Шифры цивилизации: Коды, секретные послания и тайные знаки в истории человечества - Синклер Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первоначальной форме телеграф представлял из себя аппарат с катушкой бумажной ленты, рычагом с железным стержнем и часовым механизмом, двигавшим ленту. Идея художника состояла в том, что его устройство сможет и отправлять сообщения, и принимать их. Каждое послание состояло из набора точек и тире, выдавленных стержнем на полоске бумаги. Комбинации таких символов кодировали буквы алфавита. Сама по себе машина была произведением искусства XIX в., собранным из латуни, дерева и часового механизма. Вскоре это прекрасное изобретение начали устанавливать на железнодорожных станциях, раскиданных по необъятным просторам Соединенных Штатов. Однако современники Морзе считали, что работу устройства можно значительно ускорить. Например, характерное пощелкивание и тикание принимающего механизма можно было бы преобразовать в звуковой код, который записывал бы человек, слушающий послание. Так зародилась азбука Морзе – последовательность коротких и длинных сигналов (точек и тире), которыми кодируются буквы, цифры и знаки препинания.
Несколько лет неутомимый Морзе вел изнурительные судебные тяжбы, доказывая, что основные части системы электрического телеграфа – именно его изобретение, которое в рамках авторского права должно рассматриваться как его интеллектуальная собственность. Сэмюэл Морзе, родившийся в 1791 г., стал одним из символов независимой Америки. Он вкладывал в свою работу все силы и энтузиазм, что иногда приводило его к совершенно неожиданным результатам (его карьера художника-портретиста тоже была успешной, а некоторые и вовсе считают отдельные его картины шедеврами). Телеграф Морзе дал толчок новому, невиданному прежде витку развития коммуникационных технологий. Одним из последующих этапов этого бесконечного процесса стали проложенные в Атлантике подводные кабели, объединившие континенты в одну сеть. А они, в свою очередь, стали основой для возникновения новой сферы шпионажа – перехвата телеграфных сообщений. Армия тоже нашла множество способов применения изобретения американского художника. Своего расцвета телеграфия достигла во время Второй мировой войны. Тогда к людям, занимавшимся отправкой, приемом и расшифровкой сообщений, применялись особо жесткие требования.
Изучение азбуки Морзе требовало много времени и внимания – в этом на собственном опыте убедились британские девушки, служившие телеграфистками в армии и на флоте. Те, кого направляли в «Службу Y» – там занимались перехватом телеграфных сообщений, их расшифровкой и отправкой в Блетчли-парк, – вначале проходили изматывающий курс обучения. Главным критерием отбора была гибкость мышления. Кандидатов, удовлетворявших заявленным требованиям, направляли на остров Мэн, где месяцами обучали азбуке Морзе. Они настолько глубоко погружались в систему точек и тире, что она буквально встраивалась в их мозг. Работавшие на передовой операторы быстро настукивали сообщения, так что перехватчики должны были действовать с такой же скоростью; у них не было времени на сомнения по поводу той или иной буквы из послания.
Более того, сообщения, передаваемые при помощи азбуки Морзе, были заранее зашифрованы – получалось, что один код передается посредством другого. Смысл обычной телеграммы сразу же становился ясен оператору, мгновенно переводившему вереницу точек и тире в открытый текст. Но военные донесения, передаваемые по телеграфу, были беспорядочным набором символов, которые при декодировании превращались в бессвязную путаницу из букв. Можно сказать, что телеграфисты переводили тарабарщину. Но к работе они должны были относиться ответственно, так как даже малейший промах мог обернуться катастрофой на фронте.
На севере Лондона жила девушка по имени Пэт Синклер, которая с юности увлекалась электрическими приборами (в 1930-х гг. подобные хобби у юных леди отнюдь не поощрялись). Поэтому с началом войны она сразу же добровольцем записалась в слухачи (перехватчики сообщений). Эта работа позволила ей максимально эффективно применить свои знания и навыки для победы над нацистами, а также подогрела ее интерес к новым технологиям. Там она также поняла, каким стрессом может обернуться работа перехватчика, если не принять мер предосторожности. Пэт и ее товарищи работали с утра до ночи; в результате кисти рук начинали болеть, глаза уставали, а сознание так затуманивалось, что отказывалось воспринимать закодированные сообщения, поступавшие в эфир. Для такой работы требовалась физически и психически выносливая молодежь, хотя среди телеграфистов были и люди в возрасте. Многих тяжелые условия труда приводили к эмоциональному выгоранию и нервному истощению. С другой стороны, осознание того, что их работа ежедневно помогает воюющим солдатам приблизить победу, было для них своего рода вознаграждением. Кроме того, на пунктах перехватов во внерабочее время обычно царила молодежная атмосфера, полная веселья и романтики. Одной из особенностей станции, на которой работала Пэт, было то, что там бок о бок с девушками из Женской вспомогательной службы ВМС работали и мужчины. Их распределяли по парам, потому что так было легче работать, но это также позволяло молодежи флиртовать и устраивать танцы по выходным.
Станции прослушивания «Службы Y» были разбросаны по всей Британии, от подземной базы в Скарборо в Йоркшире до импровизированных домиков на южном побережье. Работавшие на них молодые телеграфистки настраивались на каналы связи немецких пилотов, а те, зная, что их прослушивают красивые британские девушки, иногда отправляли им романтические сообщения! Хотя сама по себе азбука Морзе состояла лишь из двух звуков, имелись некоторые хитрости, позволявшие с ее помощью передавать человеческие чувства. Для этого ничего не требовалось, кроме обычных средств передачи посланий: у каждого оператора был свой неповторимый стиль набивания информации, поэтому те, кто прослушивал вражеские каналы связи, с легкостью определяли, с каким оператором они имеют дело. Эту индивидуальную особенность называют «почерк радиста». Немцы всегда знали, что их сообщения перехватываются. Так в мире «точек и тире» порой завязывались странные платонические отношения: молодые немцы предвкушали, как их послания будут прослушивать хорошенькие девицы, а юные англичанки рисовали в воображении красавцев-операторов, чей «почерк» всегда узнавали.
Война была долгой, и слухачи трудились не покладая рук. А в послевоенные годы многие телеграфисты обнаружили одну странность, возникшую как следствие их напряженной работы. Пэт Синклер однажды призналась, что азбука Морзе так крепко засела в ее голове, что стала неотъемлемой частью ее сознания. И когда она смотрела кинофильмы или телесериалы, в которых фигурируют послания из точек и тире, ей удавалось расшифровать их гораздо быстрее, чем героям на экране! Более того, бывшая радистка с легкостью распознавала случаи, когда режиссеры выдавали за сообщения какую-нибудь тарабарщину.
В век цифровых технологий телеграфы заняли свое почетное место среди музейных экспонатов; иначе и быть не могло. Однако до сих пор в мире полно энтузиастов, мастерски владеющих хитроумной азбукой Морзе. Эта система изменила мир, став на какое-то время частью его звуковой среды. Отрывистые списки точек и тире рассказывали истории об ужасных битвах и триумфальных победах, яростных нападениях и блестящих контратаках.
45. ГОВОРЯЩИЕ С ВЕТРОМ
Иногда секретными шифрами становятся горькие отголоски языков народов, подавленных захватчиками. Под гнетом оккупантов звучание родного языка становится для аборигенов символом непокорности и свободы. Именно это произошло с языками американских индейцев, племен, чья культура была истреблена полчищами европейских колонизаторов, наводнивших Северную Америку. В начале XX в. новые хозяева континента постановили, что дети коренных американцев должны быть отлучены от семей и родной культуры. Их отправляли в школы-интернаты подальше от родины, где воспитывали в духе новых традиций. Тем не менее языкам индейцев как-то удалось выжить. А последствия беспощадного захвата земель и угнетения коренных народов отозвались в одном весьма элегантном криптографическом изобретении времен Второй мировой войны.
Языки вроде навахо и команчи во время войны неожиданно обрели вторую жизнь. О них вспомнили, когда понадобилось надежное средство передачи секретных сведений. Ведь японцам и в голову бы не пришло, что американцы станут ими пользоваться. Эти языки применялись в шифрах подмены: каждое слово обозначало определенную букву. А на линии фронта, в быстро меняющихся условиях боевых действий, коренные американцы даже
