все-таки жив, да еще и перебинтован, стало для немца, конечно, большим сюрпризом, но бурно свой восторг выражать он не стал.

Тата изумленно уставилась на светловолосого человека в заляпанной кровью и краской рубахе, который оказался ни кем-нибудь, а тем самым пресловутым Фридрихом, о котором так пекся Вольф, и в категоричной форме затребовала объяснений.

Пленники, между тем, улучили минуту для собственных разговоров.

- Нойманн мертв, - вместо приветствия бросил Альбрехт, которому об этом происшествии успели сообщить выглянувшие в минуту затишья наружу неприятели. Гюнтер равнодушно пожал плечами – командира он не любил.