Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сними-ка платочек, дай взглянуть на свой труд!
Еланька неуверенно стянула повязку, обнажив розовую, не загрубевшую еще кожу на правой щеке.
— Ох ты, неплохо! — Олга с довольной ухмылкой облизнула измазанные в сметане пальцы. — А на кой ляд, скажи, ты лицо кутаешь, а?
— Да вы что, как можно! — девушка поспешно прикрыла щеку повязкой. — Слухи же, да сплетни по деревне вмиг разлетятся. Люди скажут, как, мол, она в одну ночь излечилась? Не иначе, как колдовством богомерзким! Что я им на это отвечу-то?
“А девка не дура, соображает”, — одобрительно усмехнулась Змея, но вслух похвалить не успела: за дальним пологом что-то гулко бухнуло и девчушка плачущим голосом запричитала:
— Братец, ну что же ты! Ну, как так можно-то, а?!
Елань метнулась было из-за стола, да так и замерла под взглядом Змеи. Та, в свою очередь, прихватив пару оладий с опустевшего блюда, медленно прошлась в дальний конец клети и отдернула завес. Отвратительный запах гниющей человеческой плоти ударил в нос с такой силой, что Олга невольно поморщилась. На полу рядом с широкой лавкой, покрытой периной, лицом вниз лежал старший сын старосты, Уголек, как мысленно окрестила его Змея, весь в повязках, смоченных каким-то ядреным зельем, которое добавляло свою толику в общий смрадный дух.
— Ну-ка брысь! — прикрикнула на девчонку Олга, отобрав у нее плошку с кашей. Та мышью юркнула за полог, утирая слезки, и спряталась за спиной старшей сестры. Елань переводила тревожный взгляд с гостьи на брата, теребя передник. Олга поставила миску на табуретку и присела рядом с телом. Плечи паренька вздрагивали от сдерживаемых рыданий.
— Ай, не хорошо-то как, сестру обижать!
Парень вздрогнул и напрягся в попытке повернуть голову на незнакомый голос.
— Еще и нюни распустил, мальчишка!
Одним легким движением Олга уложила парня обратно на лавку, мысленно удивляясь выносливости и живучести последнего. При близком рассмотрении последствия ожогов казались еще страшнее, и изумляло именно то, что паренек смог продержаться неделю, имея подобные раны, да еще и не потерять сознания, свалившись с достаточно высокого ложа.
Олга взяла миску с кашей и, поглядев на парня, задумалась, внимательно прислушиваясь к себе. Голод уже не мучил ее, силы восстановились… Она попросила воды и, прополоскав рот, сосредоточилась на своих ощущениях. Сначала на языке появился горьковатый привкус, что постепенно становился сладким до приторности, и когда слюна достигла нужной консистенции, Олга сплюнула выделившийся яд в кашу.
— Ешь! — Она ткнула ложкой в плотно сжатые губы Уголька.
— Не заставляй меня применять силу, — парень сразу открыл рот, испуганно косясь на сестру.
— А ты, хозяюшка, расскажи мне, — обратилась Змея к Елани, — что я, собственно, делаю в этом доме.
Олга до последнего надеялась, что повесившийся гусляр окажется еще одним кошмарным сном, из тех, что мучили ее весь прошедший год. Но когда девушка повела рассказ о том, как на жуткий то ли крик, то ли вой сбежалась чуть ли не половина деревни, и как предстало перед глазами людей неприятное зрелище, в виде трупа “дядюшки Игната”, раскачиваемого над рекой ветром, Олгу снова прошиб холодный пот.
— И вас, Ольга, — коверкая непривычное имя, продолжила Елань, — нашли недалеко, в беспамятстве. И кровь шла у вас отовсюду: из ушей, носа, из горла… И все руки были в таких страшных багровых синяках, на чешую похожих, будто бил вас кто. Но они быстро сошли, как только вас сюда дядька Прохор принес… а сюда потому и принес, что наша изба ближе была. Народ поговаривает, что это тот волк-оборотень сотворил… — девушка помолчала, ожидая опровержения или, наоборот, подтверждения слухов. Но, так и не дождавшись ответного слова, вздохнула, украдкой смахивая слезу:
— Жалко дядюшку Игната… За что ж его так-то? Он ведь зла никому не чинил. И голос у него был чисто ангельский.
Олга накрыла пустой миской кашник, стоявший на маленькой скамеечке. Знала бы ты, девка, за что, цены бы тебе не было. Змея задумчиво почесала кончик носа.
Итак, Слепко поплатился глазами за свои слова, которые одни посчитали слишком секретными для чужих ушей, а другие признали ересью. Две недели назад к нему приходит неизвестный йок, с целью выспросить местонахождение Лиса. Почему неизвестный? Потому что Волк не подходит под описание Марфы, к тому же он одиночка, а тот был с Учеником, похожим на рыбу, ну и имя у него скорее всего было соответствующее. Возможно, Игнат не выдержал натиска и сказал, что Рыжий скоро будет здесь. Помнится, Учитель рассказывал, что некоторые оракулы обладают определенным видением, то есть зрением, помогающим им чувствовать на расстоянии приближение духов. Олга еще спросила тогда: почему же йоки до сих пор тебя не поймали? На что Лис рассмеялся и ответил: “Так этим шельмам бельмастым легче удавиться, чем помочь духу в их деле. Они нас считают животными и предпочитают не марать своих белых ручек в наших грязных распрях. Гордость этим кичливым выродкам, видишь ли, не позволяет. А чурбаны, называющие себя сынами смерти, чтят их, как богов. К тому же меж белоглазых и своих интриг целый ворох”. Видимо, гусляр был не совсем оракулом, раз Волк позволил себе ему угрожать.
Таким образом, прибытие Лиса в деревню было ожидаемым, и йоки решили устроить засаду на северной дороге, ведущей в Самурь, сделав вполне логичное заключение, что из Смолытки кроме как на городскую ярмарку, Рыжему идти куда-либо нет смысла. Неделю спустя Лис появляется в назначенном месте, и по примеру сородичей наведывается на мельницу, где несчастный гусляр сидит безвылазно, иначе почему тетка Марфа не видит его среди приезжих гостей? Тот предупреждает Учителя об опасности, и Лис исчезает на неделю неведомо куда. Интересно, что подтолкнуло Соловья помочь преступнику? Неужели та глупая идея избранности Рыжего; какой-то миссии, возложенной на него свыше. Звучит как сущий бред, и Волку, скорее всего, подумалось то же самое, хотя Игнат высказывал ему свое предположение вполне искренне. Так или иначе, Волк пригрозил ему чем-то или кем-то, что должно было развязать язык гусляра и выдать местонахождение Змеи. После чего Слепко навещает ее на сеновале, несет полную чушь о любви и предательстве, и в конце вешается на березе…
Олга резко обернулась к Елани.
— У твоего отца было два брата. Игнат — младший. А где второй.
— Не знаю. После того как дедушка пропал лет десять назад, бабушку, Фиду, выкупил пожилой дружинник и взял в жены. И дядьку, ему тогда пятнадцать годков было, с собой
