Только одной вещи не найти на свете - Луис Руис

— Алисия, ты не думаешь, что делаешь.

Да, да, она и не спорила с этим. Конечно, надо было слушаться указаний Мамен, надо было подавить навязчивые идеи, пока они не обрели такого масштаба и не стали по-настоящему опасными. Но теперь поздно причитать! Виной всему некий удивительный процесс, своего рода осмос: реальность — как внешняя, так и повседневная — в конце концов впитала в себя фантастические обстоятельства из снов Алисии, из того круга тайн и загадок, которые обступили ее сны. Все произошло помимо воли Алисии, просто два царства — внутреннее и внешнее — заключили своего рода соглашение и дальше развивались симметрично, завися друг от друга и включаясь в дела друг друга. Возможно, Алисия сходит с ума, но ведь и вправду существует загадка, которую необходимо разрешить. Почему мужчина с усами разыскивал ее? Почему Нурия прячет у себя ангела, похожего на ангелов из таинственного города? Как получилось, что план города, напечатанный в книге, совпал со сновидением Алисии? Почему именно Бласа подозревают в убийстве антиквара, который был еще и другом Марисы?

— Рафаэль Альмейда, — повторила Мамен, побледнев.

— А ты что, его знала?

Легкая заминка подтвердила: да, знала. Мамен поддалась минутной слабости, но быстро взяла себя в руки и заговорила о том, что надо бы сварить кофе — или лучше им выпить мансанильи? В квартире сильно пахло воском; запах, по всей видимости, шел от мебели или от каких-то предметов, стоявших в гостиной со стенами цвета сомон. Алисия сбегала за лампой с птицами и поставила ее в угол, под репродукцией Матисса — что-то вроде сине-зеленого подсолнуха. Взгляд Алисии упал на старинную деревянную фигурку святой Изабеллы, которая замерла на журнальном столике у дивана. Алисия нагнулась, взяла фигурку в руки, осмотрела. Мысли быстро закрутились в еще не совсем отлаженном мозгу — она чувствовала, как детали огромного конструктора начинают вставать на нужные места.

— Я купила ее у Альмейды, — сказала Мамен, подойдя к Алисии сзади. — Только прошу тебя, не воображай бог знает что! Мы были просто знакомы, не более того.

— А я ничего и не воображаю, — огрызнулась Алисия, ставя деревянную святую на место и прекрасно сознавая, что именно она должна была вообразить.

— Меня с ним познакомила Мариса, и я купила у него пару вещей — только и всего. Я, конечно, была в курсе их отношений. Ничего удивительного, он был мужчина видный, галантный, а бедный Хоакин, он, разумеется, очень добрый, но слишком заурядный, серый. Ты говоришь, что в убийстве обвиняют твоего соседа…

— Нет, он не убивал. На него пало подозрение, потому что он тоже был знаком с Альмейдой и в тот вечер заходил в лавку. Сейчас расскажу подробнее.

Но времени на подробности не осталось. Часы, взиравшие на них с телевизора, показывали, что время движется к половине седьмого: правый ус быстро опускался вниз. На этот вечер у Алисии была назначена встреча.

Инспектор Гальвес апатично ждал ее, сидя на скамье перед островом Картуха и глядя на сумбурные постройки Всемирной выставки; сумерки отражались в реке и окрашивали потоки воды в кроваво-красные тона; воду взрезали серебристые стрелы соревнующихся лодок. Алисия почти бежала, ориентируясь на полумесяц моста Баркета, и едва она вышла на аллею, как сразу заметила фигуру инспектора — сонного и неряшливо одетого. Инспектор курил какую-то дрянную сигарету, но теперь словно забыл о ней и чуть не обжег себе пальцы. Казалось, голос Алисии пробудил инспектора, помог вернуться в то место, где находилось его тело; он, отряхивая брюки, поднялся и поздоровался с обычной своей киношной вежливостью, потом предложил прогуляться. Их обогнала пара, совершающая footing, сзади им показалось, что светлая коса девушки — это рука, которая машет на прощание. Алисия подумала о том, что инспектор явно устал: движения его были куда медленнее и скованнее, чем всегда, будто каждому жесту, каждому слову он давал время вызреть, сперва проводил им технический осмотр и лишь потом позволял выплеснуться наружу. Поэтому Алисии показалось невыносимо театральным движение, которым он вытащил пачку «Винстона» из кармана невзрачного плаща и сунул в рот сигарету, — такое позволяют себе только очень плохие актеры, когда хотят показать, что происходит нечто чрезвычайно важное, поворотный путь в развитии действия, и публика должна это понять. Алисия шумно вздохнула; с реки дул мягкий ветерок, он шевелил заросли тростника у берега и вызывал улыбки на губах пенсионеров, сидевших на скамейках. Алисия отказалась от предложенного инспектором «Винстона», она предпочитала «Дукадос».

— Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы уделили мне часть своего времени, — церемонно повторил Гальвес — Я понимаю, все это должно быть для вас очень неприятно, но войдите и в мое положение: мне платят за то, что я собираю свидетельские показания, исписываю кучу бумаги. Сказать по правде, я в глубине души благодарен начальству за то, что мне дали дело такого рода. Обычно мы возимся с молокососами, мошенниками, всяким поганым отребьем. В первый раз я столкнулся с загадкой интеллектуального характера: антиквариат, статуи, сатанизм. Только мечтать о таком можно!

— Сатанизм? — повторила Алисия, которая вдруг словно оглохла.

— Ах, разумеется, разумеется, я ведь забыл, что ваша роль — все отрицать, — Гальвес сделал жест в манере Богарта, но не слишком удачно, — или изображать крайнее изумление. Я говорил вам и вашему деверю, что у Асеведо не было серьезного мотива для преступления: пенсионер не стал бы рисковать и разбивать кому-то череп, чтобы последний оставшийся ему десяток лет прожить на деньги, заработанные таким вот способом. Ключ к преступлению — в том самом ежегоднике, в той толстой книге, которая валялась рядом с убитым, ведь из нее вырвали одну-единственную страницу. Я связался с некоторыми антикварами и, расстаравшись, нашел-таки целый экземпляр этого издания. На нужной нам странице речь шла об ангеле, вернее, о группе из четырех бронзовых ангелов, отлитых неким португальцем, поклонявшимся дьяволу. Прямо как в кино!

— Забавно!

Ночь уже начала разъедать небо, так что любители спорта и мамаши с колясками освобождали места людям совсем другого типа — сомнительного вида женщинам и юнцам с бутылками виски, принесенными в мятых белых пакетах. Наверху, слева, на улице Торнео, свет фонарей, смешивающийся со светом фар, создавал яркий желтый муравейник. Гальвес помолчал и глотнул дым, каждый его жест казался заранее тщательно отрепетированным.

— Я позвонил в Барселону, — продолжил он. — Поговорил с женой Бенльюре. Она подтвердила, что видела в мастерской мужа статую, похожую на ту, которую я описал ей по телефону, соответствующую размерам коробки, обнаруженной в гостиничном номере после убийства. В ежегоднике говорилось, что один из ангелов — а всего их было четыре — исчез после войны. Простите, но я не стану рассказывать вам всю эту историю, не хочу чувствовать себя полным идиотом. Разве я не прав?

— Понимаете… — Алисия смущенно кашлянула.

— Один ангел исчез после войны, второй был уничтожен. Я не знаю, как скульптура попала к Бенльюре, но можно с большой долей уверенности предположить, что это был тот ангел, которого считали пропавшим. Видимо, на каждом из четырех пьедесталов имелась надпись и все вместе они составляли древнее сатанинское заклятие; именно ради этого и были отлиты фигуры в восемнадцатом веке — для кучки безумцев. Ежегодник сообщает, что третья статуя находится в Лиссабоне, куда, как мне известно, отправился ваш деверь, последний ангел принадлежал старому каталонскому коллекционеру Жоану Маргалефу. Я попытался его отыскать, но он уже умер.

— Царствие ему небесное! — Алисия хотела показать, что ей все это совершенно безразлично.

— Я поговорил с его сыном, человеком равнодушным и не очень умным. Наследники поспешили поскорее избавиться от всей коллекции. Ангела продали. Кому, сын вспомнить не мог, а случилось это несколько месяцев назад. Они прокрутили столько сделок, что запомнить, кто и что купил, было невозможно. Мне пришлось повторить, что я из полиции и веду расследование преступления. В конце концов он сообщил, что ангела купила молодая женщина из Севильи.

— Молодая женщина, — пробормотала Алисия, давя каблуком окурок.

—Именно так. Вам что-нибудь пришло в голову?

Лучше бы ей совсем ничего не приходило в голову. Сейчас эта самая голова напоминала пчелиный улей, где пчелы в кромешной тьме яростно атаковали друг друга. Все указывало туда же, куда и самые первые подозрения, только страх тех дней теперь раздулся, словно огромная отвратительная опухоль, и нарыв вот-вот должен был прорваться. Но Алисия не желала при этом присутствовать. И хотя изначальная версия Эстебана послужила для нее довольно сильной прививкой от любых неожиданностей, она до сих пор не могла без ужаса принять то, что решительно отказывалось принять ее сердце, отыскивая смягчающие обстоятельства или опровержения. Да, в ее голову кое-что пришло, да, и не только кое-что, но еще и кое-кто, но она предпочитала бежать от подобных мыслей подальше, закрыть глаза и заснуть эдак на пару тысячелетий. Алисия принялась шарить по карманам в поисках сигарет, при этом она видела, с какой злостью смотрели на нее глаза инспектора — она мгновенно расшифровала цепочку мыслей, отраженных в этом взгляде.